Теперь представьте себе обиженного «чиновника и бюрократа». Будет он проявлять инициативу? Будет у него желание наилучшим образом выполнять свою работу? Наверное, нет! Хорошо еще, если он «с обиды» не притормозит эту работу. Так просто «затерять» какую-нибудь бумажку, не положить другую в папку начальнику на подпись, «ошибиться» адресом и т. д.
По большому счету дело обстоит еще уже. Сотрудники, названные бюрократами в эпоху кардинальных реформ, чувствуют себя весьма неуверенно. В любой момент может случиться сокращение штата, какое-нибудь слияние или даже ликвидация управляющего учреждения. В связи с этим — увольнение. Естественно искать защиту в объединении. Возникает круговая порука. Сознательно и согласованно (особенно в среднем звене управления) дела запутываются и усложняются так, чтобы «высокое» начальство пришло к убеждению в незаменимости имеющегося штата или даже необходимости его расширения. Разобраться по существу начальству лень. Да и оно обижено наименованием «чиновник», пусть даже «высокопоставленный чиновник». Проще направить «очень высокому начальству» докладную записку с предложением отложить намеченные изменения до того момента, когда прояснится сложившаяся обстановка (а она не прояснится никогда). Так или сотней других способов тормозится, увязает, словно в болоте, одобренная на «наивысшем уровне» реформа...
Нельзя ли ликвидировать всю эту лестницу управления, раз она не управляет, а только тормозит необходимые усовершенствования производства? Быть может, после года тщетных призывов к ускорению и модернизации производства Горбачеву пришла в голову эта идея и подтолкнула к проведению первой серьезной экономической реформы. Суть ее заключалась в создании своего рода капиталистической системы, где отсутствует государственное планирование в промышленности (избавимся от чиновников Госплана), государственное обеспечение производства (ликвидируем Госснаб). Все это будет обеспечивать и регулировать свободный рынок (которого пока нет!). Ликвидируем и промышленные министерства. Конечно, у каждого производства должен быть хороший «хозяин» — директор. Специалист и дельный администратор. Его выберут сами рабочие из числа инженеров своего завода (как в революцию: «Земля — крестьянам, фабрики — рабочим!»).
Уже на первом совещании политработников в июне 85-го года Горбачев высказывает эту свою идею. Предприятия должны перейти на полный хозрасчет. Сами зарабатывать средства для повышения технического уровня производства и качества продукции. Вплоть до организации рынка эту продукцию будет покупать и продавать потребителям государство. Но вся прибыль пусть остается у предприятия, и оно само ею распоряжается. А директора пусть выбирают рабочие или их представители.
То же самое Горбачев повторил в докладе на открывшемся 26 февраля 86-го года XXVII съезде КПСС. Эти идеи были заложены в «Закон СССР о государственном предприятии», принятый Верховным Советом СССР 30 июня 87-го года. Документ занимает 36 страниц в «Ведомостях ВС СССР». Приведу (с сокращением) лишь два параграфа из него.
§ 3 статья 6-я — Управление предприятием.
«Руководитель предприятия избирается общим собранием (конференцией) трудового коллектива тайным или открытым (по усмотрению собрания) голосованием сроком на 5 лет и утверждается вышестоящим органом. Если кандидатура, избранная трудовым коллективом, не утверждена вышестоящим органом, проводятся новые выборы. При этом вышестоящий орган обязан объяснить трудовому коллективу причины отказа в утверждении результатов выборов.
Руководитель предприятия может досрочно освобождаться от должности вышестоящим органом на основании решения собрания (конференции) трудового коллектива или по его уполномочию — совета трудового коллектива».
§ 5 статья 14-я — Труд и заработная плата.
«Предприятие обязано использовать оплату труда как важнейшее средство стимулирования роста его производительности... Оно обеспечивает введение новых тарифных ставок и должностных окладов за счет средств, заработанных трудовым коллективом.
Предприятие имеет право определять формы и системы оплаты труда работников, не допуская уравнительности, определять рабочие места, на которых оплата производится по повышенным тарифным ставка... вводить доплаты за совмещение профессий... без ограничения размеров этих доплат. Устанавливать должностные оклады руководителям подразделений, специалистам и служащим без соблюдения средних окладов по штатному расписанию и без учета их численности. Определять направления использования фонда материального поощрения».
По-видимому, Горбачев плохо представлял себе интересы и психологию современного рабочего класса СССР. Выходец из сельскохозяйственного Ставрополья, он о промышленных рабочих, наверное, имел «классическое» представление как о передовом, сознательном, революционном классе. Потому и полагал, что сами рабочие будут заботиться о производительности труда, модернизации своего предприятия и качестве продукции. Это было заблуждением! Подавляющее большинство «работяг» интересовалось только заработком. Бывали в прошлом моменты и ситуации трудового энтузиазма. К примеру, на строительстве московского метрополитена. Но во времена брежневского застоя рабочий класс стал политически индифферентным. Его интересовала только возможность получить побольше денег за свой труд, не меняя его интенсивности и качества. Стала популярной поговорка: «Как нам платят, так мы и работаем».
Поэтому реализация закона пошла не так, как ожидал его автор. Директором избирали не специалиста, намеренного модернизировать производство, а того, кто обещал повысить зарплату. «Вышестоящий орган» утверждал такой выбор, иначе его представителю пришлось бы объяснять рабочим, почему он возражает против повышения зарплаты.
Конечно, не все рабочие в любом коллективе были так «по-жлобски» настроены. Но их было большинство, а вопрос решался голосованием. Новоизбранный директор, памятуя о возможности досрочного освобождения от должности, свои обещания выполнял. Тарифные ставки и оклады резко повышались. (Зарплата директора нередко назначалась очень высокой. Никто не возражал. Ведь теперь сама возможность работы зависела от его личных связей с поставщиками исходных материалов, комплектующих деталей и прочего. Никто «наверху» об этом больше не заботился.) На все эти увеличения окладов, тарифов и премии расходовалась вся чистая прибыль от продажи продукции государству или партнеру по хоздоговору. Вся прибыль поначалу оказывалась на банковском счете предприятия, то есть в «безналичной форме». Теперь, когда всевозможные доплаты устанавливались «без ограничения размеров», как это сказано в Законе, банк, очевидно, обязан был по требованию дирекции выплачивать наличными все, что имелось на текущем счету предприятия. Особенно премиальные! Один мой знакомый в ту пору говорил, что он и многие другие на его заводе в течение года получили десять раз премию в размере месячного оклада.
Вообще, с превращением безналичных денег в наличные происходили странные вещи. Помню часто публиковавшиеся в «Известиях» объявления с предложением «обналичить» любую сумму безналичных денег. Вскоре после выхода Закона о предприятии у населения появилось очень много денег. Началось «бегство от денег». Скупали все, что возможно. В ювелирные магазины стояли очереди на улице. Продукты длительного хранения закупались в таких количествах, что Жванецкий в одной из своих сатир говорил: «Вся проблема в том, выдержат ли балконы». Пустели полки магазинов, и взлетали ввысь цены. Произошел резкий скачок инфляции, а роста производительности труда и качества продукции не произошло. Казалось бы, должны были увеличиться вклады граждан в сбербанках. Этого не случилось по причине недоверия к властям, о котором я писал в начале этой главы.
Стало ясно, что трудовой коллектив не может быть рачительным хозяином. Надо было создавать такую систему, при которой предприятие стало бы собственностью одного человека или небольшой группы людей, заинтересованных в его успехе и доходности. Появилось понятие «собственник предприятия», зазвучало слово «приватизация».
