Американские нувориши часто ездили в Европу и скупали там предметы искусства, мебель и вообще все, что можно было упаковать в ящики и отвезти на корабле домой. Генри Клэй Фолджер, президент нефтяной компании Standard Oil (и дальний родственник династии кофейных магнатов Фолджеров) начал собирать первые издания Уильяма Шекспира, скупая их, как правило, у бедствующих аристократов, и в конце концов собрал примерно треть имеющихся в мире изданий рукописей, которые сегодня являют основу Шекспировской библиотеки Фолджера в Вашингтоне, округ Колумбия.
Другие, например Генри Клэй Фрик и Эндрю Меллон, собрали великие коллекции произведений искусства, причем подчас покупали все, что попадало под руку, без разбора. Так, газетный магнат Уильям Рэндольф Херст, коллекционировавший драгоценности, собрал их так много, что ему пришлось арендовать для их хранения два склада в Бруклине. Очевидно, Херст и его супруга были не самыми разборчивыми покупателями: когда он сказал ей, что только что приобретенный им валлийский замок раньше принадлежал норманнам, она, по свидетельству очевидцев, спросила: «Это из каких Норманов?»
Новоиспеченные миллионеры начали коллекционировать не только предметы европейского искусства, но и… самих европейцев. В последней четверти XIX века стало модным знакомиться с аристократами и выдавать за них замуж своих дочерей. Ни много ни мало пятьсот богатых молодых американок вступили в такие союзы. Почти в каждом случае это был не столько брак, сколько сделка.
За Мэй Джоэле, наследницей 12,5 миллиона долларов, ухаживал капитан Джордж Холфорд, который тоже был весьма богат и имел три огромных дома. «К сожалению, — грустно писала она домой, — у моего любимого нет титула». Мэй вышла замуж за герцога Роксбурга и всю жизнь была несчастлива, зато имела впечатляющий титул.
Лорд Керзон женился на двух американках (разумеется, поочередно). Восьмой герцог Мальборо женился на Лили Хаммерсли, американской вдове, которая была не слишком привлекательна внешне (одна газета описала ее как «плохо одетую усатую даму»), но зато сказочно богата, а девятый герцог пошел под венец с Консуэло Вандербильт, вполне симпатичной владелицей железнодорожных акций на сумму в 4,2 миллиона долларов. Между тем его дядя, лорд Рэндольф Черчилль, взял себе в жены американку Дженни Джером, которая принесла семье не так много денег, зато произвела на свет Уинстона Черчилля. К началу XX века 10 % всех британских аристократических браков заключались с американцами — необычно большая цифра.
У себя на родине новые американские богачи строились с большим размахом. Самыми грандиозными были жилища Вандербильтов. В одном лишь Нью-Йорке у них имелось десять особняков на Пятой авеню. Один такой особняк насчитывал 137 комнат, что делало его одним из крупнейших городских домов всех времен. Однако за городом у Вандербильтов имелось еще больше роскошных, практически дворцовых построек, в частности в Ньюпорте, штат Род-Айленд. Хозяева называли свои ньюпортские дома «коттеджами» — и это, пожалуй, единственный пример остроумия этого семейства миллиардеров.
Это были такие большие здания, что даже прислуге требовалась прислуга. Акры мрамора, огромные сверкающие люстры, гобелены размером с теннисный корт, мелочи, щедро украшенные серебром и золотом. Было подсчитано, что сегодня постройка «Брейкерс» — одного из особняков Вандербильтов в Ньюпорте — обошлась бы в полмиллиарда долларов: весьма круглая сумма для «летнего домика». Показная роскошь и стремление пустить окружающим пыль в глаза вызвали столь широкое неодобрение, что сенатский комитет одно время всерьез рассматривал вопрос о принятии закона, лимитирующего стоимость частного дома.
Архитектор, разработавший большинство этих построек, Ричард Моррис Хант, вырос в Вермонте, был сыном конгрессмена, но в девятнадцать лет уехал в Париж изучать архитектуру в Школе изящных искусств и в итоге стал первым дипломированным американским архитектором. Он был симпатичным человеком, «самым красивым американцем в Париже», как замечает один мемуарист, но до 1881 года, когда ему было уже далеко за пятьдесят, его карьера, успешная и респектабельная, была все же несколько скучноватой. Типичный проект Ханта — эскизы для постамента статуи Свободы, дело вполне прибыльное, но прославиться им нельзя. Потом Хант обнаружил, что в Америке существуют миллионеры, в частности Вандербильты.
Вандербильты были богатейшей семьей страны. Их империю, основанную на железных дорогах и судостроении, возглавлял Корнелиус Вандербильт, «грубый мужлан, тупица, жующий табак», по отзыву одного из современников. Корнелиус Вандербильт требовал, чтобы его величали Коммодор, хотя не имел никакого морского звания. Он мало разбирался в искусстве и науках, зато у него был просто сверхъестественный дар делать деньги. Одно время он лично контролировал около 10 % всех денег, обращающихся в Соединенных Штатах. Вандербильты владели примерно двадцатью тысячами миль железнодорожных линий и большинством идущих по ним поездов. Это приносило столько денег, что семья не знала, куда их девать.
Ричард Морис Хант стал тем человеком, который помог им потратить свое состояние и сделал это лучше и элегантней всех. Он построил для Вандербильтов шикарные дома на Пятой авеню в Нью-Йорке, в Бар-Харбор, штат Мэн, на Лонг-Айленде и в Ньюпорте. Даже семейный мавзолей на Статен-Айленде стоил 300 000 долларов — столько же, сколько хороший большой особняк. Какие бы архитектурные идеи ни приходили в их головы, Хант был тут как тут и уже воплощал мечты своих клиентов в жизнь.
Оливер Бельмонт, муж Альвы Вандербильт, безумно любил лошадей. Он попросил Ханта спроектировать для него особняк с пятьюдесятью двумя комнатами, замок Белькорт, в котором весь первый этаж был занят конюшней: Бельмонт проезжал в своей карете через массивные парадные двери прямо в дом. Лошадиные стойла были облицованы тиком и отделаны серебром. Жилые комнаты располагались наверху.
В одном из многочисленных особняков Вандербильта уголок для завтрака украшала картина Рембрандта. В особняке «Брейкере» детский игровой домик был больше размером и лучше обставлен, чем обычные дома обычных людей; там имелись шнурки для вызова прислуги, соединенные с главным зданием: вдруг дитяти захочется попить, перекусить или у него развяжутся шнурки.
Вандербильты стали такими могущественными, что им сходило с рук все, даже убийство. Реджи Вандербильт, сын Корнелиуса и Элис Вандербильт, славился своей безрассудной манерой вождения автомобиля (а также наглостью, ленью и тупостью); в Нью-Йорке он пять раз сбивал пешеходов. Двое из пострадавших погибли, третий на всю жизнь остался калекой, а Реджи так и не привлекли к судебной ответственности за эти преступления.
Единственный член семьи, который, кажется, не страдал экстравагантностью и не вызывал отвращения у окружающих, — это Джордж Вашингтон Вандербильт. Он был робким и тихим, причем до такой степени, что люди порой принимали его за умственно отсталого. На самом деле Джордж был очень образован и говорил на восьми языках. Уже став совершеннолетним, он продолжал жить с родителями и занимался переводами современной американской литературы на древнегреческий, а греческой — на английский. В его коллекции было свыше двадцати тысяч книг — это была, пожалуй, самая большая частная библиотека в Америке. Когда Джорджу было двадцать три, его отец умер, оставив после себя состояние в 200 миллионов долларов. Джордж унаследовал десять из них — вроде бы не слишком много, однако на нынешние деньги это получится примерно 300 миллионов.
В 1888 году он решил наконец построить собственный дом, купил 130 000 акров укромной лесистой территории в Северной Каролине и поручил Ричарду Моррису Ханту построить «нечто уютное, в стиле французского шато, только, конечно, побольше и с современным водопроводом». В результате появился особняк Билтмор — почти копия замка Блуа, великолепное здание из индианского известняка, в 250 комнат, с фасадом длиной 780 футов и прилегающим участком в 5 акров. Билтмор до сих пор остается самым большим жилым домом, когда-либо возведенным в Америке. Для его строительства Вандербильт нанял тысячу рабочих и платил им в среднем по 90 центов в день.
