Дебютный альбом ELO окрестили «Нет ответа», но не потому, что жизнь в двадцать с небольшим лет от роду кому-то представляется вопросительным знаком. Секретарша фирмы звукозаписи должна была по телефону уточнить название диска, но не дозвонилась, куда следовало, поэтому просто положила начальнику на стол листок бумаги с надписью «No Answer». А тот решил: молодежь оригинальничает.

С тех пор Рой Вуд, которому ELO обязан идеологией творчества, наверное, уже тысячи раз отвечал на вопрос, по каким таким причинам через неделю после выхода первого «гиганта» он принял решение оставить маленький бирмингемский Оркестр. Может быть, потому, что привык только сам, только лично реализовывать планы, в отличие от Джеффа Линна, который немедленно принимался активно искать талантливых исполнителей рожденных Роем идей. Вуд, к тому времени получивший от журналистов прозвище «музыкальный шизофреник», вскоре собрал новую группу (естественно, с концептуальным именем — «Мудрец») и уступил место лидера ELO Линну, который в течение пятнадцати лет делал все от него зависящее для того, чтобы прославить фирменный громкий свет и яркий звук. Линн превратил ELO в шипящий, грохочущий, сверкающий локомотив нового музыкального стиля — помп-рока, и трудно найти такой электрический инструмент, которому в партитурах Оркестра не нашлось бы применения. Впечатляет даже простая инвентаризация машинного парка фабрики ELO образца середины семидесятых. Фабрика производила снежной чистоты звуки (альбом насмешливо называется «Новый мировой рекорд»): с помощью электрического пианино Вурлитцер ЕР200, системы мини-микшеров, системы макро-микшеров, светомузыкальной установки Концерт Спектрум, Ямаха С7 Гранд Пиано да еще какого-то Маэстро Фэйз Шифтер…

Все это было неспроста. Вокруг грохотала история, и яркий свет, не просто свет, а целый сноп света, луч лазера, прожектора, пульсар стробоскопа, вообще лампа, люстра, светильник, свеча казались естественным сопровождением этого сумасшедшего темпа технотронной жизни. Классика бередила или успокаивала, рок-н-ролльный барабан и синтезатор стучали и звучали в ритме 120 ударов в минуту, в ритме возбужденного биения человеческого сердца.

Джефф Линн всегда больше работал со звуком и светом, чем со словом. По сути, тексты песен ELO — обычное для молодых интеллектуалов причитание над ускользающим смыслом жизни, но и тут главные символы — в игре времен, обозначений цвета, звука и света. Летние дни уходят, ясное дело, вместе с мечтами. Тучи скрывают небо, конечно, заодно с солнцем. «В моих снах дикий бык резвится в чистом поле, и я забываю, что это такое — дождливый день»; «Мистер Королевство, помоги мне отыскать конец радуги в стране, где небо опускается на землю»; «Мои слезы превратятся в дождь, который мягко стучит в твое окно». Не зря, наверное, Линн однажды признался журналистам: «Голова у меня всегда полна музыкой для оркестра, нотами для хора, для всего чего хотите, отличный звук, но слов — нет. Некоторые тексты я сочиняю за пять минут до начала записи». У этого времени был звук и свет, но ему не хватало слов.

Вряд ли, продумывая концепцию ELO, его создатели занимались философствованием: рок все-таки — это искусство стадионов, а не научных штудий. ELO менял составы, его альбомы выходили «золотыми» и «платиновыми» тиражами, Оркестр год за годом с аккуратностью электрического компостера штамповал мелодии, зачислявшиеся в хиты и становившиеся в равной (ну, в почти равной) степени популярными на обоих берегах Атлантики, по обе стороны «железного занавеса», и на верхних ступеньках, и у подножия социальной лестницы. Я помню, как тоскливо замирало мое сердце старшего школьника, когда на признанном меломанском «толчке», в туалете московского магазина ГУМ, обернутый в хрустящий, выпущенный к 200-летию США пакет (пакеты бесплатно раздавали тем, кому достанется, на американской выставке в Сокольниках), от меня навсегда и неизвестно куда уплывал диск ELO «Неизвестно откуда», в англоязычном названии которого «Out Of Тне Blue» цвет обещал восхитительную мелодию. Ну откуда, скажите, мне было взять 80 рублей, восемь советских червонцев, чтобы купить музыку электрического света? Из небесной голубизны конверта выныривал громадный космический корабль ELO, полный чудесных, удивительных, цветных песен, я и сейчас помню их почти все наперечет: «Герой Дикого Запада», «Превращенный в камень», «Ночь в городе», «Кит», «Мистер Голубое Небо» и еще, кажется, «Звездный свет». Звездный свет, но все равно электрический. Я, конечно, не знал, что Джефф Линн собирался назвать свой двойной альбом «Прочь из этого мира», только потом передумал, но как же мне самому хотелось тогда вырваться прочь из этого мира!.. Из мира, в котором невозможно было даже представить себе, что где-то рождается космическая концепция света и чудесной музыки помп-рок.

Эксперимент с оркестром ELO — огромным космическим кораблем Джефф Линн успешно повторял много лет. Лазерных и световых эффектов напридумывали — не пересчитать, по сцене между дымовых столбов вышагивал говорящий и поющий робот, на сцену опускалась летающая тарелка, со сцены били разноцветные прожекторы. Слияние рок-н-ролла и Пятой симфонии Бетховена, впервые опробованное ELO еще на заре карьеры, не теряло свежести и в ее закатные часы. «Мы будем играть рок-н-ролл в оперном театре до самого утра», — пообещал Линн в одной из песен.

Он и не собирался обманывать. Но утро все-таки настало: в конце концов Джефф решил, что у Оркестра иссякает вдохновение. Начали с чистого листа: Линн серьезно увлекся продюсированием, другие участники ELO разбрелись по музыкальному миру, барабанщик Беван открыл студию звукозаписи «Хеви Хед Рекордз» и основал футбольную команду «Heavy Head Records Eleven». Голова у Бева осталась легкой: его книга «История ELO» стала почти таким же бестселлером, какими были лучшие альбомы Оркестра.

Когда принимаются за мемуары, значит, просто время пришло. Эпоха сверкающих лампочек кончилась. В год выхода последнего альбома ELO с участием Линна «Баланс силы» прогрохотал Чернобыль. Потом в небесной голубизне взорвался «Челленджер». Баланс сил в мире Электрического Света был нарушен, приходилось искать другие вызовы. Светомузыка вдруг устарела, симфонический рок, казалось, даже в твердом гитарном варианте отжил свое. А отщепенец Рой Вуд где-то совсем в другой жизни успешно писал музыку для телевидения и играл в группе с концептуальным названием «Геликоптер».

На переломе девяностых самый деловой — Беван — решил возродить ELO для эксплуатации его светлой идеи прежде всего в тех странах, где когда-то пластинки Оркестра продавались из-под полы в туалетах государственных универмагов. Линну затея не понравилась, и поэтому старые электрические шлягеры вживую зазвучали для повзрослевших и постаревших меломанов — в Праге, Софии, Москве, Киеве — только спустя несколько лет, уж очень долго пришлось договариваться об авторских правах на творческое наследие. Линн в итоге получил половину доходов от первых двух альбомов старого-нового Оркестра — ELO. Часть II.

Вскоре в продажу поступил первый альбом нового Оркестра. С полным электрического света названием «Стремительный взлет».

Пьеса Шекспира, если помните, называется «Два веронца». А один веронец — это я, один временный веронец. Солнечным весенним утром один временный веронец высадился из миланского поезда на вокзале Вероны. В недалекой перспективе открывался широкий проспект Порта Нуова. Над этими «Новыми воротами», напоминающими о почти уже не существующих старых городских стенах, сиял великолепный день, который мне предстояло провести с Вероной наедине.