Сергей не стал тешить слух приятеля сладкими звуками, трезво оценивал реальность, а она была суровой.

- Себе противоречишь, Игорь. Ты же сейчас сказал, что никакие опоры не помогут, когда дает трещину и рушится целый массив!..

- Кобра ты, Брагин, а не друг! За такого, как ты, пресмыкаться, умолять кого-то не хочется. Я не привык валяться в ногах у толпы...

- И не надо за меня никого умолять, Игорь Маркович! Никакого компромисса не потерплю! Матерно возражаю против пресмыкательства и всяких сделок. И хотя пушки к бою едут задом... я лезу в драку лбом и грудью! Ты знаешь это, Завидный!

- Ну, опять ты, Сережа, на таран? Для тебя хочется сделать как лучше...

По другую сторону автомашины о чем-то так же темпераментно разговаривали Метанов с Ягмуром Борджаковым, который все это время, не дожидаясь ничьих указаний,что-то записывал, вычерчивал на бумаге и даже фотографировал.

- Провал это - не главное! Взгляните на трубопровод, - слышался тонкий голосок Ягмура, ставший от возмущения совсем писклявым.- Волосяной кол тоже надо умеючи забивать. А горный цех? Ничего он не дает. Печи кипящего слоя не обеспечены мирабилитом. Опять Шестое озеро опустошать?.. Опять же, и машины уборочные... На солончак их не пустишь. Вы, Семен Семенович, знаете, чтЬ халат, скроенный по совету людей, не будет коротким. А у нас халат и спины прикрыть не может. Значит, плохо советуемся.

- Ну, уважаемый, хватит упражняться в народном фольклоре! Я не позволю бросать мне в лицо всякую ветошь! Тебя, инженер Борджаков, учили техническому языку, а не балаганным прибауткам! - Метанов тут же понял, что допустил излишнюю горячность и начал усиленно протирать очки, словно они-то и были во всем виноваты.

- Вот что... Вы лучше все свои соображения запишите, Ягмур Борджакович, а мы почитаем. Подробненько, юридично прочитаем!.. Ах, какая адская головная боль. И вокруг пожар на соленом льду!..

- Опять же по пословице и выходит: слушай, что говорит мулла, но не делай, как он! - усмехнулся Ягмур Борджаков.

- Шут с ним - пусть будет мулла! - примиренчески повел себя Семен Семенович. - Главное, не забудьте оформить как следует подписями. Собственноручные... Браги-на мы с собой увезем, а вы оставайтесь. Создайте нужные бумаги. Оправдательные.

Метанов торопился и начинал путаться в своих распоряжениях.

Не очень-то собранным был и Завидный. Положив шляпу на заднее сидение в газике и собравшись было последовать за ней в атомашину, он вдруг повернулся к воронке лицом и пошел... Дойдя до мокрого, остановился и стал внимательно всматриваться в темневшую у горизонта вторую сторожку с насосной установкой, от которой тянулся к берегу бухты железный хобот трубопровода.

Сергей остался один около мазутного пятна на "льду". Из всех мельтешащих в памяти событий дня ему ярче всего почему-то вспомнилось утро... Веселая сходка в рыбачьем домике Анны Петровны. Музыка. Спор и она... озорная, томящаяся, стройная и беспокойная Нина на подоконнике, со сложенными ладонями на голове. За ней была синяя стена моря... Нина звала его к себе и дразнила. И сейчас, уже удалившись на целый день и став видением памяти, она тоже дразнила, и еще больше, чем тогда. И хотя в последние минуты, расставаясь в больнице, он оставил ее печальной около умирающего Мурадика, виделась она сейчас Сергею, как утром, босоногой, в коротком голубом платьице, на живом экране моря... Как жалко, что расстроилась встреча друзей. Сергея с самого начала поразила даже не сама беда, а Нина около утопленника. Переживала она безмолвно и глубоко, словно от жизни Мурада зависела ее собственная судьба, как будто она поклялась в чем-то перед ним или загадала... И это было похоже на нее. Сергей замечал в ее характере и не такое. Его всегда поражала в ней обнаженная искренность и жертвенность, с какой она увлекалась, отдавалась своим желаниям. Не раз Сергей задумывался над этой чертой характера Нины, и хотя порой осуждал за это, все же не видел в ее выходках ни причуд, ни капризов. Что у них сейчас там с Анной Петровной около Мурада? Эх, был бы Ковус-ага рядом!

Сергей сейчас понимал, что надо срочно ехать в Бекдуз, зайти в больницу. И к черту упрямство: принять приглашение Метанова и ехать, сейчас же. Не медля ни минуты. И вдруг Сергею все стало казаться медлительным и полусонным.

- Игорь! - крикнул через силу Сергей, делая какие-то отмашки рукой приунывшему Ягмуру. - Надо ехать!

Но когда подошел Завидный и взял свою шляпу, чтобы освободить ему место в автомашине, то Сергей отвел его в сторону.

- Знаешь, Игорь... Я совсем было запамятовал, - Сергей смотрел на приятеля растерянно, и как-то неожиданно, с наивным старанием вымолвил, - Нина просила передать...

- Ты, Брагин, кроме всего прочего сегодня и за курьера! - мстительно и самодовольно улыбнулся Игорь. - И что же она просила?

- Чтобы ты ее вечером не ждал. Не придет.

- Странно. У нас с ней задушевный разговор.

- Как знать!..

С досадой вздохнув и сплюнув, Завидный взглянул на свой удлиненный, красивый ноготь на мизинце:

- И ты ей веришь, Брагин? Ужимки. Не хочешь ли убедиться? Сейчас же едем!

Сергей посмотрел не в лицо Завидному, а на его красивую руку с узкой ладонью и загнутым вверх средним пальцем, когда Игорь вдруг захотел его бесцеременно обнять. Отстранив напряженную, сильную руку Игоря, нахмурившийся Сергей стряхнул пыль со своего плеча и только, после этого взглянул в колючие и шарящие глаза друга.

- Я остаюсь. Пеший конному не товарищ, - сказал Сергей.

- Что за метаморфозы! Ну, смотри... И ты ничего не хочешь ей передать? Завидный с удивительным тактом и апломбом выдерживал свой подловато покровительственный и в то же время деловой тон. - Ведь Нина Алексеевна непременно спросит про тебя. - Склонив голову на бок, Игорь отпустил дружескую похвалу с притаенными шипами. - А тебе идет, Брагин, очень идет ореол мученика. Ниночку это тронет! Уверен.

- Про ореол говоришь! Не хочу от тебя отставать и ходить с... босой головой! Ты хочешь напялить на себя лавровый венок, а я этой воздушной витушкой... световой чалмой обойдусь. Согласен даже на ореол мученика.

Наблюдавшему со стороны Метанову, должно быть, казалось, что друзья обсуждают совместный план действий перед строгой комиссией по приемке печи "кипящего слоя" и, он, забравшись в автомашину, как бы невзначай торкнул сигнал.

- Пожалуй, Нина права: тебе очень помогает в жизни скорпионий сарказм.

- Еще как!.. Ковус-ага уверяет, что шутки дают ему ресурсы, как верблюду горб.

- В таком положении, как сейчас у тебя, вся надежда на шутовство. Могут сжалиться!

- И я так думаю, Игорь Маркович. Соберу сейчас ребят около воронки и начнем состязаться: кто глубже... пробуравит соляной настил! Знаешь, чем прославилась легендарная степнячка Кизжибек?.. Слышал, на сколько локтей... вдарила она в глубь земли?.. Куда там твоя кар стовая воронка!

- Валяй, Брагин, может, переплюнешь Кизжибек!

- Акт не забывайте! - искренне советовал Метанов, уезжая. - Все дело в полнотелом акте!.. И нужный упор делайте.

- Упремся, Семен Семенович, будьте спокойны! - ответил Сергей.

...Солнце огненным, щетинистым подбородком коснулось земли, готовясь на покой. Шустрый газик помчался за ним вдогонку и скоро расплавился в его красноватых лучах. Туда же, к морю, тяжелыми рывками летела, кособочась, чайка с перебитым крылом. Долетит ли?.. Сергей проводил ее взглядом и почему-то опять вспомнил Нину.

Воронка, втянувшая в омут мотор установки, долго не отпускала от себя людей.

- Сезонники? - Ягмур как будто хотел побольше узнать о своих делах от приезжего человека. Пральников тоже не прочь был усложнить разговор, он никак не походил на того недоступного, выдуманного писателя, каким представлял себе Ягмур когда-то кудесника слова. - Мы все грешим этим. Поневоле будешь сезонником. Моя бабка Огульгерек в таких случаях любит говорить: "Если мозги летом не кипят, то зимой казан не закипит!"