Для греческого населения тех областей Византийской империи, которые подпали под власть западных сеньоров, утверждение чужеземного владычества имело самые губительные последствия. Византийские крестьяне и раньше в основном были зависимыми людьми — париками, от притеснений же новых господ они стали страдать еще сильнее. Греческие землепашцы фактически были низведены франкскими сеньорами до рабского состояния. Об их положении можно судить на основании «Романских ассиз»: так называется сборник феодальных установлений, действовавших в одном из латинских княжеств — в Ахейском принципате. Из этой феодальной конституции французских сеньоров, завладевших ленами в Пелопоннесе, видно, например, что крепостных крестьян латинские рыцари рассматривали как обычное имущество, своего рода принадлежность поместья, наравне со скотом и различным инвентарем. Любой рыцарь мог убить крепостного, кому бы он ни принадлежал; в наказание за это он только должен был выдать сеньору убитого крестьянина другого серва в качестве замены. Полнейшее бесправие крепостного населения засвидетельствовано многими статьями «Романских ассиз»: одни из них устанавливают, что судить крестьянина может только его сеньор; в других говорится о том, что крепостной не имеет права жениться или выдать замуж свою дочь без соизволения сеньора (злоупотребления этим правом, столь распространенные в средние века, легко себе представить!); в третьих указывается, что только сеньор наследует имущество своих крепостных: он может просто отобрать у крестьянина все его достояние.
Неудивительно, что греки с первых же шагов завоевателей-крестоносцев в своей стране воспылали к ним лютой ненавистью: «греки начали испытывать к ним (латинским сеньорам. — М. З.) ненависть и затаили в сердцах своих злобу», — признает Виллардуэн.
С созданием Латинской империи, греческое население вступило на путь упорного и мужественного сопротивления крестоносным насильникам.
Правда, некоторые представители византийской знати со временем нашли общий язык с пришлыми феодалами. Эти «рабские души», по выражению Никиты Хониата, «из корыстолюбия стали врагами своей родины», изменниками, «которые ради обеспечения своей собственности поддались завоевателям вместо того, чтобы оставаться в вечной войне с латинянами». Это они еще в 1204 г. обратились с подобострастным письмом к Иннокентию III, где заявили, что без содействия латинян не смогут быть наполнены гумно и виноградные чаны, не сможет ни выпекаться хлеб, ни добываться рыба, ни выращиваться овощи...
Но греческое крестьянство и массы горожан сразу же поднялись на борьбу против захватчиков. Вызывающее поведение иноземных и иноверных сеньоров, грабежи и насилия, которые чинили латиняне, предавая поруганию и высокомерно осмеивая традиции и обычаи греков, — все это восстановило против них самые широкие слои местного населения.
В то время, когда основные силы крестоносцев во главе с императором Балдуином и королем Бонифацием отправились в Малую Азию для водворения там новых герцогов и графов и в балканских землях по городам были оставлены лишь небольшие гарнизоны, по всей Греции стихийно развернулась партизанская война против ненавистных пришельцев. В марте 1205 г. латинян изгнали из Адрианополя и других городов Фракии. Франкские гарнизоны повсюду подвергались беспощадному истреблению.
Греки и Болгария в борьбе против латинского владычества. Эта стихийная волна народного негодования получила поддержку извне. С одной стороны, после падения Константинополя в окраинных областях Византийской империи, уцелевших от франкского завоевания, образовались новые греческие государства. Это были: на западе Балканского полуострова — Эпирский деспотат (княжество), в Малой Азии — Никейская и Трапезунтская империи. Они стали очагами сопротивления и центрами новой государственной организации греков, наследниками Византии. С другой стороны, прямую помощь фракийским грекам оказало Второе Болгарское царство[89]. Правители молодого болгарского государства питали серьезные опасения насчет намерений латинских завоевателей на Балканах. Еще до захвата ими Константинополя болгарский царь Калоян (1197—1207) предлагал главарям крестоносцев союз против Византии, однако надменные латиняне, опьяненные победами, отвергали самую мысль о такого рода союзе. Они ответили заносчивым отказом и на вторичное предложение Калояна о союзе, сделанное уже после захвата Константинополя. Мало того: болгарским послам было заявлено, что они вообще не вправе разговаривать с латинянами как равные с равными, а должны держать себя с ними, как слуги с господами. Раздавались прямые угрозы — опустошить и обратить в развалины всю Мизию (Болгарию). Латинские сеньоры стремились подчинить своей власти все территории, когда-либо принадлежавшие Византии, включая и Болгарию. В их глазах болгарский царь являлся всего лишь одним из «мятежных» местных магнатов уничтоженной теперь Византии[90], и если византийские императоры не сумели с ним справиться, то теперь эту задачу надлежит выполнить им, воспреемникам Византии.
При таких обстоятельствах болгарское правительство стало охотно предоставлять убежище знатным беглецам из Византии, принимало их к себе на службу, а, когда во фракийских областях весной 1205 г. разразилось всеобщее восстание против латинского гнета, войска болгарского царя вторглись во Фракию. Крестоносцам пришлось срочно вернуться из Малой Азии, где они безуспешно старались овладеть назначенными им провинциями, и поспешить в свои балканские владения, уплывавшие из рук. 15 апреля 1205 г. болгары и крестоносцы скрестили оружие в сражении под Адрианополем: в этой битве закованные в броню крестоносцы потерпели жесточайшее поражение от легкой болгарской конницы, потеряв лучшие силы своего войска: пало несколько сот одних только рыцарей, и сам латинский император Балдуин попал в плен. Крестоносцы были ослаблены и совершенно деморализованы этим неожиданным для них разгромом.
Болгария не сумела полностью воспользоваться плодами победы: этому помешали междоусобицы среди правящей верхушки Второго Болгарского царства и последовавший вскоре распад союза с греками. Но Латинской империи был нанесен чувствительный удар: в 1205 г. восставшие греки в союзе с болгарским царем едва не положили конец латинскому владычеству на севере Балканского полуострова[91].
Провал планов унии. Иннокентий III и Русь. Греческое население так решительно отвергало унию с Римом потому, что новая, католическая церковь в глазах греков была церковью ненавистных поработителей. В лице католических прелатов греки возненавидели не столько притеснителей православной церкви, сколько помощников латинских господ; католицизм и уния были отвергнуты в конце концов как орудие латинских насильников. Много времени спустя, уже после восстановления Византийской империи, когда вновь возник вопрос об унии, греческий посланник, явившийся ко двору авиньонского папы Бенедикта XII, в следующих словах описал ему причины издавна враждебного отношения подданных константинопольского императора к унии: «Не столько различия в догматах отделяют от вас сердца греков, сколько ненависть к латинянам, вошедшая в их души из-за многих больших бедствий, которым греки в различные времена подвергались от латинян». Несомненно, византийский посол прежде всего имел в виду времена латинского владычества в Византии, недобрая память о которых сохранялась у греков в течение многих десятилетий.
Таким образом, теократические планы Иннокентия III в Византии потерпели крах: этот ловкий дипломат и хитроумный политик не принял во внимание главного — воли народных масс Латинской империи.
Однако первые успехи крестоносцев разожгли аппетиты Иннокентия III. Он попытался использовать обстановку, которая сложилась в результате захвата Константинополя для того, чтобы утвердить владычество католической церкви в странах, соседних с уничтоженной Византией или исторически связанных с ней. Некоторые результаты были достигнуты лишь в Болгарии. В ноябре 1204 г. Иннокентий III через своего легата пожаловал Калояну королевский титул, а болгарского архиепископа Василия Тырновского посвятил в примасы Болгарии. Папа рассчитывал превратить Болгарию в своего вассала, оторвав болгарскую церковь от греческой, но болгарское правительство, согласившись на унию, преследовало свои цели, и заключались они как раз в том, чтобы упрочить самостоятельность Болгарии (ведь Византия в свое время отказывалась признать Калояна царем). Эти цели и были достигнуты болгарским правительством, а уния с Римом продержалась всего около тридцати лет (до 1235 г.)[92].
