— Хоуп?

— Да, Уолли?

— А почему у тебя нет детей?

Она уперлась руками в перчатках в бедра и посмотрела на ребят из-под козырька кепки. Как обычно с этими двумя сорванцами, Хоуп не знала, как же именно ответить на их вопрос.

— Это потому что ты не замужем? — захотел знать Уолли.

— Ты придурок, — наконец подал голос Адам. — Чтобы иметь детей, не обязательно жениться.

— Ну да.

— Вот тебе и ну да. Я ведь родился у мамы с папой, а они не женились, — заявил он, и Хоуп была рада, что мальчик наконец знает правду и вроде не переживает по этому поводу.

Уолли оглядел друга:

— Правда?

— Ага.

— Ох. — Оба мальчика вновь посмотрели на Хоуп, ожидая ответа.

— Ну, — начала она, решив сымпровизировать, — когда я была гораздо моложе, мне пришлось сделать операцию. После нее я не могу иметь детей.

Глаза Адама расширились:

— Тебе делали операцию? Где?

Хоуп встала и положила руку на живот:

— Вот здесь.

— Тебе больно? — поинтересовался мальчик.

— Больше нет.

Адам подошел ближе, не сводя глаз с ее живота, словно мог видеть сквозь майку:

— У тебя есть шрам?

— Ага.

— Ух ты! — Мальчик поднял голову, прядь волос упала ему на глаза. Его снова нужно сводить в парикмахерскую. — Можно посмотреть?

Хоуп протянула руку и убрала локон со лба Адама. Горячее солнце нагрело мальчугану голову, и это тепло миз Спенсер ощутила ладонью. И сердцем. Адам не стал уворачиваться или отодвигаться, и она улыбнулась ему:

— Пожалуй, нет.

— Ну вот…

Грузовик Дилана свернул с главной дороги на Тимберлайн-роуд, и Хоуп отряхнула пыль с колен. Интересно, сколько еще ее сердце будет реагировать на его появление? Она подошла к крыльцу и взяла чай, намеренно повернувшись спиной к шерифу. Хоуп не хотела видеть его и знать, что он смотрит на нее, но ничего не чувствует. Когда-нибудь это перестанет иметь для нее значение, и она тоже ничего не будет испытывать к Дилану. Так же, как сумела побороть чувства к бывшему мужу, но для такого нужно время, и это «когда-нибудь» уж точно еще не наступило.

— Пока, — хором попрощались мальчики и побросали на землю резиновые перчатки.

— Постойте, ребята. Вы забыли забрать свои деньги, — окликнула Хоуп, оглянувшись через плечо.

— Потом, — крикнул Уолли, и оба юных помощника, едва дождавшись, пока проедет грузовик, рванули с ее двора прямиком к Абердинам.

У Хоуп зародилось смутное подозрение, что ее надули. Что эти два паршивца смотрели ей в глаза и нагло врали. Пожалуй, Дилан не будет в восторге, и она всецело подготовилась, что шериф выскажется по этому поводу. Что-то вроде «я же велел тебе держаться подальше от моего сына»: он же решит, что она выуживала из Адама информацию для статьи.

Хоуп вернулась к работе у клумбы под окном и стала ждать Дилана. Не более чем через десять минут он прошествовал по дорожке, а затем через двор. Шериф по-прежнему носил рабочую форму — за исключением служебного ремня — в комплекте с зеркальными солнечными очками.

Хоуп выпрямилась и вытянула руку, словно желая остановить Тэйбера.

— Прежде чем ты станешь орать на меня, знай: я попросила Адама удостовериться, что ты не против, прежде чем нанять их полоть у меня сорняки. Они с Уолли убежали, чтобы позвонить тебе, а когда вернулись, Адам заверил меня, что ты разрешил ему работать у меня во дворе. — Она сняла перчатки и держала их в одной руке. — И на случай, если ты думаешь, будто я пыталась выведать у Адама информацию о тебе и Джульетт, я этого не делала. Честно говоря, мне плевать, что ты думаешь. — Последнее заявления было абсолютной неправдой, но, пожалуй, когда-нибудь оно станет соответствовать действительности.

Дилан перенес вес на одну ногу и посмотрел на хозяйку дома сквозь солнечные очки:

— Ты закончила?

— Думаю, в общем, да.

— Я пришел спросить, звонил ли тебе сегодня помощник Маллинс.

— Да, кто-то звонил.

— Значит, ты в курсе, что мы полагаем, будто Майрон уехал из города.

— Да, я знаю, что вы так считаете.

Дилан приподнял бровь:

— А ты с нами не согласна?

— Я знаю, что он не уезжал. Он мне звонил.

— И что он сказал?

— Ничего. Просто шумно дышал.

Губы шерифа недовольно изогнулись, и он подтолкнул двумя пальцами шляпу повыше на лоб:

— Ты опознала его дыхание?

— Он уже так делал раньше. Если только в городе не завелся еще любитель подышать в трубку, то это Майрон.

— Он мог звонить не из города.

Хоуп пожала плечами.

— Может быть. — Но она в этом сомневалась. — Подожди здесь, схожу за сумочкой. Адам убежал, прежде чем я успела ему заплатить.

— Забудь. Адам солгал, что звонил мне и спрашивал разрешения работать у тебя во дворе. Он не заслуживает платы за ложь. Его наказанием станет то, что он выдергивал твои сорняки задаром.

Хоуп такой подход показался суровым.

— Ты уверен? Он так трудился…

— Уверен, но на будущее: ему не нужно мое разрешение, чтобы работать у тебя.

— То есть ты не против?

— Нет. Что бы ни произошло между нами и невзирая на то, что ты сделала, я не верю, будто ты станешь расспрашивать Адама для газеты.

Видимо, это был комплимент. Вероятно, Дилан пребывал в ложном убеждении, что поступил красиво… придурок. Хоуп бросила перчатки на землю и подошла к шерифу, встав всего в паре сантиметров от него.

— Что я сделала? Я ничего не делала, и однажды ты поймешь, что ты… ты… — она настолько разозлилась и расстроилась, что не могла подобрать подходящего слова.

Уголок рта Дилана приподнялся:

— Что я — кто?

Он смеялся над ней. Он разбил ее сердце, а теперь смеялся над ней. Хоуп сложила руки под грудью и ответила:

— Неотесанный шериф, который не в состоянии найти одного-единственного гнома. Я поняла бы, если бы в городе проходил съезд Маленьких людей Америки, но это же не так. — Улыбка Дилана увяла, и миз Спенсер решила закрепить успех: — Неужели настолько трудно найти человека ростом меньше метра двадцати? Вряд ли он может смешаться с толпой.

— Вот что я тебе скажу, сладкая. Прежде всего, не обладай ты такой уникальной способностью обзаводиться друзьями, то тебя не преследовал бы гном.

Он назвал ее «сладкой», что только подогрело ярость Хоуп.

— Убирайся с моего двора!

— А то что? Позвонишь шерифу? Бери ручку и записывай номер: девять-один-один.

Упершись руками Дилану в грудь, Миз Спенсер толкнула его. Он не пошевелился, и она попыталась снова, пихнув так сильно, что ее каблуки оторвались от земли. Тело по инерции потянуло вперед, руки Хоуп скользнули по складкам форменной рубашки, и она врезалась в мощную стену груди шерифа с такой силой, что воздух вышибло из легких.

Дилан перехватил Хоуп за талию и несколько долгих секунд держал ее так, будто собирался оттолкнуть прочь. Она видела свое отражение в его очках, уловила проблеск собственного шока и удивления, а затем Дилан обнял ее и заставил подняться на цыпочки. Он пробормотал что-то насчет того, что ему пора уходить, но вместо этого опустил голову и поцеловал. И как всегда, кожу Хоуп стало покалывать, а по нервным окончаниям побежали мурашки. Дилан накрыл ладонями ее попку и прижал к своему теплому телу. Он так давно этого не делал, а Хоуп так по нему скучала. Скучала по его ласкам, по запаху его кожи. Их языки соприкоснулись, и поцелуй стал огненным.

Дилан издал низкий горловой стон, звук чистого желания и неудовлетворенности. Самая глубинная, примитивная часть Хоуп отозвалась на этот стон, но прежде чем она смогла бы ответить, миз Спенсер сделала то, что никогда не делала прежде: нашла в себе силы вырваться из объятий шерифа, прежде чем ее затянуло еще глубже.

Хоуп облизнула влажные губы и сделала глубокий вдох, чувствуя себя сбитой с толку, смущенной. Дилан желал ее — и неважно как старательно убеждал ее в обратном.

— Ты лжец, Дилан Тэйбер.

— Я? Лжец?

Нечестно. Нечестно, что она наконец нашла мужчину, в которого смогла влюбиться, а он ее не любит.