А вечером мы с Талечкой уехали к Щукиным. Туда неожиданно пришел Федя. Потрясающая встреча с ним...

Пришел домой, задремал на кресле и опять тот же сон...»

Летом 51-го года Николай Сергеевич и матушка отдыхали в доме отдыха ВТО на Плесе.

Из дневника Н. С. 27 августа 1951 года

«...В первый же день бродили вдвоем по лесу и взгорьям. Березовый лес, опушка, дорога, деревеньки — знакомая и родная картина. Так хорошо и привольно, далеко от людской суеты. Но когда хорошо, тогда и больно. Чем лучше и отраднее, тем острее боль, которая лежит в глубине и не выплескивается наружу. Но тут не удержишь, и она вместе с рыданиями невольно выходит из замкнутых берегов. Хорошо, что никого нет, видит одна только Талечка, но она мать и хоронит эту грусть еще глубже и все, все переживает...

Идем домой — вокруг церкви старинное, заросшее деревенское кладбище. И вдруг площадка, а на ней ряды одиноких могил с надписями: инициалы, фамилии, годы рождения (все смежные) и смерти 42-44 годы. Это братское кладбище бойцов, умерших в госпитале. Они нашли «вечный покой» на высоком берегу Волги, на Плесе. Их вечный покой предвосхитил великий художник Левитан.

Сегодня мы ходили на эту Левитановскую гору, где он писал свою картину. А могилки героев вот здесь надо мною сейчас, когда я пишу. Неудержимо тянет туда, и даже несбыточная надежда, мечта — вдруг найду родную могилу и надпись...

Вся душа полна ими, кроме них почти ничего не воспринимаю. И радуюсь, радуюсь, что я не один, что нас двое, и оба чувствуем всю глубину, и оба держимся так, что другим не видать...»

Басманная больница. Смертельная болезнь матушки. В полузабытьи она спрашивает Николая Сергеевича:

Из дневника Н. С. 5 декабря 1952 года

«— Когда было последнее письмо от Феди?

— От 19 января 1945 года.

— Это ведь очень давно?

— Да, очень давно!..

— Почему нет еще писем?

— Об этом я знаю ровно столько же, сколько и ты.

Пауза минуты три, полузабытье. И снова:

— Когда было письмо от Феди?

Повторяю тот же ответ.

— А от Сережи когда было последнее письмо?

— Еще раньше: в августе 1941-го года.

— Да почему же они не пишут?

— Об этом знаю столько же, сколько и ты.

— Да где же они? Почему их нет сейчас со мной здесь? Нельзя ли их вызвать?

Опять забытье...»

Из дневника Н. С. 3 мая 1955 года

«...Под вечер с удовольствием на стадион. Спартак — Локомотив (2 : 1). Ехал туда — опять тоскливо и грустно, особенно о Феде (уходя в армию, Федя просил отца ездить вместо него «болеть» за Спартак. — Л. О.). Вдруг почувствовал его живого, звук его голоса, шутливые, как всегда, слова. Все время под этим впечатлением».

Из дневника Н. С. 14 октября 1956 года

«Днем заснул и видел во сне, как убили Сережу — пуля прошла навылет в висок... Застонал и проснулся. Я помню, как он бредил, когда у него, мальчика, страшно болела голова при высокой температуре. Боялись менингита. Старик доктор Шмидт неотступно сидел около него, а он кричал: «Вон она моя голова, отделилась и я не могу ее никак догнать. Помогите!» Было очень страшно, а через 5 лет он был убит, должно быть, выстрелом в голову...»

Из дневника Н. С. 2 сентября 1959 года (Дунино)

«Господи, да неужто я с ума схожу? Сейчас, днем, застал себя рыдающим и обливающимся слезами с возгласом: «Боже мой, всуе мя оставиши». Это мальчики, входящие в калитку, сейчас представились живо... Подкралось это ко мне совсем незаметно. Еле привел себя в порядок. Хорошо, что никого нет. С содроганием вспомнил «Черного монаха» Чехова...»

Вот с такой кровоточащей раной в душе жили «мои старички» все то время, что я знал их! Какова же должна была быть в них сила добра и любви к людям, чтобы свой дом (до смерти матушки) превратить в неизменный источник тепла, радушия, помощи и надежды для всех, кто в этом нуждался. По-видимому, я интуитивно почувствовал эту жертвенную и животворящую силу, совсем не похожую на простое добродушие. И потому воспринял ее так глубоко, что она стала и моим символом веры.

Доказательство того, что это произошло именно тогда, полвека назад, я нашел все в том же дневнике Николая Сергеевича в виде трех листков, написанных моей рукой и вложенных в тетрадь. Они датированы и потому, несмотря на всю наивность, я рискну с некоторыми сокращениями воспроизвести их здесь. Как отражение важной вехи собственной биографии и иллюстрации формирования мировоззрения в подражание благородному примеру других людей.

«...10 августа 1951 года

Я дежурю ночью, и мне пришло в голову изложить свою программу жизни, как она представляется мне сейчас, в 28 лет... Как я хочу прожить жизнь и для чего? Для счастья! Ибо хочу взять от жизни все, что возможно. Но в чем счастье? Это — коренной, главный вопрос. Для ответа на него лучше начать с одного очень важного обстоятельства, вернее условия моего счастья. Я не могу быть счастлив один. Происходит ли это от присущей человечеству потребности в коллективной жизни или это мое врожденное, инстинктивное свойство, но я не могу представить себе полной радости от наслаждения благами жизни, как материальными, так и духовными, если я буду знать, что другие люди лишены этих благ. И другие — это не мои близкие и друзья, а все люди... Жить без общения с людьми невозможно. С самым широким кругом людей, хотя это общение может сводиться к ничтожно малому, даже только к взгляду, брошенному на другого человека. А общение — это в первую очередь обмен настроением, состоянием души, взаимное влияние. Вот почему вопрос о счастье всех людей сливается в одно с вопросом о моем личном счастье.

Я знаю, что не доживу до той поры, когда все люди будут счастливы. Значит ли это, что я не могу быть счастлив теперь? Нет, не значит. Я могу быть счастлив, если буду сознавать, что моя жизнь протекает не в безразличии к счастью других, а, напротив, все ее содержание, весь труд, который и есть ее главное содержание, — все служит тому, чтобы помочь людям быть счастливыми. Отсюда главная цель, смысл жизни и ее счастье — это плодотворный труд для блага всех людей...

Сейчас я на пороге первых шагов к реализации своей мечты. Еще год напряженной учебы в Университете, и я начну заниматься биофизикой. Я мечтаю о том времени, когда наука постигнет физическую природу таинственных процессов, которые протекают в нашей нервной системе и в мозгу. И не только постигнет, но научится управлять многими из них. Мозг! Командный пункт всего организма! Вся жизнедеятельность человека, борьба с болезнями, старение и умирание управляются оттуда. Когда люди овладеют этим штабом, они забудут о болезнях. Какое варварство бороться с инфекцией или наследственным недугом, вводя химические вещества через желудок или кровь. Это — грубое насилие. Ведь организм сам может выработать все нужные для этого вещества. Но помочь ему мобилизоваться, перераспределить внутренние ресурсы, стимулировать на борьбу, встряхнуть, взбодрить — это должна и сможет делать наука, когда научится управлять его командным штабом и средствами связи — мозгом и нервной системой. Когда-нибудь опытный врач будет с помощью совершенных физических приборов разыгрывать на нервных клавишах в мозгу искуснейшие симфонии со светлым, радостным финалом — исцелением от страданий.

Физика перестанет, наконец, быть наукой в себе и выйдет на просторы биологии и медицины, как ранее она вошла в технику... Мы стоим на пороге открытий, неоценимо важных для людей, подлинных революций и в наших знаниях, и в образе жизни, и во взаимоотношениях с природой! Быть в числе пионеров этого дела, сделать хоть несколько маленьких шагов на длинном-длинном и трудном пути к его осуществлению — вот цель моей жизни. Я хорошо понимаю, сколь отдаленны манящие горизонты моей мечты от сегодняшней действительности, от того, чем я буду реально заниматься всю жизнь. Я не доживу до той поры, когда ученый, опираясь на огромный накопленный экспериментальный материал, начнет создавать в своем мозгу картину явления в целом, выдвигать и проверять гипотезы. Счастливец! Это будут великие минуты в человеческой истории. Мыслию мысль познать!!