Властолюбивый Иннокентий III возымел также намерение обратить в католицизм далекую Русь. В октябре 1207 г. Иннокентий III составил послание «ко всем духовным и мирянам русским», в котором выдвигалась требование подчинения русской церкви Риму. Папа ссылался на то, что греческая церковь якобы уже подчинилась апостольскому престолу: «Не бессмысленным ли кажется, чтобы часть не совпадала с целым и отдельно противостояла целому?» В письме Иннокентия III содержались и угрозы: папа напоминал об участи греков, которой Русь может своевременно избежать, перейдя в католицизм. Конечно, притязания папства были беспочвенны. Они не имели, да и не могли иметь сколько-нибудь серьезных последствий: практически папство не располагало реальными силами для осуществления своих столь далеко зашедших намерений. Да и само послание папы на Русь, скорее всего, не было отправлено: оно осталось лишь архивным документом[93].

Конец Латинской империи. Латинская империя, созданная в результате завоевания, была таким же хилым государством, как и Иерусалимское королевство. Во владениях латинян все время кипела острая борьба угнетенного местного населения против западных господ. Им пришлось возвести большое число крепостей, которые должны были служить франкским сеньорам надежным оплотом против греков. Одни из этих крепостей были воздвигнуты на месте старых греческих укреплений (Акрокоринф, Аргос, Каламата, Навплия, Петра), другие — построены самими завоевателями наново (в Мистре, Хлемуци, Каритайне и других местах)[94].

Крестоносцы беспрестанно воевали с соседями — Болгарией, Никейской и Трапезунтской империями, Эпирским деспотатом. Императорская казна поэтому постоянно опустошалась. Балдуин II, к примеру, почти все время пребывал в Европе, выклянчивая субсидии то у королей, то у папы. Этот император в погоне за средствами не брезговал ничем: он ободрал все металлические предметы и украшения со стен константинопольских храмов, дворцов, тюрем и пустился в торговлю реликвиями: французскому королю Людовику IX, падкому до всяких мощей, Балдуин II продал терновый венец Иисуса Христа из императорской часовни; затем он спустил по сходной цене пеленки сына божьего, копье, губку и цепь страстей господних, моисееву свирель и обломок черепа Иоанна Крестителя.

Но все эти ухищрения не помогали — денег не хватало.

Еще в 1222 г. князь Эпира овладел Солунским королевством. В дальнейшем среди греческих государств, враждебных Латинской империи, особенно большое значение приобрела Никейская империя. Она стала, по словам Маркса, «центром греческого патриотизма». Правители Никеи умело использовали озлобление своих подданных против латинян, которые, как писал никейский патриарх жителям Кипра в 1235 г., призывая их бежать от латинской тирании, «раздирают когтями, попирают ногами и разрушают все кругом».

В конце концов именно борьба народных масс против захватчиков привела к крушению и гибели Латинской империи. В 1261 г., в момент, когда франкские войска были выведены из Константинополя для оказания помощи Венеции на Черном море, население Константинополя впустило в город Никейского императора Михаила VIII Палеолога. Он еще раньше вступил в союз с Генуей против венецианцев. Генуэзцы поддержали своего союзника деньгами и кораблями: Михаил Палеолог овладел Константинополем. Франкам не удалось пробиться обратно в столицу Латинской империи. Остатки рыцарства были изгнаны из Константинополя, а затем вытеснены из многих византийских областей. Правда, некоторые районы в Центральной и Южной Греции остались за латинянами, но с Латинской империей было покончено. Она продержалась лишь 57 лет. В 1261 г. Византия снова вернулась к жизни как самостоятельное государство. Однако годы хозяйничания латинян не прошли для нее бесследно. Больше всего пострадал от владычества западных рыцарей Константинополь. Еще в 1253 г., когда здесь побывали братья знаменитого путешественника Марко Поло, Никколо и Маффео, они видели повсюду обрушенные стены, развалившиеся церкви, множество зданий, не отстроенных со времен латинского погрома 1204 г. Дома, вспоминали они, из тех, что уцелели, стояли изуродованные: медные крыши — сорваны, бронзовые и свинцовые украшения и изразцы — отбиты; в городе были настоящие пустыри. Эта безрадостная картина сохранялась и в XIV в. Арабский географ Абу-ль-Фида (1273—1331) рассказывал, что и в его время «внутри города были засеянные поля, огороды и множество разрушенных домов».

Византия уже никогда не смогла восстановить свои прежние силы. Удар, нанесенный ей четвертым крестовым походом и полувековым хозяйничанием крестоносных феодалов, превратил Византию лишь в тень некогда могущественного государства.

Крестовые походы детей. Четвертый крестовый поход был последним из предприятий этого рода, принесшим хотя и неожиданные, но для своего времени все же значительные результаты.

Дальнейшие крестовые походы по своим практическим последствиям оказались совершенно бесплодными.

После падения Константинополя в 1204 г. папство продолжало призывать католиков к отвоеванию Иерусалима. Однако только изредка эти призывы находили сочувственный отклик в народе, в те годы, когда страшные бедствия, которые несли массам феодальные порядки, становились особенно нестерпимыми. Тогда ужасы повседневной жизни до крайности обостряли в народе религиозные чувства, и создавалась благоприятная почва для восприятия массой лозунгов священной войны. Характер поистине патологического поветрия имели детские крестовые походы 1212 г. Они были словно запоздалым, и притом особенно уродливым по форме, отголоском того же искупительно-освободительного настроения, которое в конце XI в. вызывало поход Петра Пустынника.

В начале XIII в., сперва во Франции, а затем в Германии, крестьянство попало в неслыханно бедственное положение главным образом из-за феодальных усобиц и войн. Тогда-то по деревням и местечкам распространилась вздорная мысль, что невинные дети сумеют скорее добиться от всевышнего той милости, которая никак не давалась в жадные руки взрослых грешников. Эта идея несомненно возникла в массах под влиянием церкви. В сочинениях церковных писателей XI—XII вв. часто встречаются положения вроде того, что «господь избрал бедняков, богатых верою», или евангельское — «легче верблюду пройти сквозь игольное ушко, чем богачу попасть в царствие небесное». Церковники прибегали к подобной аргументации, чтобы удерживать бедноту в покорности и смирении. Они-то и стали распространять мысль, что бог дарует победу безоружному крестьянскому воинству. В крестьянской массе эта проповедь получила довольно своеобразный отклик: ее непосредственным результатом и явились детские крестовые походы. В мае 1212 г. двенадцатилетний французский мальчик, пастух Этьен, придя в аббатство Сен-Дени в Париже, объявил себя божьим посланцем, призванным предводительствовать в войне детей за «святую землю». По-видимому, этот пастушок был просто психически ненормальным ребенком, которого католическая церковь использовала в своих целях — для того, чтобы отвести в религиозное русло возмущение против сеньоров, вполне возможное в тогдашних условиях.

Юродивый мальчик Этьен переходил из одной деревни в другую, совершал «чудеса», заранее подстроенные его духовными наставниками, и везде собирал вокруг себя толпы легковерных бедняков своим рассказом о божественном видении, которое явилось ему во сне: сам Иисус Христос указал ему истинный путь к спасению «гроба господня», сообщив, что Иерусалим будет освобожден от власти мусульман чудом, при помощи детей. Повсюду демонстрируя письмо, якобы врученное ему Христом, мальчик призывал своих сверстников к крестоносному подвигу. Вскоре у него появились многочисленные подражатели, мальчики его возраста, выступившие с аналогичной проповедью. Крестоносный экстаз, за которым, как и во времена Петра Пустынника, скрывались вновь ожившие надежды обездоленных землепашцев, подобно эпидемии, охватил огромные массы крестьянской детворы. Толпы малышей, большей частью не старше 12 лет, со знаменами и крестами, распевая церковные гимны, направлялись к «пророку» Этьену. Окруженный конными телохранителями, в роли вождя «непорочного воинства», он теперь уже разъезжал в повозке, украшенной коврами, внушая своим слушателям, что, по велению бога, море расступится перед ними, и они, перейдя по нему, как по суху (подобно библейскому Моисею), отвоюют «святую землю».