Вчера из мечети вышел наш шейх – и попал в погребок.

Друзья мои, суфии! Нам-то какой же в этом урок?

Лицом повернуться ль к Каабе нам, мюридам простым,

Когда наш почтенный учитель прямо глядит в кабачок?

Давайте станем жильцами трущобы магов и мы,-

То в день предвечный решили. Таков уж, видно, наш рок!

Узнать бы мудрым, как сладко сердцу в оковах кудрей,-

За теми цепями в погоне безумцы сбились бы с ног.

Едва лишь сердцу в добычу попался душевный покой,

Ты кольца кудрей распустила, и он ускользнул под шумок.

Раскрыл мне твой лик благодатный, как милости чудо понять

И вот – кроме «благо» и «милость» – в Писанье не вижу я строк

Из камня пускай твое сердце – неужто не вспыхнет оно

Огнем пепелящим стенаний, в которых мой сон изнемог?

Кудрей твоих ветер коснулся, и мир почернел предо мной -

Вот прибыль одна, что из мрака кудрей я любимых извлек!

Стрелою стенаний пронзаю я небо – замолкни, Хафиз!

Щади свою бедную душу: убьет тебя этот стрелок!

К этой двери искать не чины и почет я пришел,-

Чтоб убежище здесь мне найти от невзгод, я пришел.

И к жилищу любви – от черты, где нет жизни, иду,

И в страну бытия, совершив переход, я пришел.

Я твой смуглый увидел пушок, и из райских садов

Мандрагоры потребовать сладостный плод я пришел.

С тем сокровищем разума, что под охраной небес,

К двери шаха просить благодатных щедрот я пришел.

О спасенья корабль! Твоих милостей якорь ищу -

Увязающий в скверне, к тебе, мой оплот, я пришел.

Гибнет честь! Изойди же дождем, омывающим грех!

До конца подведя черных дел моих счет, я пришел.

Брось, Хафиз, власяницу свою! Вздохов жарким огнем

Истребить лицемеров неправедный род я пришел.

В дни, когда наш луг покрыт райским цветущим ковром,

Кравчий, с пурпурным вином в светлое поле пойдем!

«Ржавчину горя с души снимет рубиновый хмель»,-

Так говорил мне вчера друг, одаренный умом.

Если твой винный сосуд камнем пробьет мухтасиб,

Тыкву его головы ты проломи кирпичом!

Пусть я невежда, ты мудр,- мы перед небом равны.

Честный ты, подлый,- слепцу мало заботы о том.

Праведник! Что мне кредит! Только наличность я чту:

Гурия есть у меня, раю подобен мой дом!

Христианин, даже тот молвил мне как-то: «Хафиз!

Как опостылел мне звон там, под высоким крестом».

Вероломство осенило каждый дом,

Не осталось больше верности ни в ком.

Пред ничтожеством, как нищий, распростерт

Человек, богатый сердцем и умом.

Ни на миг не отдыхает от скорбей

Даже тот, кого достойнейшим зовем.

Сладко дышится невежде одному:

За товар его все платят серебром.

Проструятся ли поэтовы стихи

В наше сердце, зажигая радость в нем,-

Здесь поэта – хоть зовись он Санаи -

Не одарят и маисовым зерном!

Вот что мудрость говорила мне вчера:

«Нищетой своей прикройся, как плащом!

Будь же радостен и помни, мой Хафиз:

Прежде сгинешь ты – прославишься потом!»

Долго ль пиршества нам править в коловратности годин?

Мы ступили в круг веселый. Что ж? Исход у всех один.

Брось небесное! На сердце буйно узел развяжи:

Ведь не мудрость геометра в этом сделает почин.

Не дивись делам превратным, колесо судеб земных

Помнит тысячи рассказов, полных тысячью кручин.

Глину чаш с почетом трогай, знай – крупинки черепов

И Джамшида и Кубада в древней смеси этих глин.

Кто узнал, когда все царство Джама ветер разметал?

Где Кавус и Кей укрылись, меж каких они равнин?

И теперь еще я вижу: всходит пурпурный тюльпан -

Не из крови ли Фархада в страсти к сладостной Ширин?

Лишь тюльпан превратность понял: все он с чашею в руке,-

В час рожденья, в час кончины! Нет прекраснее кончин.

Поспешай ко мне: мы скоро изнеможем от вина.

Мы с тобою клад поищем в этом городе руин.

Ведай, воды Рокнабада и прохлада Мусаллы

Говорят мне, что пускаться в путь далекий нет причин.

Как Хафиз, берись за кубок лишь при звуке нежных струн.

Струны сердца перевиты нежной вязью шелковин.

Красоты твоей сиянье вспыхнуло во тьме времен,-

Так любовь явилась миру, жгучий пламень разожжен.

Холоден остался ангел, щек твоих увидев блеск.

Хлынул огненным потоком гнев твой, местью раскален.

Я хотел от искры этой светоч разума зажечь,-

Молнией сверкнула ревность, мир потряс тяжелый стон.

К тайнику во тьме приникнуть злобный недруг захотел,

Но чудесною рукою был назад отброшен он.

Падают удачно кости, радости сулят другим,

Как ни кину я на счастье, все на горе обречен.

Сердце жаждало прохлады этой розовой щеки,

Протянулись пальцы к прядям, туго свитым, как бутон.

Стих восторженный составил о любви к тебе Хафиз

В день, когда калам усладу вычеркнул из сердца вон.