Фернандо загребал огромные деньги. Купленные за ничто у грабителей драгоценности он переправлял из Калифорнии на восточное побережье, где у него имелись такие же магазины, и там все сбывалось по высокой цене. А то, что там скупали у грабителей, присылалось к нам, и мы торговали этим товаром, не опасаясь нарваться на неприятности с полицией.

Опасность подстерегала нас иная. Наши клиенты, отчаянная публика, когда не удавался грабеж на улице, порой не могли устоять перед соблазном напасть на нас. Две девицы представлялись им удобным объектом для налета.

От клиента я была отделена толстым стеклом с прорезью внизу, через которую просовывались товар и деньги. Стекло считалось пуленепробиваемым. Но оно было невысоким, и среднего роста негр мог вполне направить на меня пистолет поверх стекла. Или же выстрелить снизу, через щель. Я была в магазине одна. И, по существу, беззащитна.

Но это была лишь видимость. На которую клюнули бедняги три раза. Один раз у меня. И дважды у Мелиссы. И каждый раз с одним и тем же исходом. Смертельным для них.

Еще в первый день работы в этом магазине, когда Фернандо вводил меня в курс дела, среди прочих инструкций мне было велено незаметно нажать ногой кнопку на полу, под моим стулом, если мне будет угрожать опасность. Воспользоваться этой кнопкой пришлось один раз. Вскоре после поступления сюда на работу. Нажимая на кнопку, я еще не знала, к чему это приведет, и лишь надеялась на чудо. Полагала, что Фернандо, получив мой сигнал, успеет прибежать из кафе в магазин до того, как в меня выстрелят. На деле все получилось совсем не так. И в дальнейшем дало мне абсолютную уверенность в своей безопасности, а также постоянный трепет перед Фернандо.

Произошло это так. В магазин вошел замызганный низкорослый мексиканец. Скуластый, большеротый, с изрядной долей индейских кровей. Направился к моей стойке, даже улыбнулся мне через стекло и полез в карман, как я полагала, за товаром. Но вместо браслета или броши он извлек револьвер и воткнул кончик его дула в щель под стеклом. Против моей груди. Похолодев до мурашек на коже, я непослушной ногой нащупала кнопку под стулом и надавила. Ничего не произошло. Ни звонка, ни сирены. Я уж решила, что система вышла из строя и моя жизнь в руках этого немытого мальчишки. Ему было на вид не больше шестнадцати лет. Он даже шмыгал носом. Был простужен. Среди наших клиентов немало его сверстников. Налетающих ватагой или в одиночку на старушек, срывая с дряблых шей или трясущихся рук все, что отливает золотым блеском. С наступлением темноты только сумасшедшая старушка отважится выйти на улицу в Лос-Анджелесе. Видать, такие сумасшедшие не переводятся, раз товар регулярно поступает к нам.

— Отдай все, что у тебя есть, — на пристойном английском сказал он и шевельнул пистолетом. — Поспеши. Мне некогда.

Под стойкой лежали купленная незадолго до этого серебряная табакерка и золотой крестик на золотой цепочке. Их не успел унести Фернандо, заглядывавший ко мне обычно после ухода клиента и все забиравший к себе, в кафе. Утром он унес два хороших браслета из золота и кольцо с бриллиантом в полтора карата. За все это я дала клиенту всего лишь 150 долларов. А Фернандо продаст по меньшей мере за две тысячи. Я достала табакерку и крестик, оттягивая время, показала их через стекло.

— Больше ничего нет.

— Не врешь?

— Честное слово. Можешь зайти посмотреть.

— Некогда мне. Поверю на слово. Давай.

И тут раздался щелчок. Не сильный. Голова мальчугана дернулась, словно его крепко хлопнули по затылку, и он упал к подножию стойки. После чего я услышала голос Фернандо откуда-то из-за стены:

— Не бойся. Он уже неопасен. Сиди на месте. Я сейчас зайду.

Потом я узнала всю хитроумную систему охраны от нападения, разработанную Фернандо. В смежных с магазинами стенах из кафе были пробиты отверстия, обычно замаскированные. Нажатие кнопки мною или Мелиссой извещало Фернандо, в каком магазине грабитель. Он поднимался по приставной лесенке под потолок кафе, бесшумно отодвигал заслонку с отверстия, вставляя свой кольт с надетым для глушения звука выстрела надульником и сверху вниз, никак не рискуя попасть в меня, всаживал пулю в голову бандиту. Тех двоих, что напали на Мелиссу, он уложил наповал. «Мой» еще был жив, когда стремительно вошел Фернандо и запер дверь, а также опустил на витрине жалюзи, полностью исключив возможность что-нибудь увидеть с улицы. Затем, приблизившись, опустился на одно колено. Я вышла из-за стойки и через плечо Фернандо, замирая от ужаса, взглянула на подстреленного мексиканца. Под его затылком на цементном полу растекалась лужицей алая кровь. Он хрипло дышал. На губах пузырилась розовая пена.

— Позвонить в полицию? — пересохшими губами прошептала я. — Его нужно в больницу. Иначе умрет.

— Тихо, — спокойно сказал, даже не взглянув на меня, Фернандо. — Он в любом случае умрет. И заслуженно! А полицию зачем тревожить? Не их дело. Если тебе страшно, пойди в кафе. Я сам им займусь.

И достал из кармана нож, из рукоятки которого со щелчком выскочило блестящее лезвие.

— Уходи, — повторил он. — Никому ни слова.

Я поспешила к выходу.

Какое-то время спустя Фернандо вернулся в кафе, где я сидела одна в углу за столиком перед нетронутым, остывшим кофе, и скучным будничным тоном велел мне вернуться в магазин.

— Там прибрали, — сказал он. — Абсолютно чисто.

— А где… он?

— Где ему и следует быть. В аду. А за то, что ты отныне не будешь задавать мне наивных вопросов, я добавлю к жалованью еще пятьдесят долларов в неделю. Держать язык за зубами тоже труд, и он достоин вознаграждения.

Я не уволилась.

Неправда, что деньги не пахнут. Все деньги чем-нибудь да пахнут.

Знакомство с Ди Джеем произошло случайно, но и в то же самое время эта встреча была предопределена всем моим прошлым. Однако сначала о нем самом.

Ди Джей — это его инициалы. Полное имя — Дэннис-Джеймс. Ди Джей ему куда больше подходит. Прилипло к нему, не оторвешь.

Звучит как название диковинной, экзотической птицы. Он и похож на сильную хищную птицу. На ястреба. Или даже на орла. Хоть такое сравнение и звучит высокопарно.

Сравнение с орлом у меня возникло сразу, как только я его увидела. Высокий и удивительно стройный атлет, какими бывают тренированные спортсмены. Он мне до жути напомнил всемирно известного кубинского боксера Теофилиуса Стевенсона. Так же крепок, гибок и красив. При черном цвете кожи черты лица у него были совершенно не негритянские, а породистого европейца. Но такой фигуры, такого тела у европейца не бывает. Короткий, прямой и тонкий нос. Не толстые, а сухие, плотно сжатые губы. Овал лица мужественный, со слегка выступающими скулами и твердым, волевым подбородком. Глаза черные, горячие, с незатухающим огоньком, ярко вспыхивающим, когда он приходит в возбуждение. Как и кубинца Теофилиуса Стевенсона, его сразу выдавала отличная смесь кровей. Негритянских, европейских и еще каких-то. Явный креол. И в результате — великолепный образец человеческой породы. Чего не скажешь о мексиканцах и пуэрториканцах, которыми кишит Америка. Он стоял перед Фернандо, моим хозяином. Их разделяла стойка бара, и, глядя на обоих в профиль, я невольно сравнивала их с принюхивающимися псами — подтянутым, как пружина, доберман-пинчером и одутловатой и вялой дворнягой.

На Ди Джее — в облипку потертые джинсы и такая же курточка, чуть ли не издающая треск на широких плечах. Он не спеша потягивал пиво из банки и вполголоса переговаривался через стойку с Фернандо.

Фернандо выходил к посетителям в редких случаях. Когда это был его друг или нужный клиент. С Ди Джеем он разговаривал почтительно, даже немного заискивающе, невзирая на то, что был старше его лет на двадцать, не меньше.

Я заглянула в кафе, чтоб что-нибудь испить. Был знойный день, и весь запас напитков, который я держала у себя, успела опустошить до полудня. Я спросила у Фернандо клаб-соды. Ди Джей мельком взглянул на меня и обменялся взглядами с Фернандо. Тот, стесненный короткой дистанцией до моих ушей, ответил лишь пожатием жирных плеч, обтянутых несвежей бежевой майкой. — А пива не хотите? — спросил меня Ди Джей, открыв такой белизны ровные, крупные зубы, что я, обычно не реагирующая на подобные «подъезды», сама не знаю почему улыбнулась ему во весь рот, явно приглашая продолжать в таком же духе. И он не замедлил воспользоваться этим. Подсел ко мне, заказав у Фернандо еще пива для меня, и учтиво спросил, нет ли у меня желания перекусить, ибо время было как раз для ланча. Фернандо пучил на нас свои хитрющие рачьи глаза, явно заинтригованный разыгрывающимся перед ним спектаклем, оба действующих лица в котором были ему знакомы в отдельности намного раньше, чем встретились тут, в его кафе.