23-го числа третьей луны 1223 г. даосские монахи во главе со своим учителем Чань-Чунем переправились через реку Чу. Через десять дней они были в ста ли на запад от города Алма-лека. Затем перешли через Инь шань и спустя двадцать дней выехали на старую почтовую дорогу по южную сторону Цзиньшань (Цзиньшань — китайское название Алтая). «На юг отсюда виднеется высокий хребет, покрытый скопившимся снегом, который не тает и в сильную жару, — пишет Ли Чжи-чан, автор путевых записок о путешествии учителя. — Много здесь необыкновенных вещей. Отсюда, несколько на запад, около озера, есть ветряный курган; на верху его белая глина, во многих местах потрескавшаяся. Во 2-ю и 3-ю луну отсюда поднимается ветер и, прежде всего, раздается в скалах и пещерах южных гор; это начальный ветер. Когда ветер выходит из кургана, сначала появляются кружащиеся вихри в виде бараньего рога, в бесчисленном множестве; спустя немного времени, вихри соединяются в один ветер, который поднимает песок, катит камни, срывает крыши с домов, вырывает деревья и потрясает долины; он прекращается на юго-востоке…. Отсюда на северо-запад, за 1000 слишком ли, находится страна Кянь кянь чжоу, где добывается доброе железо и водится много белок» (Си ю цзи, с. 337–339). Небольшой курган был «горой ветров», где рождался разрушительный ураган.

Летом 1246 г. францисканская миссия во главе с Иоанном де Плано Карпини по пути в Монголию в районе озера Алаколь увидела небольшую гору, на вершине которой, как им сообщили, зимой зарождаются сильные ветра. Несомненно, это тот самый курган, о котором говорится в китайском источнике. Отметим любопытное совпадение сведений относительно начала периода бурь — зимние месяцы. Францисканцам, как и ранее даосам, повезло, они миновали эту область до сезона сильных ветров. Скорее всего, в обоих случаях сведения о ветре принадлежали проводникам. Неужели ситуация несла столь серьезную опасность, что требовалось предупреждать о ней иноземных послов? Возможно, проводники умолчали о чем-то важном.

Вот как описана эта ситуация в донесении брата Иоанна: «Выйдя оттуда, встретили мы какое-то море, не очень большое, название которого мы, не спросив, так и не узнали. На берегу этого моря есть невысокая гора, в которой имеется некоторое отверстие; из него, как говорят, зимой исходят столь мощные порывы ветра, что люди проходят мимо с трудом, подвергаясь большой опасности. Летом же шум ветра слышен постоянно, но, как нам сообщили местные жители, он исходит, удерживаясь в пределах отверстия. Берега этого моря мы огибали в течение нескольких дней. На этом море много островов, и мы обошли его с левой стороны. Земля же эта изобилует многочисленными реками; по берегам рек с обеих сторон — леса, идущие неширокой полосой. В этой земле живет Орду, старший брат Баты, [представитель] древнейшего княжеского рода у тартар. Там есть также орда, или двор его отца, в которой пребывает одна из жен его, которая и правит там» (LT. IX. 25)[25].

Возможно, мы так и не узнали бы истинного положения дел, если бы не случай. Вильгельм де Рубрук оказался в этих местах в конце ноября 1255 г., когда от погоды можно было ожидать любых неприятностей. Ущелья Джунгарского Алатау и Тарбагатая спутники пересекли во вторую неделю декабря. По этой причине они столкнулись с ветром, порыв которого сбивал человека с ног. Но это было не главное. Оказавшись в трудной ситуации, брат Вильгельм услышал леденящие душу истории. Проводник уверял, что людей, вступивших в ущелье, уносят демоны, иногда же они наводят ужас, похищая лошадь из-под всадника, либо же потрошат человека. На глазах странников реальное пространство переоформляется в фантастическое. То, что происходит со всеми участниками возможной драмы, можно назвать состоянием измененного сознания.

«Итак, из указанного выше города (Кайлака) вышли мы в праздник святого Андрея и нашли [по пути), в трех лье, полностью несторианское селение. Войдя в их церковь, возгласили мы с той радостью, что была в наших силах: “Славься, Царица”, поскольку мы давно уже не видели церкви. Отправившись оттуда, за три дня мы достигли главного города этой провинции, в начале моря, которое казалось нам бурным, как океан. И увидели мы большой остров в нем. Мой спутник приблизился к берегу и смочил льняную ткань, чтобы отведать вкус воды, которая оказалась столь мало соленой, что годилась для питья. Между больших гор с юго-востока простиралась некая долина, и там между горами было какое-то иное большое море, и протекала река через эту долину от того моря к этому. И такой сильный ветер почти непрерывно дул через всю эту долину, что человек с большим трудом мог пересечь ее, так чтобы ветер не унес его в море. Итак, мы направились через долину, направляясь на север, к высоким горам, покрытым большими снегами, которые в то время покрывали всю землю. И поэтому перед праздником святого Николая мы значительно ускорили продвижение вперед, поскольку более уже не находили людей, но только ямы (почтовые станции), где люди были собраны для того, чтобы принимать послов между дневными переходами. Во многих местах среди гор дорога тесна и пастбища малы. Поэтому расстояние между двух ямов мы проходили за один день и одну ночь, таким образом сокращая путь двух дней до одного, продвигаясь более ночью, чем днем. Там стояла неимоверная стужа, поэтому они выменяли нам козьи шубы мехом наружу. Во вторую субботу Рождественского поста вечером мы проезжали через одно место среди очень страшных скал. И стал наш проводник просить меня произнести какие-нибудь благостные слова, которые могли отпугнуть демонов, поскольку демоны имели обыкновение хватать людей, спускающихся в это ущелье. Зачастую они хватали лошадь, оставив при этом всадника, иногда же они извлекали человечьи внутренности, оставляя лишь его оболочку на коне, и многое подобное часто совершалось ими. Тогда воспели мы во весь голос: “Верую в Бога единого”, и прошли мы, по милости Божией, [через это ущелье] вместе со спутниками. После этого они начали просить меня написать сохранные грамоты, которые бы они носили над своими головами и в которых я написал им: “Учил я вас слову, дабы несли вы его в сердце своем и через которое спасутся души ваши и тела ваши во веки”» (Itinerarium. XXVII. 1–4)[26].

Рассказы о горном оборотне слышали и спутники Чань-Чуня. Дело происходило в ущельях Китайского Алтая. «На дороге слуга Чжэнь-хая рассказывал Ли-цзяну, что, перед тем, у этих гор оборотень схватил его за волосы на затылке и чрезвычайно напугал его. Чжень-хай тоже говорил, что найманский государь, проезжая этими местами, был обморочен горным оборотнем и принес ему в жертву отборные кушанья. Учитель не сказал на это ни слова» (Си ю цзи, с. 296). По мнению П. И. Кафарова, Чань-Чунь, промолчав, поступил как человек, который выше подобных опасений и размышлений. Так можно думать, если принимать рассказы о демонах за суеверия, однако здесь, на мой взгляд, речь идет о наваждениях, то есть о соприкосновении с другой реальностью. В таком случае Чань-Чунь просто удержался от того, чтобы объяснять сопровождающим его монголам тонкие вещи.

Каждый из трех путешественников рассказывает о губительном ветре то, что услышал, и отчасти, то что испытал сам. Они прошли мимо «горы ветров» в разное время года.

Это обстоятельство решающим образом отличает одно свидетельство от другого. Глубина сведений определяется дистанцией между наблюдателем и явлением. Ужас ситуации в полной мере предстал лишь взору брата Вильгельма, поскольку он оказался в ущельях Джунгарского Алатау в момент начала сезона ветров.

Спустя пятьсот лет восприятие «горы ветров» утратило мифологическую напряженность. В 1858 г. Чокан Валиханов в составе кокандского каравана под видом знатного купца совершил путешествие к киргизам в долину Верхнего Кегена. Вот что пишет он о сезонных ветрах: «Перейдя Джунгарский Алатау проходом Джаксы-Алтын-Эмель, который известен тем, что под осень через него дуют сильные северо-восточные ветры, называемые “эбэ” вроде тех, что на южном берегу Алакуля, караван вышел на голую кремнистую долину. Вдали виднелась Или»^{63}.