Большинство жило в состоянии перманентного кризиса. Когда случалось что-то плохое — крыша прохудилась, а налоги стали неподъемными, — исправить положение можно было только продавая фамильные ценности: картины, гобелены, драгоценности, книги, фарфор, серебряная посуда, редкие марки — все это утекало из богатых английских домов в музеи или в руки иностранцев.

Это как раз было то самое время, когда Генри Клей Фоулджер скупил почти все первоиздания Шекспира, а Джордж Вашингтон Вандербильт приобрел в Британии столько ценностей, что забил ими свой 250-комнатный особняк Билтмор. Эндрю Меллон, Генри Клэй Фрик и Джон П. Морган закупали картины старых мастеров, а Уильям Рэндольф Херст подобрал все остальное.

Едва ли в Британии был хоть один большой дом, в котором ничего не было продано. Хозяева замка Говардов расстались с 110 картинами старых мастеров и более чем с тысячью редких книг. Во дворце Бленэм герцоги Мальборо продали множество картин, в том числе восемнадцать полотен Рубенса и больше полдюжины работ Ван Дейка, но потом, правда, спохватились: жениться на богатых американках было куда выгодней. Сказочно богатый герцог Гамильтон в 1882 году продал разных безделушек на сумму около 400 000 фунтов стерлингов, а потом, несколько лет спустя, выручил еще 250 000 фунтов. Для многих большие аукционные дома Лондона стали чем-то вроде ломбардов.

Некоторые продавали все те ценности, что висели у них на стенах и стояли на полу, а некоторым пришлось продать сами стены и пол. Художественный музей Сент-Луиса приобрел в Уингерворт-холле (Дербишир) целую комнату вместе со всем ее содержимым. Резную лестницу работы Гринлинга Гиббонса забрали из Кассиобери-парка (Хартфордшир) и установили заново в нью-йоркском музее Метрополитен. Иногда продавали целые дома, например Эйджкрофт-холл, красивый тюдоровский особняк из Ланкашира, который разобрали на части, затем уложили части в пронумерованные ящики и перевезли в Ричмонд, штат Виргиния, где дом опять собрали, и он стоит там до сих пор.

Очень редко во всех этих бедах находились и положительные стороны. В 1915 году наследники сэра Эдмунда Антробуса, которые были не в состоянии ухаживать за поместьем, выставили его на торги. Местный бизнесмен и коннозаводчик сэр Сесил Чабб купил Стоунхендж за 6600 фунтов стерлингов — в пересчете на сегодняшние деньги это примерно 300 000, то есть весьма крупная сумма, — и весьма великодушно передал этот исторический памятник в руки государства, после чего Стоунхендж наконец-то стал охраняемым.

Такие счастливые случаи были исключением. Сотни сельских домов ждала печальная участь: они не выдержали кризиса, пришли в запустение и в конце концов пошли под снос. Некоторые здания использовались самым возмутительным образом. Замок Стритлам, некогда одно из красивейших сооружений графства Дарем, отдали армейскому резерву, который в буквальном смысле использовал его в качестве мишени на учениях. Астон Клинтон, роскошный дом XIX века, которым когда-то владели Ротшильды, был куплен советом графства Бэкингемшир; его снесли, чтобы освободить место под безликий центр профессионального обучения. Одна кинокомпания купила богатый старинный дом в Линкольншире только для того, чтобы сжечь его на съемках кульминационной сцены фильма.

Даже Чизик-хаус был в опасности. Одно время в нем располагалась психиатрическая клиника, но потом здание приговорили к сносу. По счастью, здравый смысл возобладал, и здание спасли. Сейчас оно находится под охраной государства.

В течение века Национальный трест спас еще двести домов. Некоторые из них превратились в туристические достопримечательности. Правда, поначалу не все шло гладко. По словам Саймона Дженкинса, автора книги «Тысяча лучших домов Англии», одна старая леди, хозяйка богатого дома, открытого для посетителей, отказывалась покидать гостиную, когда по телевизору показывали скачки. «Посетители считали ее лучшим экспонатом», — добавляет Дженкинс.

Многие большие дома обрели новую жизнь в качестве школ, больниц и других общественных учреждений. Ньюнэм-парк сэра Уильяма Харкорта большую часть XX века служил учебным центром ВВС Великобритании. Сейчас там располагается монашеская обитель.

К сожалению, сотни исторических сооружений были бесцеремонно уничтожены. В 1950-х богатые дома исчезали с лица земли со скоростью два здания в неделю. Точное количество снесенных построек неизвестно. В 1974 году лондонский музей Виктории и Альберта провел ставшую знаменитой выставку «Уничтожение сельского дома», посвященную сносу величественных зданий.

Кураторы выставки, Маркус Винни и Джон Харрис, подсчитали, что Британия утратила всего 1116 прекрасных домов, и эта цифра растет. На данный момент снесено около 2000 домов — из самых красивых, изысканных, поразительных и важных зданий, когда-либо воздвигнутых на нашей планете.

Такова была ситуация в конце XIX века, когда мистер Маршем доживал свои последние годы. Это было интересное время, наполненное событиями. В XIX столетии быт и частная жизнь полностью преобразились — изменения коснулись социальной, интеллектуальной и технологической сфер, а также гигиены, моды, сексуальных отношений и почти всего остального.

Мистер Маршем родился в 1822 году в мире, очень похожем на средневековый. Люди освещали свои дома свечами и путешествовали со скоростью черепахи, доктора почти всем своим пациентам назначали пиявок, а новости из дальних краев доходили только к вам через несколько недель или даже месяцев. Но со временем начали появляться, одно за другим, настоящие чудеса: пароходы и скорые поезда, телеграфы, фотография, анестезия, домашний водопровод, газовое освещение, антисептики, холодильники, телефоны, электрические лампочки, граммофоны, автомобили, самолеты, небоскребы, кино, радио и десятки тысяч полезных вещей, от мыла фабричного производства до газонокосилок.

Почти невозможно представить, насколько радикальными были все эти перемены для жителей XIX века, особенно второй его половины. Даже такое обычное для нас понятие, как уик-энд, было в свое время новшеством и нуждалось в объяснениях. Слово weekend (буквально «конец недели») появилось в английском языке в 1879 году, его употребил журнал Notes and Quiries в следующем предложении:

По мере того как для большинства людей мир становился все приятней: появились яркое освещение, удобная канализация, условия для ленивого времяпрепровождения и всяческих развлечений, — судьбы других, таких как мистер Маршем, постепенно рушились. Сельскохозяйственный кризис, начавшийся в 1870-х и затянувшийся на многие десятилетия, ударил по сельским священникам и богатым землевладельцам, от которых зависели первые; и тем и другим стало вдвое трудней сохранять свое благосостояние.

К началу XX века сельские священники стали получать гораздо меньше половины тех сумм, которые они получали пятьдесят лет назад. Церковный каталог Крокфорда за 1903 год уныло заявляет, что «значительная часть» духовенства «влачит жалкое существование». Далее там говорится о том, что преподобный Ф. Дж. Блисби подал 470 безуспешных заявлений на вакансию викария и в конце концов ушел жить в работный дом. Такое понятие, как «богатый священник», навсегда осталось в прошлом.

Ветшающие, с протекшими крышами, дома священников, в которых когда-то припеваючи жили сельские пасторы, теперь для многих стали обузой. В XX веке представители духовенства, вышедшие из небогатых семей, еле сводили концы с концами. Миссис Люси Бернетт, жена йоркширского сельского викария, в 1933 году так объясняла церковной комиссии, в каком огромном доме ей приходится хозяйничать:

— Если в моей кухне будет играть духовой оркестр, вы вряд ли услышите его, сидя в гостиной.

Ответственность за обустройство пасторского дома лежала на самих священниках, но они постепенно нищали и не могли справиться с такой обузой. «Многие пасторы жили в своих домах по двадцать, тридцать, даже пятьдесят лет, не делая в них никакого ремонта», — писал в 1964 году Алан Сэвидж в своей истории сельских приходов.