Для согласования действий союзники собрались за стенами Сармизегетузы. В зале царского дворца на акрополе долго спорили в тусклом свете коптящих факелов, кто же должен возглавить поход. Сарматы не желали и слушать о каком-либо подчинении, визгливо ругались, то и дело хватаясь за рукоятки длинных мечей. Здоровенные бастарны угрюмо молчали, искоса поглядывая на горячащихся азиатов. Им было все равно, кто приведет их к лакомому куску. Если они его получат, то вряд ли уже потом кому-нибудь отдадут. Вожди левобережных гетов, любовно поглаживая спрятанный в кожаных ножнах кривой кинжал, только усмехались в сторону все более шумящих сарматов, время от времени качая головой и важно соглашаясь с доводами Децебала. Они вспоминали не совсем приятные для даков времена, когда великий Буребиста наводил ужас на все окружающие народы, в том числе и на римлян. На их взгляд, это давало им право первыми вносить собственные безапелляционные предложения и поучать присутствующих дакийских вождей, что еще сильнее будоражило разгоряченных кочевников. Глядя на препирательства союзников, Децебал хмурился. Он не доверял никому из них, понимая, что, как только фортуна переменится, они отвернутся от него, переметнувшись на другую сторону. Но выбирать не приходилось.

После долгих споров решили напасть на ослабленные гарнизоны Нижней Мезии в январе, как это делал некогда царь Котизон. Лед на Дунае будет тогда достаточно прочным, чтобы выдержать тяжелых сарматских катафрактариев, а римские солдаты — ленивыми вследствие вынужденного зимнего безделья. Даки, поддержанные легкой конницей сакского вождя Сардония[94], должны были блокировать лагеря оставленных в провинции вспомогательных частей, а Сусаг и Инисмей, соединившись с восставшими гетами, нападут на штаб-квартиру наместника в Томах. В результате вся территория Нижней Мезии окажется у них в руках, и тогда уже бастарны смогут выбрать себе удобные земли для расселения. Немногочисленные оставшиеся общины мезов и трибаллов, ненавидящие захватчиков, поддержат усилия союзников по изгнанию римлян. Траян будет вынужден заключить с Децебалом унизительный мир. Остальное же в руках богов.

Зима. Канун январских ид. Белое покрывало снега окутало равнины Нижней Мезии. На реке ледостав. Прошедшие накануне морозы сковали Дунай. Но днем на солнце припекает, с черепичных крыш свешиваются капающие сосульки, и солдатам Двадцать второй тысячной когорты италийских добровольцев, оставшейся зимовать в кастелла Ут (совр. Сомовит в Болгарии), не верится, что лед прочный. Правда, все равно в подобных условиях судоходство невозможно. Случись что, придется рассчитывать лишь на собственные силы да на помощь пары ал из соседних крепостей, расположенных ниже по течению. Почти весь V Македонский легион ушел из Эска с Лаберием Максимом еще весной. Сейчас он отдыхает где-то в Верхней Мезии, набирая рекрутов для будущих боев. Остались лишь ветераны да небольшой корпус штабных принципалов, отвечающих за документацию и сохранность легионного имущества. Эти канцелярские крысы либрарии кроме как махать стилом больше ничего не умеют. А таким оружием с даками не повоюешь. Верно, старичье молодцы. Бегают по утрам в канабе, обтираются снегом, фыркают, отдуваются, пуская пар из беззубых ртов. Все в шрамах, но, пожалуй, на них еще можно положиться. Война. Всякое случается.

Ночная стража уже готова была смениться, когда со стороны покрытого утренним туманом Дуная раздались звуки, заставившие наряды насторожиться и не покидать посты. Слышался сухой треск ломающегося льда, пронзительно ржали кони, отчаянно кричали люди. Низко запели тубы, вызывая воинов на стены. Италийцы молча натягивали короткие лорики, хватали оружие, надевали шлемы, разбегалась каждый на положенное ему место. На вершине сигнальной башни взвились к небу черные клубы дыма, оповещая соседние блок-посты о приближении врага. Между тем туман над Истром разошелся, и стало видно, как многочисленная дакийская конница пытается перейти реку. Но лед, как и предполагали добровольцы, оказался слишком тонок. Достаточно прочный у берега, он раскалывался в центре, где течение было более быстрым. Поднимая головы и глядя безумными глазами, испуганные кони проваливались в образовавшиеся полыньи, а затем в напрасной попытке выбраться скользили передними копытами, исчезая постепенно один за другим под водой. Соскакивавшие с их спин всадники также большей частью гибли, но оказавшимся вблизи берега удавалось спастись. Товарищи вытаскивали тонущих с мелководья, протягивали руки, бросали веревки. Глядя, как бесславно гибнет его отборная кавалерия, Сардоний схватился за голову. Он проклинал беспечную горячность своих воинов, не проверивших лед на прочность[95].

В отличие от саков, пешие полчища бастарнов и даков перешли Истр успешно. Они плотным кольцом обложили римские форты на правом берегу Дуная от Эска до Нов, но овладеть их зубчатыми стенами никак не могли. Собираясь порой лишь для разбоя и грабежа, они не имели практических навыков штурма крепостей, обладающих прочной оборонительной системой, созданной на основе новейших достижений римской военно-инженерной мысли. Не хватало совершенной осадной техники. Изготовленные бежавшими из армии Траяна дезертирами тараны с бронзовой головой барана плохо справлялись со своими обязанностями. Трехметровые стены Эска стояли неколебимо. Не защищенные же навесом осаждающие несли тяжелые потери. Седобородые ветераны, штабисты, личный состав гарнизонных ал и когорт ближайших фортов упорно оборонялись, обрушивая на варваров град стрел, дротиков, камней. Так обстояло дело на протяжении всей границы вплоть до Нов, где держались вексиляции I Италийского легиона[96].

Тогда даки, не надеясь прорваться за стены, блокировали римские кастеллы, заваливая их зажженными стрелами. Вспыхнули многочисленные пожары. Археологические материалы свидетельствуют, что от них в это время пострадали хозяйственные, жилые, административные здания, храмы, многие из которых после окончания войн перестраивались или возводились вновь. Надписи говорят о гибели в результате боевых действий немалого количества гражданских лиц, спасающихся за стенами лагерей от бедствий войны.

Значительные толпы варваров прорвались за лимес и медленно, шаг за шагом, серой массой заливали долины Мезии. Бастарны шли основательно, вместе с семьями, обремененные повозками со скарбом[97]. Гнали стада домашних животных. Скрипели телеги, мычали быки, тонко блеяли овцы. Это было скорее переселение, чем военный набег. Впереди, кто пеший, кто конный, вперемешку, утаптывая снег, двигались отряды вооруженных мужчин. Воины с наслаждением вдыхали свежий воздух, радостно рассматривая из-под ладони открывающуюся перед ними холмистую равнину, прорезанную кое-где искрящимися ленточками рек. Вот та страна, о которой они так давно мечтали. Сарматы Сусага и Инисмея, собираясь в лаву, подошли к рубежам Малой Скифии с некоторым опозданием. Они сразу же наткнулись на поджидавшие их под Трэзмом заградительные соединения римлян. Казалось незначительная, на первый взгляд, заминка стоила им фактора внезапности. Кто-то из окрестных земледельческих племен успел предупредить Лаберия Максима о грядущем нападении, и тот принял соответствующие меры предосторожности, выставив заслоны. На ходу пришлось менять планы набега. Минуя хорошо защищенные кастеллы с значительными гарнизонами, постоянно проверяя надежность льда, кочевники обогнули излучину Дуная. Лишь ниже Дуростора (совр. Силистра в Болгарии) условия показались им достаточно приемлемыми, и они форсировали реку без особого труда.

Солнце поднялось уже достаточно высоко, когда, миновав несколько придорожных станций с постами бенефициариев, Лаберий Максим решил на время приостановить ускоренный марш, чтобы дать воинам короткую передышку. Надо было спешить. Лимес прогибался под напором варварских орд. Такого всеохватывающего нашествия провинция не испытывала с эпохи Домициана. Казалось, все задунайские племена пришли в движение. Наместник уже знал о событиях на участке границы между Эском и Новами, и ему не нравилось, что кроме даков, активность которых, он мог объяснить недавним походом, во вторжении по данным спекуляторов, участвовали бастарны и сарматы. Все вместе они представляли серьезную опасность для его малочисленного гарнизона.