– Эй! – закричал Финнбога. – Смотрите, там лодка. Идет прямо сюда.

Да, Шагот ее тоже видел. Не то утлое суденышко, на котором сбежали чужаки, а рыбацкую ладью, какие днями напролет торчат в море, едва устоится погода. Она была шире и короче, чем боевой корабль, к которому привыкли Шагот и его спутники, но какая-то уж слишком чистая для рыбачьих лодок.

Шагот собрал воинов на берегу.

– Для этих людишек мы с вами обыкновенные салаги. Корму от носа отличить не можем. Поняли? Говорить буду я.

Судя по виду, с этой ладьей управятся и трое. Но на палубе только один человек. Ага, палуба есть, значит имеется и трюм. Как раз подходит для рыбаков или контрабандистов – чтобы груз не смыло за борт разыгравшейся волной.

Корабль подходил все ближе и казался все прекраснее. На такой посудине можно доплыть до самого западного побережья Орфланда и подкараулить беглецов – те как раз только-только выберутся из тамошних болот. И даже команду убивать не обязательно. Если рыбаки согласятся им помочь.

– Зовите меня Красный Молот, – сказал капитан. – А вы, парни, похоже, торопитесь, да и отсвечивать не хотите. – Не дожидаясь ответа Шагота, он добавил: – Это мой двоюродный брат, Кузнец.

– Кузнец?

– Нравится ему это прозвище, – пожал плечами Молот.

– А старик? – ответил Шагот, удивленно хмыкнув; мысли у него слегка путались.

– Это Странник. Мой отец. Староват уже и туго соображает. Пользы от него теперь не больно-то много. Но дома сидеть не хочет, так что берем его с собой.

– Нам и правда нужно через пролив, к западному берегу Орфланда. В Турво или даже к Гроднирову мысу – в саму Фрисландию. Туда бы лучше всего.

– Это мы можем, – кивнул Молот. – Только надо условиться о цене. А еще мы должны выгрузить улов.

От ладьи так и несло рыбой.

– Мы вам поможем разгрузиться, – пообещал Шагот. – А о цене давай потолкуем.

Красный Молот попросил тридцать пять золотых монет.

– Нет уж, – засмеялся Шагот. – Мы что – похожи на дураков? У нас таких денег нет. Мы, по-твоему, короли, что ли? Спятил совсем, у нас едва одна золотая монета найдется на всех. Возьми пять серебряных сантеринских пенни и радуйся.

Торговались они недолго: Шагот очень торопился, а рыбакам не терпелось избавиться от груза.

Течение менялось.

– Грим, что-то слишком дешево мы отделались, – ворчал Свавар, сгибаясь под тяжестью мешка с еще живой трепыхающейся рыбой. – Они точно нацелились нас ограбить.

– Нас шестеро. Они, конечно, парни здоровые и тупые, но не настолько же. Готов поспорить, у них с собой секретный груз, и они хотят, чтобы мы помогли им его защитить.

Такой расклад был Шаготу понятен и знаком. В перерывах между походами в дружине Эрифа он и сам промышлял подобным образом.

– Грим, у них взгляд какой-то нехороший.

– Ну и пусть. Повезло им с нами, вот и все.

Но Свавар все беспокоился – боялся, что Красный Молот продаст их Глюдниру.

Когда Шагот встречался с капитаном глазами, то замечал насмешливое удивление. Словно тот знал об их опасениях и забавлялся на этот счет.

Шагот был уверен, что все предусмотрел: это просто рыбаки или контрабандисты, им незачем предавать своих пассажиров.

Погоня далась ему тяжело, усталость свисала с Шагота тяжелым изодранным плащом.

– И не будите меня, – велел он Торкалссонам, – если корабль не начнет тонуть и вода не дойдет до самых наших яиц.

Шагот отыскал спокойное местечко на палубе, ему совсем не хотелось спускаться в провонявший рыбой трюм.

Вокруг корабля сомкнулся туман.

Шаготу казалось, что он уснул.

Погруженный в глубокий сон, он тем не менее отчетливо видел все, что происходило вокруг. Туман рассеялся, море успокоилось. В волнах резвился морской народец. Прекрасные морские девы, которых отличала от обычных женщин лишь неземная красота, пели рыбакам песни. Странник их благословлял. Чем дальше в море уходила ладья, тем моложе он казался.

Море изменилось. Вода потемнела. В нос корабля ударило волной, а морской народ куда-то подевался.

Вскоре в корабль клыками вцепился шторм. Невозмутимые рыбаки направляли судно вперед, хотя зеленые вспененные волны сначала перехлестывали через палубу, а потом принялись молотить по обшивке гигантскими кулачищами.

Рыбаки не обращали на стихию ни малейшего внимания.

Они больше не улыбались и не болтали – лишь изредка молча поправляли снасти. Шагот удивился, как же они умудряются править кораблем, не переговариваясь между собой.

Вверху в облаках свирепо засверкали молнии. Две или три ударили в волны рядом с ладьей, а одна угодила в Красного Молота.

«Эти безумцы всех погубят», – понял Шагот.

От вспышки он на мгновение ослеп, а когда зрение к нему вернулось, увидел на палубе сумасшедшего рыжего детину – тот стоял, широко раскинув руки, и приветствовал бурю. Его громогласный смех заглушал удары грома.

Наконец-то до Шагота дошло: они оказались во власти вовсе не безумных рыбаков. Ему стало так страшно, как никогда еще не бывало – даже ночью вдали от родного берега.

Странник, почувствовав его страх, обернулся и посмотрел Шаготу прямо в глаза.

Воин чуть было не закричал: «Мама!»

Да, Странник был стар, но совсем не так стар, как казалось раньше. Теперь от него буквально исходила мощь. Но больше всего ужаснуло Шагота то, что у старика теперь был только один глаз.

Стурлангер не успел даже пискнуть, как на него обрушилась тьма.

Позолоченная ладья вынырнула из бури и оказалась в изумрудных водах, в которые никогда не случалось заплывать ни одному андорежскому купцу или воину. Подталкиваемое невидимой силой, судно скользнуло вдоль отполированного гранитного причала, и его тут же пришвартовали суетливые длиннобородые гномы. Неумолчно болтая, они торопливо кинулись на борт и вытащили на берег спящего Шагота и его товарищей, а потом поволокли их по нескончаемой дороге к огромному замку, едва видневшемуся на вершине горы с отвесными склонами.

Ладья, море, гномы, гора и замок – все это словно вышло из легенд и песен.

И быть может, где-то там, вдали, их поджидает сплетенный из радуг мост.

Изумленные жители Ары, качая головами, вернулись в деревню. День прошел, но никто этого даже не заметил.

Во время их отсутствия в деревне побывал кто-то (или что-то). Ничего не пропало, но кто-то явно шарил здесь и всюду успел сунуть свой нос.

Из ледника донесся крик, и все поспешили туда. Оказалось, что Аре кто-то даровал неслыханный рыбный улов.

Все от мала до велика бросились за ножами, и закипела работа: рыбу следовало почистить и выпотрошить, вытащить из нее икру и кости. Никогда еще не приходилось им так трудиться. Ворчуны, как обычно, жаловались, но ведь всегда найдутся такие, для кого нет добра без худа.

Посланник патриарха Бронт Донето был, что называется, епископом без епископства. Иными словами, членом коллегии – одним из тех тихих, наводящих страх людей, которых знали в лицо лишь посвященные. Серифс, хоть и был приближенным патриарха, Донето не знал. В противном случае он с бо́льшим трепетом ждал бы их следующей встречи.

Бронт Донето был не просто приближенным Безупречного V, а еще и его двоюродным братом. Вдвоем они добьются многого. Они еще достаточно молоды, сильны и преисполнены грандиозных замыслов. Но на пути вставали разнообразные препятствия вроде того же Серифса – типичный продажный человечишка, его можно использовать, но сам он не способен ни к каким свершениям. Такие, как он, прячутся в роскошных дворцах и воруют напропалую, чтобы жить припеваючи и предаваться удовольствиям с малолетними любовницами и любовниками.

Донето был циником: всегда ждал от людей самого худшего и любил прихвастнуть, что ожидания эти редко его обманывают. Но еще он искренне верил в свою церковь и в то, что она должна стать для чалдарян всем. Само учение интересовало его мало.