Она снова оглядела маленькое кафе. Свет широкими потоками вливался в окна, золотистые пылинки плясали в солнечных лучах. На мутном стекле витрины виднелись грязные потеки, а деревянные полы не мешало бы как следует отмыть. Телефонное сообщение напомнило Софи, что ей предстоит видеть Рида каждый день.

— Думаю, эта идея с самого начала была ошибкой, — произнесла она, направляясь к двери.

— Рождество! — воскликнул Роуэн.

Софи обернулась, недоуменно приподняв брови.

— А это тут при чем?

— Вся Виргиния от Кентукки до округа Колумбия считает Эдилин самым прелестным уголком на земле. Мы, местные жители, терпеть не можем, когда городок называют «очаровательно старомодным», но научились делать на этом неплохие деньги. Семьдесят пять процентов доходов приносят нам День благодарения и Рождество. Толпы туристов, приезжающих сюда за покупками, желают перекусить. Немного супа, какие-нибудь оригинальные сандвичи и вдобавок цены, как в больших городах, принесут вам недурную прибыль. К середине января у вас будет достаточно денег, чтобы уехать отсюда.

— Я не справлюсь одна, — произнесла Софи, держась за дверную ручку.

— Значит, мы найдем вам помощников.

— Кто это «мы»?

— Жители Эдилина. Эл говорил, что заставит всех терзаться угрызениями совести. К вам будут приходить поесть трижды в день. — Пальцы Софи сжали дверную ручку. — Ладно, дважды в день. Можете готовить, что захотите. Будь я на вашем месте, выбрал бы простое меню и менял его каждый день. Так вам будет нескучно. Скажите посетителям, что они могут забрать с собой заказанную еду. За один лишь День благодарения вы заработаете…

— Еда в картонных коробках, — тихо произнесла Софи. — Заказ можно будет сделать заранее. — Софи видела такое в мясном магазине и завидовала людям, которые могли себе позволить покупать там блюда навынос. Готовить индейку с десятком гарниров довольно непросто, хорошо, когда есть возможность разнообразить меню.

— Вы видели плиту? — спросил Роуэн, заходя за прилавок. — Это «Вулф». Красные ручки. Красиво, правда?

Отвернувшись от двери, Софи подошла к прилавку и посмотрела сквозь мутное стекло.

— Я никогда раньше не готовила на профессиональной плите.

— Здесь восемь конфорок. Последняя арендаторша хотела такую плиту, и я купил для нее эту игрушку. Она обошлась мне недешево.

— И как же арендаторша с вами расплатилась? — поинтересовалась Софи, изогнув бровь.

Роуэн беззлобно рассмеялся.

— Вы меня поймали. Да, эта женщина попросила у меня плиту «Вулф», когда мы лежали в постели. Когда она завела речь о мощном звере, я решил, что это она обо мне, а оказалось… о восьмиконфорочной плите.

На губах Софи мелькнула слабая улыбка.

— Так-то лучше, — усмехнулся Роуэн. — Думаете, сумеете продержаться два с половиной месяца? До конца рождественских праздников?

Софи обогнула прилавок и заглянула на кухню. Там стояла большая плита с чугунными конфорками и большими духовыми шкафами. Над ней возвышались полки из нержавеющей стали. Софи обвела глазами стальные стойки и тянущиеся вдоль стены стеллажи.

Справится ли она? Софи попыталась вообразить закусочную, полную посетителей. Нагруженные покупками матери с шумными детьми. Местные жители, вбегающие в кафе в последнюю минуту перед закрытием. Владельцы соседних магазинов, заглянувшие сюда купить сандвич навынос.

Софи повернулась к Роуэну.

— Хотите взглянуть на квартиру наверху? — спросил он.

Молчаливо кивнув, Софи последовала за ним в глубину кафе, где стояли уютные столики, разделенные перегородками. Рассеянно разглядывая зал, заметила висевшие на стенах картины. Если, как уверял Роуэн, в Эдилин стекаются толпы туристов со всей Виргинии, «от Кентукки до округа Колумбия», Софи могла бы выставлять в кафе свои работы. Ей всегда неплохо удавались скульптурные рельефы. Почему бы не украсить ими стены?

Готовя только завтраки и обеды, без ужинов, она освободила бы вечерние часы для себя. Изгнав из своей жизни мужчин (Софи твердо решила обходиться без них), она сможет посвящать творчеству все свободное время. «Какое чудесное слово», — подумала она, поднимаясь по лестнице, и невольно произнесла его вслух:

— Творчество…

— Вы что-то сказали? — откликнулся Роуэн.

— Нет, ничего. — Открыв дверь, Софи увидела квартиру, маленькую, узкую и вытянутую, как кафе внизу, но с огромными, во всю стену, окнами и высокими потолками. Середину занимала кухня, к ней примыкала гостиная, откуда открывался вид на улицу, а в противоположном конце располагались спальня и ванная комната. Софи обвела глазами гору коробок, должно быть, с вещами предыдущего арендатора. Их следовало вынести, тогда в квартире вполне можно будет жить. Она повернулась к Роуэну: — У меня нет мебели, в кафе не обойтись без помощи, и вдобавок мне нечем за все платить. Я даже мешок лука не могу купить.

— Что, если я…

— Нет, — отрезала Софи. С момента встречи с Роуэном она впервые почувствовала уверенность хоть в чем-то.

— Но я…

— Нет, — решительно повторила Софи.

Роуэн вздохнул:

— Похоже, Рид разрушил все, не оставив нам ни малейшей надежды.

— Если вы говорите о мужчинах в целом — да. Я… — Софи осеклась. Она пока не знала, чего хочет. События развивались стремительно, ей никак не удавалось привести в порядок разбегающиеся мысли.

Она знала лишь одно: все произошло слишком быстро. Софи перешла от Картера к Риду всего за несколько дней. Задыхаясь от безысходности в родном техасском городке, она увидела в Картере спасителя. Долгие годы жители городка отпускали в адрес Софи язвительные замечания, считая ее интерес к искусству нелепой блажью, глупым капризом взбалмошной девчонки, отправившейся на восток «учиться малевать картинки» в каком-то смешном колледже. «Я занимался этим в начальной школе», — говорил очередной неотесанный болван, с которым Софи вместе выросла, а остальные покатывались со смеху. И все же Софи вернулась домой, потому что младшая сестренка нуждалась в помощи и защите. Она не сомневалась, что сделала правильный выбор, но соседи и знакомые любили ехидно повторять, что со своим университетским дипломом Софи работает официанткой и отвечает на телефонные звонки в страховой конторе.

А потом появился Картер. То лето было удивительным, чудесным. Картер заезжал за ней на своем великолепном «ягуаре». Они не часто показывались на людях, и все же все вокруг знали, что Софи встречается с Картером Триборном.

После третьего свидания с Картером Софи начала замечать, как изменилось отношение всех окружающих. Женщины перестали ее задирать, а мужчины больше не флиртовали, не отпускали замечаний о том, как ей идет форма официантки. Теперь, увидев ее, люди спешили с ней поздороваться.

Может, на самом деле именно это и нравилось ей в Картере? Ее привлекал не он сам, как мужчина, а его происхождение, ведь он принадлежал к семье Триборн? Когда Картер сказал, что между ними все кончено, Софи охватил гнев, но почему? Потому что она потеряла его, или потому что вместе с ним утратила уважение, которое давало имя Триборн?

И если на то пошло, почему она ухватилась за Рида? Ради него самого или в надежде взять реванш, отплатить Картеру, заведя роман с доктором? «Видишь? — сказала бы она. — Я ничуть не хуже тебя. Я из тех женщин, на которых женятся».

— У вас все в порядке? — спросил Роуэн, когда они вернулись в кафе.

— Просто задумалась. Вы вправду верите, что я могла бы заработать здесь? Одна аренда…

— Первые четыре месяца аренды не будут вам стоить ничего, и я готов оплачивать работу персонала в течение трех месяцев.

— Вы не можете…

Спокойное лицо Роуэна исказила сердитая гримаса.

— Знаете что, вам не мешало бы кое-чему научиться. Все мы иногда нуждаемся в помощи, такое случается с каждым, и я предлагаю вам помощь. Если это умерит вашу беспредельную гордость, можете вернуть мне деньги в следующем году, но сейчас вам нужно научиться говорить «да».

Софи захотелось выбежать из кафе и уехать, покинуть Эдилин навсегда, но, немного подумав, она поняла, что Роуэн прав.