«Необычное — это любое удивительное явление, которое редко случается и противоречит известным нормам и привычным наблюдениям….К необычному также относится то, что некоторые люди обладают свойствами души, способной творить удивительное, свойствами, какими не обладают иные. Например, рассказывают, что некое племя в Индии, если их что-нибудь тревожит, удаляется от людей и все свое внимание концентрирует на этом так, что эта вещь попадает под их влияние. Говорят, что в Индии есть город, где живет это племя, и когда кто-то хочет им овладеть, то они насылают болезни. Когда султан Махмуд направился в поход против Индии, он спросил об этих людях, и ему рассказали, что существует секта индийцев, которая может концентрировать внимание на болезнях, и тогда они возникают по их желанию. И вот один из приближенных Махмуда подсказал ему сильно бить в барабаны и дуть в трубы, чтобы рассеять их внимание. Войска Махмуда проделали это, и болезнь прекратилась, а город был взят»^{56}.

Отрицать магическую составляющую средневековых войн равносильно отрицанию самих этих войн. Ссылка на то, что такого рода сведения не часто попадают в источники, не принимается. Очень мало действительно важного остается на бумаге, отсюда и изначальная необъективность исторической науки.

Почти по всей северной границе, протянувшейся от Ордоса до Хамийского оазиса, вдоль южной окраины пустыни Гоби, монголы граничили с тангутами. В апреле 1209 г. монгольские войска под командованием Чингис-хана вторглись на территорию Тангута. Тангутская армия во главе с наследником престола вступила в сражение с монголами и была разбита. Монголы двинулись к столице. В одном из горных проходов Алашаня, у заставы Имынь, их ожидала 50-тысячная тангутская армия. Монголы заманили тангутов в засады и разбили, затем приступили к осаде столицы. Тангуты сопротивлялись. Стены Чжунсина оказались достаточно прочными, чтобы выдержать длительную осаду. Стояла глубокая осень. Начались сильные дожди. Осада явно затягивалась. Тогда монголы решили запрудить протекающую поблизости реку и затопить город. По приказу Чингис-хана была сооружена большая плотина. Потоки воды хлынули в город. Тангутский правитель Ань-цюань срочно отправил посольство к чжурчжэням с просьбой выслать войска, но чжурчжэни отказались помочь тангутам. Столица была на краю гибели. Вода подмывала стены города. Но случилось непредвиденное. В январе бурный поток прорвал сооруженную монголами плотину и затопленным оказался монгольский лагерь. Монголы начали переговоры о мире^{57}.

Так ли уж случившееся было непредвиденным? С тангутской точки зрения, крушение плотины было ожидаемым событием. Тангуты прибегли к магической акции. В их распоряжении имелась сложная система обрядов во избежание бед и несчастий в государстве^{58}. Когда монголы в 1210 г. осадили тангутскую столицу, император (по другой версии — тибетские буддийские чины) изготовили дорму Махакалы, после чего река прорвала сделанные монголами дамбы и затопила их лагерь. Тем пришлось снять осаду и искать мира^{59}.

Спустя много лет южносунский посол Сюй Тин записал случайную беседу, где речь шла о необычайно жестокой расправе с сакральной фигурой тангутского общества — государственным наставником. По приказу Чингис-хана тот был разрезан на куски. Такой способ расправы косвенно свидетельствует о признании монголами магической мощи наставника.

«[Я, Сюй] Тин видел Ван Цзи, который говорил: “Я прежде сопровождал Чингиса при нападении на Си-Ся. По обычаю государства Си-Ся все, начиная с их владетеля и ниже, почтительно служили государственному наставнику (го-ши). Во всех случаях, когда [у них] имелись дочери, |они] прежде всего преподносились их государственному наставнику, а [только] потом смели выдавать [их] замуж другим. Как только Чингис уничтожил их государство, [он] прежде всего разрезал на куски государственного наставника. Государственный наставник [по своему положению] был, как монах Цю”»^{60}.

Считается, что Чингис-хан умер естественной смертью во время похода на царство Тангут в 1227 г. Тело его в строжайшей тайне было перевезено в Монголию и похоронено на горе Бурхан-халдун. Однако слухи о насильственной смерти Чингис-хана имели широкое хождение в областях, граничащих с Монгольской империей. Согласно известиям Галицко-Волынской летописи, после битвы на Калке, «ожидая покаяния христиан, бог повернул татар назад на восточную землю, и они завоевали землю Тангутскую и иные страны. Тогда же их Чингис-хан был убит тангутами. Татары же обманули тангутов и впоследствии погубили обманом. И другие страны они погубили — ратью, а больше всего обманом» (ПЛДР. XIII в. С. 261).

Вильгельму де Рубруку известен другой вариант: тангуты, отличаясь храбростью, пленили Чингис-хана, но заключив мир с монголами, отпустили его, а впоследствии были покорены им[24].

Картина этих же событий в «Сокровенном сказании» — источнике, отражающем взгляды монгольской кочевой элиты, выглядит так: «Дважды ополчаясь на тангутский народ за нарушение данного слова, Чингис-хан, после окончательного разгрома тангутов, возвратился и восшел на небеса в год Свиньи» (Сокровенное сказание, § 268). Специалисты по тангутской истории испытывают почти мистический интерес к этому эпизоду. К. Б. Кепинг задает вопрос: «Почему в изложении § 268 “Секретной истории монголов” ощущается определенная причинно-следственная связь между действиями Чингис-хана, направленными против тангутов, и его смертью?»^{61}.

По сведениям Джувайни, во время тангутской кампании Чингис-хан был сражен болезнью. Виной тому считался нездоровый климат. Однако то обстоятельство, что недуг сразил Чингис-хана, с позиции монголов, указывает на вредоносную магию. Несмотря на то, что жители столицы сдались на милость победителей, все они были уничтожены, а город превращен в заповедник смерти. Так монголы поступали лишь в случае насильственной смерти представителей «золотого рода»^{62}.

«Когда Чингис-хан вернулся из стран Запада в свой старый лагерь на Востоке, он исполнил свое намерение выступить против тангутов. И после того как весь тот край был очищен от злоумышлении его врагов, после того как все они были завоеваны и покорены, его вдруг сразил неисцелимый недуг, причиной которого был нездоровый климат. Он призвал к себе своих сыновей Чагатая, Угедея, Улуг-нойона, Колгена, Джурчетая и Орчана и обратился к ним с такими словами: “Болезнь моя такова, что ее нельзя излечить никакими лекарствами, и кому-то одному из вас придется оберегать трон и могущество государства и еще более возвышать пьедестал, у которого уже есть прочное основание”» (Джувайни. I. 142–143).

Согласно поздней монгольской летописи «Алтан Тобчи» (1601), Чингис-хан умер от лихорадки, которой заразился в тангутском городе Дармегее.

В 1221 г. Чингис-хан, завершив боевые действия в Средней Азии, пригласил из далекого Китая в свой походный лагерь знаменитого даоса Чань-Чуня. Согласно молве, Чань-Чунь, достигший преклонного возраста, владел секретом эликсира бессмертия. В беседе с Чингис-ханом учитель дао рассеял слухи, заявив, что никакого особого секрета у него нет, а смерть — удел всего живого. Откровенный ответ понравился Чингис-хану, и они расстались друзьями.