— О! — воскликнула она.

Ральф поднял голову от двигателя.

— Что, от такого вида можно проснуться?

— Да-а-а…

Дыхание превращалось в облачко белого пара. Беатрис никогда не думала, что ее занесет в такие края. Узкая лента дороги была единственным признаком цивилизации. Здесь царствовал дух чистой, холодной в своем великолепии природы, который внезапно заставил Беатрис почувствовать все свое ничтожество. Ральф Маккензи достоин такой родины, — невольно подумала она.

— Это вам не лондонские окрестности, — поддел ее Ральф. — Шотландия — иной мир, населенный людьми, которые совсем не похожи на англичан.

Но Беатрис не склонна была внимать проявлениям шотландского патриотизма. После первого потрясения к ней вновь вернулось прежнее состояние.

— Извините, но мне сейчас не до местных красот, — вздохнула она, нервно переминаясь на обочине.

Кругом, за редкими деревьями и кустами, все просматривалось. Нигде поблизости невозможно укрыться среди кочек травы, разбросанных тут и там кустов вереска, сухого папоротника и причудливых заплат нетающего снега.

Больше терпеть Беатрис не могла. Потуже затянув шнурки на кроссовках, она начала карабкаться по мокрой насыпи.

— Куда это вы собрались? — спросил Ральф, выпрямившись.

Она указала на выступы гранита.

— Туда.

— Господи, зачем?

— А как вы думаете? — вспылила Беатрис. Он вздохнул.

— Почему бы вам просто не зайти за машину? Я отвернусь.

— Кто-нибудь увидит, — ответила она и, ухватившись за ветку вереска, выбралась наконец на дорогу.

— Кто увидит? — в свою очередь сорвался Ральф. — Неужели вы не заметили, что за все время мимо никто не проехал?

— Машина может выскочить из-за поворота в любую минуту.

— Трикси, ближайший поворот в пяти милях отсюда. У вас масса времени, чтобы позаботиться о себе, не упрямьтесь.

— Пожалуйста, не надо мне указывать, — отрезала она, рассерженная его бесцеремонностью. — Надеюсь, я могу хотя бы сейчас побыть одна?

Повернувшись к Ральфу спиной, она попыталась идти с гордым видом, но пробираться сквозь вереск и пожухлую траву было трудно. Наверное, Маккензи опять покатывался от хохота, поглядывая на нее. Глыбы гранита, которые казались с дороги обманчиво близкими, словно отступали к холмам, и, добравшись туда, она была совершенно измучена.

Хуже всего, что камни, вросшие в склон, ничего не скрывали, и она была прекрасно видна с дороги. Задыхаясь, она увидела Ральфа, копающегося в моторе, но, как раз когда в его адрес полетело безмолвное проклятие, Маккензи поднял голову.

— Вы собираетесь провести там весь день? — крикнул он и многозначительно постучал по часам.

Беатрис не удостоила его ответом. Вместо этого она заметалась из стороны в сторону в поисках хотя бы относительного убежища. Тяжелая задача, если на тебе пурпурный свитер. С таким же успехом над ней можно было зажечь неоновую вывеску.

Спуск с холма был почти так же труден, как и подъем. Вереск цеплялся за джинсы и шнурки кроссовок, а уж у самой насыпи она по щиколотку увязла в грязи. Настроение было окончательно испорчено.

— Поздравляю с успешным возвращением! — расплылся в улыбке Ральф, когда она выбралась на дорогу.

— Вы очень любезны! — взорвалась Беатрис, сердито вытирая кроссовки об увядшие листья папоротника с таким видом, словно все это произошло по вине Ральфа. — И знаете… если быть совершенно откровенной, мне тошно от того, что я оказалась в вашей чудесной Шотландии. Последние несколько часов были самыми худшими в моей жизни. Я проклинаю тот миг, когда согласилась на эту поездку.

— Неудивительно, что Лин оставил вас, дорогая мисс Обри. Вы всегда по утрам пребываете в таком дурном настроении? — вкрадчиво упрекнул ее Ральф.

— Любой, кто проведет ночь подобным образом, будет не в настроении. Во всяком случае, Лин… — Беатрис, вздрогнув, остановилась. — А откуда вы знаете о Лине?

— Ночью мне вообще довелось выслушать массу пикантных историй. — Ральф с сарказмом взглянул на нее. — Лин безумно привлекателен, но связался с какой-то «курицей». И это к лучшему, потому что он никогда не понимал устремлений очаровательной Беатрис, которая ни за какие коврижки не желает осесть дома и нянчить детей.

Ральф настолько похоже передразнивал ее, что она почувствовала себя задетой.

— Не понимаю, почему я вам все это рассказала, — пробормотала Беатрис.

— Думаю, потому, что не привыкли к неразбавленному виски, — хмыкнул Ральф. — Надеюсь, вы не имеете обыкновения посвящать в свои жизненные коллизии случайных попутчиков?

В ужасе от собственной неосторожности, Беатрис уставилась на него.

А что, если она проболталась о фальсификации с Терезой? Ральф Маккензи не такой человек, чтобы спокойно принять самозванку. Однако, сам того не ведая, Ральф успокоил ее.

— Вы были восхитительно милы в своих откровениях, — сказал он, жестом приглашая девушку в машину. — Не представлял, что карьера гувернантки несовместима с семейной жизнью. По-моему, постоянное общение с чужими детьми, в конце концов, вызовет желание иметь своих. Или я не прав?

Беатрис припомнила последний уик-энд, проведенный с сестрой, у которой было трое шаловливых карапузов, и сникла.

— Нет… пока нет, — призналась она, забираясь в джип.

— Ну, вы еще молоды, — заметил он равнодушно. — Дети — это огромная ответственность.

— Верно.

Беатрис откинулась на сиденье, благодаря бога за то, что на сей раз подозрительный шотландец не докопался до истины.

— А вы, мистер Маккензи? Не рискуете потому, что приходится много путешествовать?

Ральф повернул ключ зажигания, мотор ожил.

— Это одна из причин, — кратко ответил он.

Беатрис незаметно изучала его из-под ресниц. Почему этот тип не женат? Может быть, пережил роковую любовь? Нет, мужчины подобного склада не тратят время на безрассудные романы. Такие выбирают жен спокойных и разумных, которые способны преданно ждать — если потребуется, всю жизнь. Беатрис хмуро уткнулась в окно.

Незнакомое чувство шевельнулось у нее в груди. Волевого, умного, замкнутого Ральфа ей на самом деле и сравнить не с кем. Он определенно не похож на Лина, такого красивого и обходительного, но очень скучного. Правда, Лин сам прекратил с ней отношения, но она действительно думала, что это к лучшему. Рано, слишком рано для нее обзаводиться семьей. К тому же она почему-то всегда привлекала мужчин, которые готовы жениться, едва познакомившись. Беатрис научилась обходиться с ними с легким безразличием и в конце концов сохранила трех приятелей, но ни один из них не имел шансов быть воспринятым всерьез. И тут девушка поймала себя на мысли, что ей вовсе не хотелось, чтобы у Ральфа сложилось превратное мнение о ней.

— Что я вам еще наговорила ночью? — осторожно спросила она.

— О, немного. — Ральф загадочно улыбнулся. — Только о Тиме, Робе, Томе, Доне, Джиме и Бене…

Не успел он закончить, как ее встревоженное личико прояснилось.

— Не было у меня никакого Бена, никакого Тома… А с Робом только… — Она наигранно спохватилась. — Вы бессовестно придумали все эти имена! — возмущалась Беатрис, ликуя в душе.

— Я просто запутался, — пожал Ральф плечами, но в его взгляде была улыбка. — Любовная жизнь мисс Обри оказалась столь насыщенной, а все друзья имеют односложные имена… Кстати, к тому времени вы выпили почти полбутылки, так что неудивительно, что я окончательно обалдел.

— Как жаль, что я не могу припомнить ничего из того, что говорили мне вы.

— У меня не было возможности что-либо вам рассказать, — помрачнел Ральф. — Если вы захотите узнать мои сокровенные тайны, то в следующий раз вам лучше не прикасаться к виски.

— Следующего раза не будет. Я больше никогда в жизни не притронусь к виски.

Беатрис скрестила на груди руки и сердито замолчала. Если бы он не заставил ее выпить, она бы не наделала столько глупостей.

Кроуфорд стоял на скалистом мысу, где узкий залив сливался с морем. Горы, огибающие его с севера на юг обрывались к воде, багрово-синими очертаниями перекликаясь с разбросанными здесь и там островами, так что невозможно было определить, где начинается суша и кончаются острова. Беатрис показалось, что она очутилась на краю света. Дикие ущелья и вода, вскипающая пеной близ скал… Родовое гнездо Ральфа Маккензи.