Гласность и свобода печати были в числе первых программных заявлений Горбачева. Практически с середины февраля 86-го года цензура перестала существовать. Боже мой! Какой поток хлынул на страницы журналов и газет! А какие книги появились в книжных магазинах! Ахматова, Гумилев, Мандельштам, Волошин, Набоков, Ремизов, Зайцев, Алданов... Новые книги недавних вынужденных эмигрантов: Солженицына, Аксенова, Бродского, Войновича, Максимова, Некрасова... Какое наслаждение было глотать все это!
Но куда важнее по своим последствиям была лавина разоблачительной литературы, относящейся к недавнему прошлому страны. Конечно, первое слово было сказано Хрущевым еще в 56-м году на XX съезде партии. Впрочем, даже в Москве его доклад опубликован не был. Читали на партийных собраниях. Одно время читки были прекращены, потом возобновились. Я убежден, что в сотнях тысяч небольших парторганизаций по всей стране доклад не читали. В лучшем случае выслушали короткое сообщение об ошибках, допущенных в борьбе с «врагами народа» то ли самим Сталиным, то ли НКВД. Что же касается всего населения СССР, то оно в массе своей сохраняло представление о «Великом вожде», «Мудром учителе» и Победителе фашистской Германии. В брежневские времена о злодеяниях Сталина писать и говорить было не принято.
А тут полилось такое!.. Воспоминания уцелевших политзаключенных о каторжном режиме содержания и работы в лагерях. Воспоминания бывших сотрудников НКВД, арестованных в свою очередь; о прямых указаниях «товарища Сталина» по расширению кампании борьбы с «изменниками Родины». О том, что перед войной Сталин ликвидировал три четверти высшего комсостава Красной Армии. До последней минуты, несмотря на сообщения наших зарубежных агентов, верил Гитлеру, с которым через Молотова и Риббентропа договорился о разделе Европы. Оказалось, что и все соратники Сталина — члены Политбюро, секретари ЦК, весь руководящий состав партии вплоть до секретарей райкомов — участвовали в отвратительной охоте на людей. Что органам НКВД из ЦК партии спускались нормы ежемесячного разоблачения «врагов народа».
Потом стало выясняться, что не только в оправдании репрессий и не только в сводках с фронтов Отечественной войны руководство страны обманывало свой народ. Обман царил и в промышленном, и в сельскохозяйственном производстве. Сталинские «пятилетки», выполнявшиеся в четыре года, на самом деле недовыполнялись и за пять лет. Повсюду царили приписки и манипуляции с дутыми цифрами отчетов. Эта всеохватывающая «липа» продолжалась при Хрущеве и Брежневе. Страна катастрофически отставала в общем техническом развитии. Успехи в освоении космоса, купленные колоссальной мобилизацией сил и средств, прикрывали это отставание. То же относилось к развитию ракетно-ядерных технологий. Хотя трудно было представить, какая из западных держав рискнула бы напасть на СССР и, в случае победы, взять на свое иждивение его бедствующее в массе своей население. Что же касается Китая, то он в ту пору был еще более отсталым технически, чем Советский Союз.
Нам, москвичам, все это было уже давно известно. Благодаря «самиздату» и радиопередачам западных радиостанций на русском языке. Мы были счастливы, что наконец правда о нашей жизни и недавней истории таким мощным потоком выходит наружу. Нам казалось, что начинается совершенно новая, честная и ясная эпоха. Наше техническое отставание и прочие трудности народ преодолеет благодаря единению с партией, доверию к ее руководству, которое нашло в себе мужество открыть людям глаза на преступления прошлого и «грехи» настоящего.
Мы жестоко ошиблись, не предугадав естественную реакцию подавляющего большинства своих сограждан. Материалы «самиздата» не выходили за пределы Москвы и Ленинграда. Западные радиостанции были недостаточно мощны, чтобы их можно было слушать вдалеке от западных границ Союза. Провинциалам приходилось довольствоваться радиотрансляциями из Москвы. Практически почти все население огромной страны ничего не знало о многолетнем обмане народа руководством партии и государства.
Теперь же, когда все эти разоблачения печатались в центральных газетах и журналах с многомиллионной подпиской, когда их перепечатывали местные газеты, добавляя и свои факты обмана граждан, словно гром с ясного неба обрушился на неподготовленных читателей и слушателей в городах и деревнях всего многонационального Союза.
Представьте себе ветерана Отечественной войны. Сколько раз он поднимался в атаку по призыву: «За Родину, за Сталина!». Или рабочего, который много лет честно трудился на своем заводе, а теперь узнает о том, что его продукция безнадежно устарела, а может быть, и вовсе не нужна — пылится где-то на складе. Что премия, полученная им за перевыполнение плана, возникла благодаря «умелым маневрам» директора и главного бухгалтера. А каково колхознику узнать о том, что унесший тысячи жизней голод на Украине в 33-м году был создан искусственно путем конфискации всего посевного материала! Только для того, чтобы обуздать «слишком самостоятельных» украинских крестьян.
Такого рода ситуаций можно представить себе великое множество. Результат их для людей, к тому неподготовленных мог быть только один: обида, горькое разочарование и утрата доверия к любому начальству — от председателя колхоза до генерального секретаря партии. «Нас дурачили столько лет! Будут дурачить и дальше!..»
Даже самое лучшее лекарство, если дозировка его слишком велика, может нанести вред больному. Разоблачение практики массовых обманов и преступлений руководителей всех рангов следовало вести постепенно, не допуская психологического шока. Недаром Сахаров еще в 70-м году писал в письме руководителям государства: «Демократия должна быть постепенной, чтобы избежать возможных осложнений и взрывов».
Я думаю, Горбачеву следовало бы собрать руководителей всех СМИ и просить их разумно сочетать разоблачительную информацию с примерами деятельности, заслуживающей уважения. Была ведь и такая. Он этого не сделал. Как партийный руководитель большого масштаба, он давно привык мыслить другими категориями. А жаль! Недоверие к властям сохраняется в умах массы его сограждан до сих пор. Передается молодежи. Между тем, в открытой печати стали появляться весьма критические замечания и о текущем состоянии дел в партии. 13 февраля 86-го года в «Правде» под заголовком «Очищение» была опубликована подборка из двух десятков острокритическим писем, подписанных рабочими. Для иллюстрации приведу отрывки из двух писем:
«У меня сложилось мнение, — продолжает мысль рабочий щекинского комбината «Азот» В. Иванов, — что между ЦК и рабочим классом все еще колышется малоподвижный, инертный и вязкий «партийно-административный слой», которому не очень-то хочется радикальных перемен. Иные только партбилеты носят, а коммунистами давно перестали быть. От партии они ждут лишь привилегий...»
Другое письмо, Н. Николаева из Казани:
«...Рассуждая о социальной справедливости, нельзя закрывать глаза на то, что партийные, советские, профсоюзные, хозяйственные и даже комсомольские руководители подчас объективно углубляют социальное неравенство, пользуясь всякого рода спецбуфетами, спецмагазинами, спецбольницами и т. п. Да, у нас социализм и каждый должен получать по труду. Пусть будет так, без уравниловки: руководитель имеет более высокую зарплату в деньгах. Но в остальном привилегий быть не должно. Пусть начальник пойдет вместе со всеми в обыкновенный магазин и на общих основаниях постоит в очереди — может, тогда и очереди скорее ликвидируют. Только вряд ли пользователи особых благ откажутся от своих привилегий. Тут нужен закон и основательная чистка аппарата».
Члену Политбюро товарищу Лигачеву эти письма очень не понравились. В своем выступлении на XXVII съезде партии в марте того же года, он назвал эту публикацию «срывом» в редакции «Правды».
В кампании текущих разоблачений, на мой взгляд, была сделана еще одна очень серьезная ошибка. Она на совести журналистов и редакторов СМИ. Не знаю уж, с чьей «легкой руки», но с прискорбным постоянством во всех статьях, критикующих работу управленческих аппаратов министерств, ведомств и предприятий (главным образом в связи с коррупцией), сотрудников этих аппаратов стали называть не иначе как «чиновниками» и «бюрократами». Слово «чиновник» до революции имело нормальный, прямой смысл, поскольку всем государственным служащим присваивался определенный «чин» в соответствии с квалификацией и опытом работы или за особые заслуги. В советское время, несмотря на отмену чинов, слово «чиновник» из языка не исчезло, но приобрело иной, определенно бранный смысл. Слово «бюрократ» было бранным и в царское время. Таким и осталось. В результате огромное число людей, от занимающих весьма ответственные посты начальников главков и управлений в министерствах до рядовых делопроизводителей жилуправлений, независимо от их заслуг или провинностей, были постоянно оскорбляемы наименованием «чиновники», а нередко без всяких на то оснований, ругательством — «бюрократы». Однако в наш технический век работники сферы управления (назову их «управленцами») играют очень важную, нередко решающую роль в обеспечении эффективной работы не только каждого предприятия, но и всего государства. Причем эта роль требует не только высокой квалификации, но главное — инициативы, желания наилучшим образом выполнять свою работу. И это на всех уровнях иерархической по самому своему смыслу системы управления.
