Кому удел не тлетворный в тлетворных столетьях дан?

Что прочно? – Ладья газелей. Что вечно? – Пьянящий жбан.

Возьми же вина в дорогу,- ведь жизнь не сравнишь ни с чем.

Путь к раю подобен чаще, и мало на нем полян.

Один ли познал я тленность? – ученый, что знает мир,

Постиг и свое бессилье, и знаний вечный изъян.

Взгляни же премудрым оком на мудрый, бегущий мир:

Весь мир, все дела мирские, все смуты его – обман.

Достигнуть встречи с тобою мечтала душа моя,

Но смерть на дорогах жизни – грабитель и злой буян.

Всем ведомо: знак, что роком начертан на смертном лбу,

Не смоешь ничем, о смертный, с челом он твоим слиян.

Все зданья падут, разрушась, и травы на них взрастут,-

Лишь зданье любви нетленно, на нем не взрастет бурьян.

Прохожие люди трезвым не встретят меня вовек!

О вечность! Хмельная чаша! Хафиз этой чашей пьян.

Нету в мире счету розам, да одной мне довольно.

Тень одна лишь кипариса надо мной – мне довольно.

Да избегну богословов! Из весомостей мира

Этой чаши, полновесной и хмельной, мне довольно.

Видишь волны? Это – образ быстротечного мира.

Все постиг я над струистой пеленой – мне довольно.

От базара нашей жизни – вся беда нашей жизни.

День удачный, за удачным – день дурной. Мне довольно.

Не один ты, ты с любимой! Ничего и не надо!

Речи милой, с уст которой дышит зной,- мне довольно.

Не гони же, я – у двери; божий рай мне не нужен.

Переулка, где живешь ты под луной,- мне довольно.

На свой нрав, Хафиз, не сетуй, ведь души – той, что сродна

Плавным струям и газелям, столь родной,-мне довольно.

Страсть бесконечна; страстным дорогам нет пресеченья, нет!

«Души отдайте!» – страстным другого нет назначенья, нет!

Миг зарожденья сладостной страсти – благожеланный миг.

В деле отрадном ждать ли гаданья, предвозвещенья? Нет!

Нас не страши ты разумом властным, нам подливай вина!

К нам не причастен стражи начальник, нам запрещенья нет!

Глянуть на лик, схожий с месяцем юным, может лишь чистый взор,

В ликах других подобного блеска и обольщенья нет.

Сердце Хафиза в горести страждет: сердце твое – гранит.

Сколько ни плакал, сколько ни звал я,- нет мне прощенья, нет!

Те, кто взглядом и прах в эликсир превратят,

Хоть однажды на жизнь эту бросят ли взгляд?

Утаю от врачей мои скорби. Быть может,

За чертой бытия мой недуг исцелят.

Мой кумир не снимает с лица покрывала,

Что же столько о нем небылиц говорят?

И гуляка и постник равны перед богом.

Лучше в добрых делах ты найди тарикат.

Я-отступник любви, устремленный к Познанью,

Стал мужам просветленным поистине брат.

Смутно там – за завесой. Когда же завеса

Упадет – что увидим? Что нам возгласят?

Плачут, внемля мне, камни, и круг прозорливых

Слушать повести сердца поистине рад.

Пей вино! Даже сотня грехов твоих скрытых

Благочестия ложного лучше в сто крат.

Я боюсь, что завистники платье Юсуфа

Разорвут, чистоту клеветой омрачат.

Пусть в руинах окраин пред лавкою винной

Толпы рэндов вершат винопитья обряд.

Буду втайне скорбеть, ибо чистые сердцем

О несчастье н счастье своем не кричат.

Пей, Хафиз! Ты едва ль удостоишься встречи…

Ведь султанши на жалких бродяг не глядят!

Мой скудный жребий тяжек, подъем дороги крут,

Унижен я пред теми, кто гордостью надут.

И, только лишь коснувшись кудрей в безумье страсти,

Я гордо выпрямлюсь, не зная рабьих пут.

Что делается в небе, у глаз моих спроси ты:

Я до утра считаю но звездам без минут.

Я в знак благодаренья уста целую чаши -

Здесь ключ великой тайны и знанья тихий пруд.

И также благодарен рукам моим я слабым:

Терзать они не могут насильем бедный люд.

Когда в стихах воздал я хвалу винопродавцам,

Я мздою справедливой почтил их добрый труд.

Ведь ты не пожелаешь поднять меня из праха,

Хотя б из глаз катился слезами изумруд!

Не укоряй, что плачу я кровью в этих долах:

Как муки коз мускусных, удел прозренья лют.

Пусть голова Хафиза пьяна, но мне надеждой

Иной главы забота и милостивый суд.

Проповедники, как только службу с важностью в мечети совершат,

В кабачках совсем иное – тайно, чтоб не быть в ответе,- совершат.

Даже мудрым не понятно: те, что учат отрешеньям весь народ,

Сами эти отрешенья, может быть, на том лишь свете совершат.

Эти новые вельможи тюрка в мула обращают. О господь!

Сделай их ослами с ношей! Пусть на них свой танец плети совершат.

Если ты, дервиш, желаешь, чтоб тебе вручили чашу бытия,

Это в тайном храме магов – так в их сказано завете – совершат.

Красота ее безмерна и влюбленных убивает, но они,

Возродясь, ей поклоненья вновь и вновь в среде столетий совершат.

Ах, менялы без познаний, с побрякушкой для уздечек жемчуга

Вечно путали! Ужели это вновь они, как дети, совершат!

«Нет, пусть молвят стих Хафиза,- голос Разума раздался с высоты,-

И по памяти пусть это в ночь они и на рассвете совершат!»