Всем людям странствий помогает конь, Я ж мыслю: как бы мне коню помочь? Ах, до того мой конь убогий тощ, Что с шахматным конем он схож точь-в-точь. * * * Чем яростней огонь в крови моей, Тем ближние к страданьям холодней. Лишь тот, кто заглянул в лицо Лейли, Постигнет боль Меджнуновых скорбен. * * * Пусть нет зубов – хлеб разжуешь всегда, Коль хлеба нет – вот горшая беда! * * * Пред слепым зажигаем свечу, Если злого к спасенью зовем. Кто к злодею приходит с добром,- Солончак засевает зерном. ХАФИЗ ГАЗЕЛИ * * * Песня, брызнуть будь готова – вновь, и вновь, и вновь, и снова! Чашу пей-в ней снов основа – вновь, и вновь, и вновь, и снова! Друг, с кумиром ты украдкой посиди в беседе сладкой,- Поджидай к лобзаньям зова – вновь, и вновь, и вновь, и снова! Насладимся ль жизнью нашей, коль не склонимся над чашей? Пей же с той, что черноброва,- вновь, и вновь, и вновь, и снова! Не найти от вас защиты, взоры, брови и ланиты,- Мы моим очам обнова – вновь, и вновь, и вновь, и снова! Ветер! Ты в воздушной ризе, мчась к любимой, о Хафизе Ей бросай за словом слово – вновь, и вновь, и вновь, и снова! * * * Что святош во власяницах вся гурьба? Греховодная милей мне голытьба! Грязь покрыла власяницы,- а взгляни, Как ярка бродяги вольного каба! Опьянил меня твой глаз – так пей вино: Тяготит нас взоров трезвых ворожба. Лик твой нежен, стан твой хрупок! Я страшусь: Ведь гурьба святош драчлива и груба. Я мучений лживых суфиев не зрел - Так не мучьте тех, чья радостна гульба! Взор твой – хмель, а губы – алое вино, И вино кипит, и в нем – к тебе мольба. Погляди на лицемеров: ведь от них Плачет чанг, вину горька его судьба. Дух Хафиза пламенеет. Берегись: Перед ним и сила пламени слаба. * * * Хмельная, опьяненная, луной озарена, В шелках полурасстегнутых и с чащею вина (Лихой задор в глазах ее, тоска в изгибе губ), Хохочущая, шумная, пришла ко мне она. Пришла и села, милая, у ложа моего: «Ты спишь, о мой возлюбленный? Взгляни-ка: я пьяна!» Да будет век отвергнутым самой любовью тот, Кто этот кубок пенистый не осушит до дна. Поди же прочь, о трезвенник, вина не отбирай! Ведь господом иная нам отрада но дана. Все то, что в кубки легкие судьбою налито, Мы выпили до капельки, до призрачного сна! Нектар ли то божественный? Простой ли ручеек, В котором безысходная тоска разведена? Об этом ты не спрашивай, о мудрый мой Хафиз: Вино да косы женские – вот мира глубина. * * * Дам тюрчанке из Шираза Самарканд, а если надо – Бухару! А в благодарность жажду родинки и взгляда. Дай вина! До дна! О кравчий! Ведь в раю уже не будет Мусаллы садов роскошных и потоков Рокпабада. Из сердец умчал терпенье – так с добычей мчатся турки - Рой причудниц, тот, с которым больше нет ширазцу слада. В нашем жалком восхищенье красоте твоей нет нужды. Красоту ль твою украсят мушки, краски иль помада? Красота Юсуфа, знаю, в Зулейхе зажгла желанья, И была завесы скромной ею сорвана преграда. Горькой речью я утешен,- да простит тебя создатель! - Ведь в устах у сладкоустой речь несладкая – услада. Слушай, жизнь моя, советы: ведь для юношей счастливых Речи о дороге жизни – вразумленье, не досада. О вине тверди, о пляске – тайну вечности ж не трогай: Мудрецам не поддается эта темная шарада. Нанизав газели жемчуг, прочитай ее,- и небом В дар тебе, Хафиз, зажжется звезд полуночных плеяда. * * * Розу брось: без уст и она не приманчива! Если нет вина – и весна не приманчива. Без тюльпанов щек вся прохлада лужайки, Всех душистых трав пелена не приманчива. Вся-то прелесть уст, вся-то прелесть любимой Без лобзанья не полна, не приманчива. И долина в качании роз и платанов, Коли песнь соловья не слышна,- не приманчива. Роза, сад и вино – отрада, но радость Одинокой душе не нужна, не приманчива. Если облик милой не впишешь ты в роспись, Будет роспись эта грустна, не приманчива. Жизнь растрать, о Хафиз! Но для радостной траты Не находка она: скудна, не приманчива. |
