О, если бы нас от напастей судьба укрывала,

А дружба в труде, и нужде, и беде помогала!

Когда же из рук наших время похитит поводья,

О, если б хоть старость в ту пору нам стремя держала!

Сталь закаленную разгрызть зубами,

Путь процарапать сквозь гранит ногтями,

Нырнуть вниз головой в очаг горящий,

Жар собирать ресниц своих совками,

Взвалить на спину ста верблюдов ношу,

Восток и Запад измерять шагами -

Все это для Джами гораздо легче,

Чем голову склонять пред подлецами.

Ночью сыплю звезды слез без тебя, моя луна.

Слезы света не дают,- ночь по-прежнему темна.

До мозолей на губах я – безумный – целовал

Наконечник той стрелы, что мне в сердце вонзена.

Здесь, на улице твоей, гибли пленники любви,-

Этот ветер – вздохи душ, пыль – телами взметена.

Если вдруг в разлуке стал я о встрече говорить -

То горячечный был бред, вовсе не моя вина!

С той поры, как ты, шутя, засучила рукава -

Всюду вздохи, вопли, кровь, вся вселенная больна.

О рубинах речи нет, нынче с цветом губ твоих

Сравнивают алый цвет роз, нарядов и вина.

По душе себе Джами верования искал,-

Все религии отверг, лишь любовь ему нужна.

Похитила ты яркость роз, жасминов белых диво,

Твой ротик – маленький бутон, но только говорливый.

Уж если ты не кипарис, друзьям скажу: насильно

Меня, как воду на луга, к другим бы отвели вы!

Долина смерти – как цветник: спаленные тобою,

Ожогом, как тюльпан внутри, отмечены красиво.

Едва ли я настолько храбр, чтоб не были страшны мне

И завитки твоих волос, и смеха переливы.

Бродя в долине чар любви, чужбины пе заметишь,

Никто там даже не вздохнет о доме сиротливо.

Начав описывать пушок над алой верхней губкой,

Бессильно опустил перо Джами красноречивый.

По повеленью моему вращаться будет небосклон.

Он отсветом заздравных чант, как солнцем, будет озарен.

Найду я все, чего ищу. Я Рахша норов укрощу,

И будет мною приручен неукротимый конь времен.

Друг виночерпий, напои тюрчанку эту допьяна,

За все превратности судьбы тогда я буду отомщен.

Сладкоречивый соловей, ты стал красивым, как павлин,-

Так хочет вещая Хума, попавшая ко мне в полон.

По вечерам сидим и пьем и снова пить с утра начнем,

Ведь это лучше, чем, молясь, бить за поклонами поклон.

Джами как будто сахар ел, так сладость дивных уст воспел,

Что сладкогласий соловей был восхищен и вдохновлен.

Бог только начал прах месить, чтоб нас, людей, создать,

А я уже тебя любил, страдая, стал желать.

Ты благость с головы до лог, как будто вечный бог

Из вздоха создал облик твой, твою живую стать.

Под аркой выгнутых бровей твой лик луны светлей,

И свод мечети я отверг, стал на тебя взирать.

Не веришь ты моей любви, хоть все кругом в крови,

То взглядов горестных моих кровавая печать.

Умру я с просьбой на устах: смешай с землей мой прах,

Чтоб склепы бедных жертв твоих плитою устилать.

Убей меня и кровь мою в свой преврати ковер,

Затем, что дней моих ковер судьбе дано скатать.

Зачем мне рай в загробной мгле,- есть радость на земле.

Рай для Джами там, где тебя он сможет увидать.

Моя любовь к тебе – мой храм, но вот беда,

Лежит через пески укоров путь туда.

Где обитаешь ты, там – населенный город,

А остальные все пустынны города.

Взгляни же на меня, подай мне весть – и буду

Я счастлив даже в день Последнего суда.

Ведь если верим мы в великодушье кравчих,

Вино для нас течет, как полая вода.

Смолкает муэдзин, он забывает долг свой,

Когда проходишь ты, чиста и молода.

Что написал Джами, не но тебе тоскуя,

Слезами по тебе он смоет навсегда.

Как взгляд твой сверкает и локон блестит золотой,

Моя периликая, как хороша ты собой!

Воспеты поэтами родинки на подбородке,

А я воспеваю твою, что над верхней губой.

Нет большего блага, как ждать от тебя милосердья,

Вздыхать, и рыдать, и повсюду шагать за тобой.

О пери моя тонкостанная, стан твой походит

На стройную пальму, сулящую плод неземной.

Когда тебя нету, темно мне не только средь ночи,

Коль нету тебя, я и в полдень хожу, как слепой.

Наука любви недоступна глупцам и невеждам,

Я эту науку постиг, но не выиграл бой.

Джами, как собака, у двери твоей притаился,

Я славлю свой жребий,- он мне предназначен судьбой.