Эдисон разослал своих помощников во все концы света на поиски подходящих материалов для нити накаливания. Несколько групп исследователей одновременно изучали около 250 различных материалов, надеясь найти тот, который отвечает всем требованиям долговечности и сопротивляемости. Они перепробовали все, даже волос из густой рыжей бороды одного из членов команды.

В 1879 году, перед самым Днем благодарения, работники Эдисона подожгли скрученный в нить кусочек обугленного картона; он ярко тлел целых тринадцать часов, но для практически применимой лампочки этого все равно было недостаточно. В последний день года Эдисон пригласил избранную публику на демонстрацию своих новых ламп накаливания. Прибыв в Менло-парк, гости так и ахнули от удивления, когда увидели два здания, озаренных ярким теплым светом. Они не знали, что эта иллюминация по большей части не имеет отношения к электричеству. Стеклодувы, работавшие на Эдисона сверхурочно, сумели изготовить только тридцать четыре лампочки, поэтому оба дома освещались главным образом аккуратно замаскированными масляными лампами.

Суон вернулся к электрическим осветительным приборам только в 1877 году, но, работая независимо, придумал почти идентичную систему. В январе или феврале 1879 года Суон продемонстрировал в Ньюкасле свою электрическую лампу накаливания. Неопределенность приведенной даты объясняется тем, что мы не знаем, показал ли он свое изобретение на январской публичной лекции или только рассказал о нем; зато в следующем месяце он точно зажег лампу на глазах у изумленных зрителей. В любом случае его показ состоялся по меньшей мере на восемь месяцев раньше эдисоновского. В том же году Суон установил электрические лампы в собственном доме, а к 1881 году электрифицировал дом великого ученого лорда Кельвина в Глазго — опять-таки намного раньше каких-либо серьезных успехов Эдисона.

Зато первое практическое применение лампочек Эдисона было куда как заметней: Эдисон электрифицировал целые кварталы Нижнего Манхэттена в окрестностях Уолл-стрит; электростанцию разместили в двух заброшенных зданиях на Перл-стрит. За зиму, весну и лето 1881–1882 годов Эдисон проложил пятнадцать миль кабеля и испытал всю систему, причем дважды. Не все шло гладко. Вблизи электрических проводов лошади почему-то взбрыкивали; потом стало ясно, что их подковы реагируют на утечки электричества, вызывавшие неприятные покалывания в копытах. Несколько рабочих в мастерских Эдисона лишились зубов в результате отравления ртутью, поскольку слишком долго работали с насосом Шпренгеля.

Но так или иначе, днем 4 сентября 1882 года Эдисон, стоя в кабинете банкира Джей-Пи Моргана, одним щелчком выключателя зажег восемьсот электрических лампочек, которые осветили офисы восьмидесяти пяти компаний, подписавших с ним договор.

Эдисон превосходно умел организовывать большие технологические системы. Изобретение электрической лампочки было удивительным событием, однако какая вам от нее польза, если в вашем доме нет розетки? Эдисону и его неутомимым работникам пришлось спроектировать и создать всю систему с нуля — от электростанции до дешевой и надежной проводки, патронов и выключателей. За несколько месяцев Эдисон построил ни много ни мало — 334 небольшие электростанции по всему миру; в течение года они обеспечивали током 13 000 лампочек. Эти лампочки Эдисон дальновидно разместил в самых престижных зданиях: на Нью-йоркской фондовой бирже, в чикагской гостинице «Палмер-хаус», в миланском оперном театре «Ла-Скала», в столовой Палаты общин в Лондоне. Тем временем Суон по-прежнему изготавливал большую часть своих лампочек в собственном доме. Он явно не отличался дальновидностью и даже не зарегистрировал заявку на патент. Эдисон же регистрировал патенты повсюду, в том числе и в Британии в ноябре 1879 года, тем самым обеспечив себе первенство.

По сегодняшним меркам, эти первые лампочки были довольно слабыми, но в то время они казались каким-то сверкающим чудом. «Маленькое солнышко, настоящая лампа Аладдина», — умилялась газета The New York Herald. Когда в сентябре 1882 года зажглись электрические фонари на Фултон-стрит, репортер «Геральд» с благоговейным восторгом рассказывал читателям, как «обычное тусклое мерцание газа» вдруг сменилось «замечательным ровным светом… постоянным и немигающим». Это впечатляло, но к этому еще надо было привыкнуть.

Конечно, электричество применялось не только для освещения. Уже в 1893 году на Всемирной выставке в Чикаго была представлена «образцовая электрическая кухня» — тоже впечатляющее изобретение, однако не слишком практичное. Начнем с того, что электричество в ту пору подавалось далеко не во все дома, и многим домовладельцам пришлось бы построить собственную электростанцию, чтобы обеспечить себя необходимой электроэнергией. Даже если кому-то повезло и его дом был уже электрифицирован, электрические сети того времени не обеспечивали мощности, которая требуется для хорошей работы бытовой техники. На разогрев электрической плиты уходил целый час, но и после этого она выдавала жалких шестьсот ватт; нельзя было одновременно пользоваться конфорками и духовкой. Имелись и некоторые проблемы с конструкцией и дизайном: ручки для регулировки уровня нагрева находились почти на уровне пола; плиты были сделаны из дерева, в основном из дуба, и облицованы цинком или другим защитным материалом. Белые эмалированные модели появились только в 1920-х годах и в то время считались нелепыми. Полагали, что им место в больницах или на фабриках, но никак не в частных домах.

По мере того как электричество становилось все более доступным, многих людей стала пугать зависимость от некоей невидимой силы, способной на мгновенное и тихое убийство. Большинство электриков обучались наспех, им неоткуда было взять опыта, и эта профессия быстро стала уделом безрассудных храбрецов. Газеты в красочных подробностях рассказывали обо всех (все более частых) случаях поражения током. Английский писатель и поэт Хилэр Беллок сочинил строчки, которые хорошо передают тогдашние настроения в обществе:

В 1896 году бывшего партнера Эдисона Франклина Поупа убило током, когда он делал проводку в собственном доме. Скептики с удовлетворением отметили, что электричество слишком опасно даже для специалистов. Нередко из-за короткого замыкания возникали пожары. Лампочки порой взрывались; это всегда пугало, а в иных случаях заканчивалось катастрофой. В 1911 году пожар, вызванный взорвавшейся электрической лампочкой, уничтожил новый парк развлечений на острове Кони-Айленд. Искры от плохо изолированных контактов нередко приводили к взрывам газовых коллекторов, а значит, опасность грозила не только тем, чьи дома были подключены к электросети.

Господствовавшее в обществе двойственное отношение к электричеству продемонстрировала миссис Корнелиус Вандербилт, которая пришла на бал-маскарад в платье, украшенном электрическими лампочками, чтобы отметить электрификацию своего нью-йоркского особняка на Пятой авеню, однако вскоре велела демонтировать всю систему: заподозрили, что именно электричество стало причиной мелкого возгорания в доме. Другие приписывали электричеству более скрытые опасности. Авторитетный специалист в области домоводства по имени Ширли Форстер Мерфи в своей книге «Наши дома и как сделать их «здоровыми»» перечисляла недомогания, якобы вызываемые электричеством: быструю утомляемость глаз, головные боли, общую слабость и, возможно, даже «преждевременное истощение жизненных сил». Многие верили, что от электрического света появляются веснушки.

В первые годы электрификации, когда еще не были придуманы штепсельные вилки и розетки, все бытовые электроприборы напрямую подключались к сети. На исходе века, когда розетки наконец появились, их монтировали в потолок (считая частью верхнего освещения), поэтому, чтобы включить в сеть какую-либо техническую новинку, надо было встать на стул или влезть на стремянку. Вскоре появились стенные розетки, но они не всегда были надежными — потрескивали, часто дымили, а порой и искрили. Джульетт Гардинер рассказывает, что в начале XX века у обитателей роскошного шотландского поместья Мандерстоун было заведено швыряться подушками в особенно надоедливые розетки.