— Успокойся, Мери, вот плед, накинь его на себя. — Я протянул ей плед, лежащий у моего изголовья и она, укрыв плечи, понемногу стала приходить в себя, мой тон действовал на нее успокаивающе.

— Сегодня в половине третьего мистер Тернер явился сюда с двумя своими громилами, я видела их раньше, они из новой охраны Тернера, старая исчезла вот уже более года. Тернер был с ними в гостиной, я им подала коньяк и закуску. Сначала я думала, что они ждут вас, потом не выдержала и включила подслушивающее устройство. Тернер немного беспокоился, что вы можете прийти сюда, но один из этих типов сказал, что вы сейчас в городе и не совсем в себе, а другой рассказал, как следил за вами еще в лесу, замаскировавшись заранее. У него была рация и по ней ему докладывали о ваших передвижениях по городу. И я поняла, что они задумали убить вас.

— Каким образом?

— В воскресенье в семнадцать тридцать к вам придет один из этих охранников и принесет чек на парижское отделение банка. Когда вы его впустите, он пристрелит вас. А через полчаса придет Элиза. Я должна отдать ей пистолет, из которого вас пристрелят, объяснив, что вы просили спрятать его в сумочку и что он вам очень нужен. Когда она увидит вас мертвым, то немедленно выбросит пистолет со своими отпечатками и убежит. Я же под присягой должна буду показать, что Элиза ворвалась в дом с пистолетом в руках и я услышала выстрелы. Затем я вызову полицию. Все.

— Мери, это вы слышали через микрофон, а что вам потом сказал мистер Тернер?

— То же самое, то есть концовку беседы: я должна буду передать Элизе пистолет и вызвать полицию. И дать соответствующие показания.

— Он вам обещал за это заплатить?

— Он и так мне платит, а за эту услугу должен в качестве вознаграждения заплатить пять тысяч.

Если мне до этого еще что-то было неясно в планах Тернера, то теперь загадок не осталось.

— Мери, — сказал я с признательностью моей спасительнице, — он вам ничего не заплатит, как и мне: после панического бегства миссис Тернер вас ухлопают из того же пистолета, что и меня. И на Элизу навесят второе убийство. Это, либо пожизненное заключение, либо электрический стул. Месть, достойная мистера Тернера. Мы попали с вами в ужасную историю. Теперь, чтобы нам выжить, вы никак не должны показать Тернеру и его людям, что мы в сговоре. Остальное я беру на себя. Хорошо?

— Да, — тихо промолвила Мери, едва не валясь с пуфика на ковер; силы ее были на исходе. Она приподнялась, сделала шаг по направлению к двери, потом с трудом повернулась, приблизилась к дивану и легла рядом со мной; ее колотила лихорадка. Я погасил ночник и прижался к ней, согревая своим телом. И хотел бы я посмотреть на того моралиста, который меня осудит за это…

Когда стало светать, я легонько разбудил спящую Мери. Она приоткрыла глаза, непонимающе посмотрела на меня, потом улыбнулась:

— Зря ты это сделал, Дик, лучше бы я никогда не просыпалась и навсегда забыла вчерашний день…

— Нас не должны застать врасплох, Мери. Мы сейчас позавтракаем и я вплотную займусь проблемой нашего выживания.

— Нашего? Что ты имеешь ввиду, Дик? Неужели?..

— Нет, Мери, такого уговора не было. Мы смоемся отсюда порознь, каждый в свою сторону. У меня свои планы, у тебя свои.

— Прости, Дик, размечталась… Я ведь знаю, что не должна надеяться на чудо, но на секундочку поверила в его возможность. Поцелуй меня на прощанье…

Я поцеловал ее, встал и быстро накинул на себя халат. Мери полежала еще мгновенье и тоже поднялась.

— Почему на прощанье, Мери, разве мы уже расстаемся?

— Какая разница, сегодня или через три дня. Больше это не повторится, я знаю.

— Да, Мери, ты права. Давай позавтракаем вместе. Тащи все, что есть, как во второй день нашей встречи.

— Коньяк тоже?

— И шампанское!

— Дик, сон продолжается. Возьми, Дик, — она протянула мне кассету, — здесь запись его указаний по поводу тебя. Я сделала на всякий случай… — Она счастливо рассмеялась и сбежала вниз.

Итак, три дня в запасе, — рассуждал я, ведя машину по улицам делового города, стараясь поскорее вырваться на шоссе и сосредоточиться. — Времени немало. Какое самое слабое звено в моих действиях? Я не могу предупредить Элизу об опасности, которая ее ожидает после того, как я ей назначу встречу, — все разговоры прослушиваются. Я ведь могу позвонить только один раз и назначить встречу в особняке. Положим, я уберу агента Тернера, который придет меня убивать. И что же? Тернер придумает десяток вариантов, как сдать меня полиции, никак не будучи замешанным в этом деле. Найдутся свидетели, которые подтвердят, что мы с тем агентом были приятелями, потом повздорили в доме, который я снял у миссис Голсуорси, и я пришил лучшего друга, не поделив с ним денег. В свидетели притянут и мистера Дугласа с Гвалдмахером. Те уж распишут меня на суде так, что мне и двадцать лет тюрьмы покажутся чуть ли не спасением. Значит, это отпадает. Как мне увидеть Элизу? Может, Мери поможет мне в этом? Вряд ли, да и грех, в конце концов, подставлять таким образом преданную женщину, так защитившую тебя от опасности. Да и где гарантии, что се не засекут? Ждать около дома, когда Элиза поедет по своим делам в город? Исключено, меня-то уж засекут безо всяких сомнений на этот счет.

Положим, я найду возможность встретить Элизу где-нибудь моментно. Что я ей успею рассказать в двух словах? По словам Тернера, она простила меня за поведение в лесу, но ведь она ни о чем не догадывается. Каково ей будет услышать от меня обо всей подоплеке нашего знакомства? В каком свете я предстану перед ней? Значит, следует исходить из двух вариантов: первый — что Элиза не захочет после этого меня видеть. Второй, на который не поставил бы ни гроша ни один уважающий себя игрок, что Элиза действительно любит меня и простит мою неблаговидную роль, тем более, что ' я все-таки не предал ее, и рванет со мной в Париж. На что мы станем жить? На сто тысяч! Но как их добыть? Принесет ли мой потенциальный убийца чек на парижское отделение или у него в руках будет «кукла», то есть обыкновенная бумажка, с виду похожая на банковский чек? Пока я стану в недоумении вертеть ее, он пришьет меня из своего пистолета. Несколько тысяч у меня есть. Но на сколько их хватит, ведь я буду не один… Да и вряд ли Тернер позволит мне улизнуть из города, когда поймет, что я перехитрил его. А Мери? Ведь я совсем забыл, что ей тоже угрожает опасность: ее должны обязательно убить после меня, убрав опасного и ненужного более свидетеля. Значит, если меня все же не убьют, то и она останется жива, вспоминая до конца дней такого прекрасного человека, как я. Подумав так, я рассмеялся, хотя было и не до смеха, рассмеялся, вспомнив слова своего непутевого папаши, который вечно твердил, что я умру от чего угодно, только не от скромности. Выходит, что я пошел по стопам своего родителя, только вот сорвался на своих чувствах и решил выйти из игры достойно. Папаша мой за сто тысяч ни за что так бы не поступил.

Выходит, что я правильно расставил акценты на будущие три дня, выработал основную линию поведения, и все равно, я не мог продумать окончательно своих действий, пока не увижу Элизу. Но как? Звонить нельзя, ждать около дома — тоже, я не знаю ни ее приятельниц, ни знакомых, ни магазины, которые она посещает, ни парикмахершу, ни портниху… Я не заметил, как помимо своего разума свернул на дорогу к Гуронскому лесу. Я загнал машину в лес, вышел из нее, постоял в нерешительности, как в бреду, потом пошел к той поляне. Зачем? Скорее всего в надежде на какую-то верную мысль, которая выведет меня из тупика. Я вышел на открытое пространство и замер: на поваленном дереве меня ждала Элиза…

Я смотрел на нее, не в силах сделать навстречу ей ни одного шага, осознав одно, что я не смогу больше прожить без этой женщины, а если она чувствует по отношению ко мне то же самое, то мы больше никогда не расстанемся, пусть даже Тернер поднимет против нас всю свою цепную свору. Я подошел к Элизе, сел рядом и взял ее за руку. Она в ответ сжала пальцами мою руку, сжала слабо, как ребенок, который долго находился один и благодарен родителям за их приход.