Созданные на деньги медельинского наркокартеля, который возглавлял Пабло Эскобар, отряды начали истребление «сборщиков налогов» из FARC и ELN. Тела увечили, бросали их в воду. Военизированные отряды чинили жестокую расправу в деревнях и городах, которые подозревали в сочувствии к партизанам. Чтобы устрашить оппозицию, мишенью выбирали полицейских и либеральных политиков. В 1989 году они зашли чересчур далеко, убив судью и нескольких прокуроров, после чего федеральное правительство объявило военизированные отряды вне закона. Но отряды не были распущены, они попросту ушли в подполье и перестроились под руководством братьев-бандитов Фиделя, Карлоса и Висенте Кастано. Братья Кастано выросли в «кофейном поясе» Кордобы, к югу от Урабы, но распространили свое влияние на всю страну, создав Союзы самозащиты Колумбии (AUC). в 1997 году они открыто заявили о себе, и новая вооруженная коалиция развязала террор против всех, кого подозревала в сотрудничестве с партизанами, — в первую очередь удар был направлен против лидеров местных общин, борцов за права рабочих и членов профсоюзов.
Ураба оказалась под контролем известного своей жестокостью Фредди Рендона Эрреры по прозвищу Немец. Светловолосый и светлоглазый Немец, согласно подсчетам борцов за права человека, похитил или убил 2 тысячи человек за шесть лет. Другая местная «знаменитость», Хосе Эвер Велоса, сам ведет счет и добрался уже до 3 тысяч убитых. «Чаще погибают невиновные, — пожимает он плечами, — но такова гражданская война». Подручные этих двоих убийц устраивают показательные расправы над гражданскими лицами, пуская в ход мачете и бензопилы. Известен случай, когда бандиты ворвались в школу в день «урока мира» и на глазах у всех обезглавили мальчика — в другой раз они отрезали голову старику и играли ею в футбол на городской площади.
В то время, когда в Урабе начались все эти ужасы, разливочный завод в Карепе выживал с трудом за счет личных средств основного его совладельца, Ричарда Кирби, бизнесмена, живущего на два дома, в Боготе и Майами. Кирби принадлежали существенные доли и в других предприятиях Coca-Cola в Колумбии. На затруднительную экономическую ситуацию менеджмент отреагировал притеснением рабочих — их заставляли трудиться по шестнадцать часов в сутки, а людей с большим стажем увольняли, чтобы не повышать им зарплату и не предоставлять обычные льготы за выслугу лет.
Поначалу профсоюз поддавался, стараясь лишь, где возможно, добиться минимальных уступок, но в 1993 году новый союз работников пищевой промышленности SINALTRAINAL стал организовывать рабочих с более воинственным настроем и на переговорах держался твердо. Наиболее громко звучали голоса двух новых руководителей профсоюза, Хосе Элеасара Манко и Луиса Энрике Хиральдо, которые требовали от руководства предприятий повышения заработков и гарантий против увольнений. Колумбийские законы разрешают увольнять рабочих по желанию владельца, за исключением членов исполнительного комитета профсоюза — тем работа гарантируется.
Как только SINALTRAINAL поднял шум на заводе, в городе появились граффити с символикой военизированных отрядов и распространились слухи о том, как расправляются с активистами профсоюзов в соседних городах. 8 апреля 1994 года Манко попросту исчез. Через две недели настала очередь Хиральдо. 20 апреля его мотоцикл перехватили по пути на завод, Хиральдо оттащили в лес и там застрелили. «Проводилось расследование, — рассказывал его брат в интервью (встреча происходила в штаб-квартире SINALTRAINAL в Боготе, в неприметном здании жилого района неподалеку от центра, выделяющемся лишь бронированной дверью). — Писали какие-то отчеты, но никого не нашли. Наша мать очень переживает».
В следующем году в адрес брата Хиральдо и других членов профсоюза также раздавались угрозы, а в итоге еще один лидер, Луис Энрике Гомес, был застрелен на крыльце собственного дома. Компания никак не реагировала на убийства, тем более что уцелевшие активисты обратились в бегство. Избавившись таким образом от оппозиции на заводе, руководство закрутило гайки. «Они всегда высасывали кровь из рабочих — работайте, работайте, работайте!» — говорит Хиральдо, который вместе с несколькими наиболее отважными рабочими организовал новый исполнительный комитет вместо самораспустившегося. Стало еще хуже, когда на заводе появился новый управляющий, Ариосто Милан. В маленьких городах все друг друга знают, и рабочие видели, как Милан общается с людьми из военизированных отрядов, с их командующим по прозвищу Щетка — это был светлокожий человек с черными как смоль волосами и миндалевидным разрезом глаз, — а также с помощником командира по прозвищу Селитра — тот был приземистый, с грубым, темным лицом. Видели рабочие, и как Милан пьет с боевиками кока-колу у ларька возле ворот завода или же угощается вместе с ними пивом в баре.
По словам рабочих, Милан начал публично похваляться, что «сотрет профсоюз с лица земли». Одному из них он говорил, что профсоюз «до сих пор не уничтожен лишь потому, что я пока этого не хотел». Всерьез обеспокоенное руководство SINALTRAINAL в ноябре 1995 года направило письма в Bebidas и в Coca-Cola Colombia (полностью принадлежащий корпорации филиал Coca-Cola Company) с предупреждением насчет деятельности Милана и с требованием защиты для рабочих. Ответа не последовало.
Напряжение росло. В 1996 году профсоюз начал переговоры по новому рабочему соглашению, требуя повышения заработной платы на 35 процентов в течение года, увеличения декретного отпуска, страхования здоровья и жизни, а также отдельного фонда для развития спорта. Особым пунктом оговаривались меры по безопасности рабочих, руководству запрещалось общаться с командирами военизированных отрядов. Главным представителем профсоюза на этих переговорах выступал генеральный секретарь Исидро Хиль, работавший на заводе привратником и имевший много друзей среди рабочих.
Хиль, родившийся в маленьком городке примерно в 200 километрах к северо-востоку от Карепы, был седьмым из десяти детей. С ранних лет он мечтал пробиться в жизни, усердно учился, прирабатывал, торгуя местной газетой, но, не закончив старшую школу, уехал вслед за старшим братом Мартином в Урабу, женился и обзавелся двоими детьми. Мартин устроился на работу в администрации разливочного завода, и Исидро опять-таки последовал за ним и встал на том же заводе к конвейеру. Здесь он травмировал палец, и его перевели на охрану ворот. На заводе Хиль реализовал свой талант организатора, он проводил спортивные турниры — по футболу, волейболу и бейсболу, собирал коллег на вылазки, рыбачить на соседних реках. Очень скоро весь — или почти весь — завод оказался у него в друзьях. Попав в аварию на мотоцикле по дороге на работу, он требовал с Милана выплату, как за производственную травму, но тот отказал.
В тот самый день, когда подошел крайний срок ответа руководства на требования рабочих — это было 5 декабря, — Хиральдо беседовал с Хилем у ворот. Оба они с тревогой наблюдали за подъехавшим мотоциклом. «Потом договорим», — сказал Хиральдо и, торопливо извинившись, пошел обратно к зданию завода. На полпути он услышал за спиной выстрелы и, обернувшись, увидел, как Хиль падает наземь.
Кровь в его жилах словно превратилась в лед — Хиральдо бросился бежать, а за его спиной все еще гремели выстрелы, добивая его друга.
Президент профсоюза Эрнан Манко работал во дворе завода на погрузке. Он увидел, как голова Хиля резко запрокинулась и тот упал в сторону привратницкой. Убийца повел пистолетом ему вслед, загоняя пулю за пулей в еще содрогавшееся тело. Всего он выпустил десять пуль — еще четыре после первой, которой уже было бы достаточно, в лицо, четыре в сердце и последнюю — в пах, когда Хиль распростерся на правом боку, причем его голова оказалась на территории завода, а ноги — по другую сторону ворот.
Убийца преспокойно вернулся к мотоциклу, сел на него и уехал. Друг Хиля, рабочий Адольфо Кардона, подбежал к убитому. Когда он приподнял с земли его голову, пробитый пулями череп раскололся у него в руках. Мартин находился в то время в Карепе. Ему позвонили по телефону, он тут же вскочил на свой мотоцикл и помчался на завод с такой скоростью, что по пути, должно быть, проехал мимо ехавших ему навстречу убийц брата. Он упал на тело Исидро, рыдая и обнимая его. Там Мартина и застали следователи во главе с представителем генеральной прокуратуры, которые явились установить факт смерти.
