Сам Вс. Иванов, по всей видимости, считал рассказ центральным для своего творчества 2-й половины 1920-х годов. Не случайно 3-му тому СС-7, куда вошли рассказы из книг ТТ и ДП, было дано заглавие «Счастье епископа Валентина». Высоко оценили его и современники. С. Буданцев назвал книгу «Счастье епископа Валентина» лучшей за 1928 г. и «достойной премии», как «самое искреннее свидетельство необыкновенно сложной и напряженной душевной жизни среднего человека, вовлекаемого событиями в революцию» (Прожектор. 1929. № 42. С. 20). Высоко оценив мастерство Вс. Иванова в рассказе, критика 1920-х годов, тем не менее, содержание его прочитывала в духе оценок ТТ В. Полонский отметил «власть рока» и над этим ивановским героем: «Епископ Валентин искал тихого счастья для себя в маленькой комнатушке с милой девушкой Софьей. А ему навязывали какое-то большое дело, которого он не хотел. Он хотел маленького счастьица в тихом уголку. <…> Надо ли говорить, что „счастье епископа Валентина“ – миф. <…> И какую вещь из цикла „Тайное тайных“ ни взять, всюду сталкиваемся мы с нелепицей, с разрушением надежд, с торжеством губительного начала, которое лежит вне воли человека» (Полонский, 231).
(1) Ризница – место при церкви, где хранятся церковная утварь, драгоценности.
(2) …просматривал изредка богохульствующие журналы… – В 1920-е годы выходили «Безбожник» (1925–1941), «Безбожник у станка» (1923–1931), «Антирелигиозник» (1926–1941), «Атеист» (1925–1930) и др. журналы.
(3) …уездный городишко И. вот уже полгода превращен за ненадобностью в волость. – Волость – до районирования 1929–1930 гг. – низшая административно-территориальная единица, входившая в состав уезда. Уезд – административно-территориальная единица, входившая в губернию.
(4) …слуга бога и живой церкви, борется с тихоновщиной… – Живая церковь-одна из основных групп «обновленческого» течения в Русской православной церкви, созданная при прямом участии власти в мае 1922 г. Программа «обновленцев» предусматривала отказ от якобы омертвевших канонов и догм, упрощение богослужения, демократизацию церкви, ликвидацию монашества, закрытие монастырей и пр. Советское государство уделяло огромное внимание разложению православной церкви как силы, духовно противостоявшей новой власти. С этой целью, в частности, стимулировалась деятельность «обновленческого» движения, сформировавшегося еще в дооктябрьское время (его возглавляли священники А. И. Введенский и А. И. Боярский). Весной 1922 г., когда Л. Троцкий становится во главе кампании по изъятию церковных ценностей якобы для помощи голодающим, активизируется деятельность власти, направленная на раскол руководства Православной церкви. В секретной записке в Политбюро от 12 марта 1922 г. Троцкий писал: «Вся стратегия наша в данный период должна быть рассчитана на раскол среди духовенства на конкретном вопросе: изъятие ценностей у церквей. Так как вопрос очень острый, то и раскол на этой почве может и должен принять очень острый характер» (цит. по: Русская православная церковь и коммунистическое государство. 1917–1941 гг.: Документы и фотоматериалы. М., 1996. С. 79). В апреле 1923 г. в храме Христа Спасителя обновленцы провели поместный собор, приняли решение (в мае) о лишении патриарха Тихона сана и звания. 14 мая через газету «Известия» представители обновленческой церкви потребовали «суда над виновниками церковной разрухи», прямо не называя имени патриарха Тихона. В мае этого же года произошел арест патриарха, скончавшегося в 1925 г. (см.: Там же. С. 75–154).
Действие рассказа Вс. Иванова, скорее всего, происходит в 1925–1926 гг.: в тексте есть указание, что отца Архипова «слопали» на восьмой год революции. Описание трудной бытовой стороны жизни епископа Валентина соответствовало реальности. Так, в Приложении 12 «Православные церковники» к Обзору политического состояния СССР за январь 1925 г. отмечалось: «Деятельность церковников обновленческой группы за отчетный период времени заключалась в общем в противодействии наступающей тихоновщине, причем таковое не везде было для них успешно. Дезертирование нестойких обновленцев продолжалось и в некоторых губерниях носило значительный характер… <…> Материальное положение обновленцев вообще хуже, чем у их противников, не говоря уже об отдельных попах, часто даже епархиальные управления не располагают достойными средствами. Так, например, Владимирское УЦУ не может никак провести сбор по 3 коп. с церкви, в Гомельской губ. ЕУ не может оплатить коммунальных услуг по занимаемому им помещению…» (Совершенно секретно. Т. 3. Ч. 1. С. 109).
(5) …налог за исполнение песнопений… – «Декретом об отделении церкви от государства и школы от церкви» от 20 января 1920 г. церковь была лишена права владения имуществом. Необходимые для совершения богослужений здания и «предметы религиозного обихода» отдавались церкви на условиях «бесплатного пользования» и подлежали налогообложению. В течение 1920-х годов различными декретами и постановлениями вводились дополнительные налоги, среди которых был и названный в рассказе Иванова «налог на песнопения». Упоминание о нем содержится в Письме Митрополита Сергия в Президиум ВЦИК от 19 февраля 1930 г. о нуждах Православной Церкви в СССР: «…2. Сбор авторского гонорара в пользу Драмсоюза необходимо поставить в строго законные рамки, т. е., чтобы сбор производился только за исполнение в Церкви тех музыкальных произведений, которые национализированы или же по авторскому праву принадлежат какому-либо лицу, а не вообще за пение в Церкви чего бы то ни было, в частности при богослужении: чтобы исполнение служителями культа своих богослужебных обязанностей не рассматривалось как исполнение артистами музыкальных произведений, и потому церкви не привлекались бы к уплате 5-ти % сбора со всего дохода, получаемого духовенством…» (Русская православная церковь и коммунистическое государство. 1917–1941 гг. С. 268).
(6) Николай Мирликийский – см. примеч. 77 к рассказу «Бегствующий остров».
(7) Мария Египетская – христианская святая, VI в. По преданию, в молодости была блудницей: присоединившись к паломникам, которые шли в Иерусалим, обратилась к вере и 47 лет прожила в покаянии в пустыне заиорданской. Память 1 апреля.
(8) Причт – священно- и церковнослужители одного прихода, паства.
(9) Развожусь, батя. – В соответствии с первым брачным кодексом 1918 г., узаконены расторжение брака (развод) и гражданский брак («Декрет ВЦИК и СНК о гражданском браке, о детях и о введении книг актов гражданского состояния» от 8/31 дек. 1918 г.).
Бог Матвей*
Впервые: газета «Уральский рабочий». 1927. № 32. 9 февр. С. 3, под заглавием: «Испытание».
Авторизованная машинопись рассказа (НИОР РГБ. Ф. 673. К. 2. Ед. хр. 12).
Вероятнее всего, эта машинопись и является первым вариантом рассказа, который Вс. Иванов отправил в газету «Уральский рабочий». В присланный текст, очевидно, редакторами внесены исправления. Сокращены мысли Денисюка о революционных и церковных праздниках («И еще было огорчительно ~ Денисюку было противно»); упоминание о том, что комиссар отсылал матери вырезки из газет о своих наградах («…он был представлен к ордену ~ отсылал матери домой»); фразы, указывающие на снисходительное отношение бога Матвея к комиссару («Денисюк сразу же ~ чем раньше, снисхождением…» и «И он опять так посмотрел ~ длинных губ Матвея»); слова политрука о революции, пиявках и беспощадности («…часто говорил о себе – эту поговорку и добавил…»); «ненужные мысли о крестьянских избах, об иконах, о хозяевах» («Денисюк вдруг разглядел ~ о хозяевах. Он…»); описание чувства Денисюка, что солдаты на него смотрят «не с прежним любовным добродушием» («И Денисюку показалось ~ взволновало его»); описание падения птичьего пера («…от крыла отделялись перья ~ тепло падало на землю»); большой фрагмент о страхе Денисюка («Надо было пожать плечами ~ пред революцией и собой…»); описание мыслей политрука об иконах («Политрук, т. Полтавский ~ Денисюк заснул быстро»); описание пения псалма, мысли Денисюка о том, что если солдат не попадет в бога, то он убьет его, комиссара («…а они были такие ~ воткнет ему, под легкие, штык»); мысли Денисюка о грозе («.. говорил, что будет ~ быть грозе!»); упоминание об одежде в конце рассказа («.. удалось обновить ~ и он»). Сокращения показывают, что неприемлемыми оказались религиозная подоплека рассказа и «ненужные мысли» комиссара и политрука.
