В возрасте двадцати семи лет Борис добился полного признания в балете и театре. Изголодавшийся новичок из Одессы теперь выступал в Лондоне как звезда балета наряду с Дианой Мэннерс. Мало кому из танцовщиков доводилось блистать как Борису рядом с такими мастерами, как Леонид Масин, Серж Лифарь, Георгий Баланчин, Антон Долин, Нинет де Валуа, Вера Немчинова, Любовь Чернышёва, Фелия Дубровская, Александра Данилова и многими другими.

Обладая огромной энергией и талантом, Борис превратил мечту любого артиста в реальность, добившись выдающихся успехов, славы и признания.

И все же эта карьера, которой довольствовалось бы большинство молодых людей, не могла удовлетворить Бориса. Мечтал ли он о какой-нибудь другой определенной карьере? Сомневаюсь. Борис скорее практик, чем мистик, и ни он, ни кто-либо еще не мог разглядеть в тогдашнем блестящем молодом танцовщике балета того Бориса, которому вскоре было суждено завоевать абсолютно иную репутацию выдающегося охотника на тигров и близкого друга королей и раджей.

Казалось бы, карьера Бориса развивалась по накатанному руслу, однако судьба сложилась так, что все изменилось. Теперь, когда он убедился в том, что обладает всем необходимым для того, чтобы стать ведущим артистом, эта перспектива в какой-то степени утратила для него привлекательность.

А тут еще английские власти не захотели возобновить его рабочую визу и лишь под мощным давлением влиятельных друзей Бориса согласились продлить ему разрешение на выступления в английских театрах на тот срок, пока ставится спектакль «Мирэкл».

По окончании этого срока фирма Мосс Эмпайр, владевшая сетью музыкальных залов Англии, предложила ему десятимесячный контракт на постановку его собственных спектаклей. Он уже было занялся репетициями, когда британские власти заставили его покинуть страну.

Наконец-то Борис получил ту независимость, о которой всегда мечтал. В течение нескольких месяцев он гастролировал в музыкальных театрах Франции, выступая вместе с женой в Довиле, Каннах, Пари Пляж, а также в театре Пэрэмаунт в Париже. Как раз когда они с Кирой выступали в Париже, Борис получил приглашение на гастроли по странам Среднего Востока и Юго-Восточной Азии.

— Почему бы и нет? — заявил он.

В 1933 г., когда Борис отправился в Индию, англичане делали третью попытку восхождения на Эверест. Экспедицию возглавлял Хью Рутледж. В печати появилось много статей на этот счет. Все надеялись, что, наконец, прольется свет на загадочное исчезновение Мэллори и Ирвина на северном гребне в 1924 г. Экспедиция Рутледжа не смогла взойти на вершину, но зато, пройдя через ледник Ронгбук к Северному Колу, ее участники заглянули в запретный для иностранцев Непал. А два года спустя Эрик Шиптон сделал правильное заключение о том, что путь к завоеванию Эвереста лежит через Непал.

Борис и не подозревал, что в недалеком будущем он будет тесно связан со всеми альпинистскими экспедициями в Гималаях, а через двадцать лет вообще поселится в Непале и станет видной фигурой в долине, человеком, проложившим путь к открытию затерянного в горах королевства для внешнего мира.

Бомбей — впечатляющий город. Его массивные шестиэтажные здания делают его самым вестернизированным городом Индии. Борис приехал туда в 1933 г. За двадцать два года до того британский король Георг V и королева Мэри отплыли в Бомбей, чтобы устроить торжественный прием по случаю коронации, на котором все индийские набобы, магараджи и принцы приветствовали нового короля Англии и императора Индии.

В те дни в эту страну не было авиарейсов, а термин «турист» в применении к Индии в основном относился к миллионерам спортивного склада и иным состоятельным путешественникам, которые отправлялись на Восток в сопровождении слуг и с огромным багажом, упакованным в двадцать-тридцать ящиков. Некоторые из них, наподобие герцога Абруцци, направлялись в Гималаи, другие, типа принца Ханса Генри из Плесси, занимались охотой в надежде выследить несколько тигров, леопардов, буйволов, а если повезет, то и парочки носорогов. Этими трофеями набивали еще тридцать ящиков и отправляли их морем, чтобы они украшали залы огромных семейных поместий в Европе.

Единственными их спутниками, регулярно посещавшими Индию, были чиновники, работавшие там или выезжавшие в командировки. Они были сотрудниками колониальной службы, особой кастой гражданских служащих или офицеров Англии. Последние в своем большинстве были выпускниками Сандхерста. Все эти люди стремились в Индии к такой жизни, которой не могли обрести в Англии: игра в поло, охота с копьем на диких кабанов, охота на крупную дичь и т. д. Все они образовывали два главных слоя четко классифицированного общества и практически пользовались там феодальными привилегиями.

Вместе с этими людьми приезжала масса нянь, школьных учителей и ремесленников, которые были необходимы для поддержания британского стиля жизни. Вместе с ними на эту землю проникало странное племя авантюристов и бизнесменов, которых можно было встретить во всех слоях индийского общества — от высмеиваемых армян до процветающих шотландцев, возглавлявших большинство британских фирм в Индии.

Бомбей — крупный морской порт и торговый центр был богатым и экстравагантным городом. Единственными индийцами, имевшими возможность наряду с британцами участвовать в светской жизни города, были немногие магараджи и невероятно богатые парсы.

Хотя национальная сегрегация там имела ограниченный характер, даже состоятельных индийцев не допускали в лучшие клубы, где, в окружении буквально сотен слуг («посыльных»), самый низко стоящий в британской социальной иерархии человек мог попивать привычные виски с содовой в такой среде, которая напоминала элитарные клубы Пиккадилли.

Что касается отелей, то лишь самые экстравагантные из европейских или американских могли напоминать такие просторные и величественные, как Гранд-отель в Калькутте, Империэл в Дели или Тадж в Бомбее. Там толстые «английские» ковры полностью заглушали шаги и так ходивших на цыпочках босых слуг, которых, в их нарядных белоснежных галифе с яркими шелковыми поясами и огромных тюрбанах, «непосвященные» легко могли принять за магараджей.

Массивные, красивые, бородатые сикхи из Пенджаба исполняли любой каприз гостей. Десятки безымянных посыльных стремительно бросались выполнить любое требование сахиба (господина).

Бориса и Киру пригласили развлекать состоятельных клиентов отеля Тадж. Для Бориса, которому в то время исполнилось двадцать восемь лет, выступление перед причудливой публикой Таджа было скорее развлечением, чем работой. Они с женой сами придумали танцевальные номера — попурри из тех партий, которые до этого исполняли на более строгих сценах.

Они быстро добились успеха в Бомбее и в последующие три года гастролировали по Азии, знакомясь с жизнью Индии, Бирмы, Китая, Явы и Цейлона.

Публика в этих странах с удивлением и признательностью восприняла выступления талантливых артистов, а англоязычная пресса восхваляла танцовщиков, выступавших ранее на сцене в заглавных ролях бок о бок с леди Даф Купер. Такие газеты, как «Бомбей Кроникл», «Калькутта Стейтсмэн», «Цейлон Таймс» и другие пестрили заголовками типа «Знаменитые русские артисты балета в Бомбее». В своих рецензиях авторы напоминали о высокой оценке, которую европейские театральные критики давали Борису за его выступления с труппой Дягилева и в «Мирэкл».

Успех открыл перед Борисом новые горизонты. Ангажементы не отнимали у него много времени и давали ему хорошую возможность познакомиться с Востоком и наиболее интересными его представителями. Борис всегда отличался склонностью к роскоши, в особенности, что касалось гастрономических привязанностей, а его полное пренебрежение к деньгам приводило к тому, что в прежние годы он постоянно жил не по средствам. Элегантный, красивый, располагающий массой свободного времени и удивительно общительный по характеру, в ходе гастролей он сумел близко познакомиться с индийским обществом.