— Братья и сестры! — начал он, усиленно двигая челюстями, точно разжевывая сухожилие. — Товарищи мои! Сегодня от имени и по поручению правительства нашей державы я обращаюсь к вам, главной движущей силе общества, чтобы в очередной раз подчеркнуть, как далеко мы продвинулись вперед в деле созидания государства равных возможностей. Ощутимого прогресса добились мы во всех областях деятельности: политике, экономике, культуре. Новые горизонты знаний распахнула нам наука. Космические аппараты, ракеты стали повседневной реальностью, о чем столетиями мечтали лучшие умы человечества. Но позвольте по порядку.

В области политики мы добились разительных результатов на пути совершенствования инфраструктуры нашего общества, в деле демократизации всех жизненно важных процессов выдвинутый лозунг «Все для человека, все для блага человека» получил новое звучание, наполнился новым, более отвечающим духу времени содержанием. Ныне мы вправе сформулировать его иначе: «В обществе равных социальных возможностей, торжества демократии все равны и незаменимых нет!». Утверждать это нам позволяет глубокое понимание тех исторических процессов, которые являются движителями любого человеческого содружества… Однако не следует думать, будто на этом пути снесены все преграды. Встречаются еще в нашей, в целом здоровой среде, отдельные личности, именующие себя интеллигентами или гуманистами, которые надеются подорвать устои общества. Их одолевают упаднические настроения, они часто смотрят на запад, в сторону заката, демагогически утверждая, мол оттуда придет спасение. Скажем же твердое «нет» носителям этой чуждой нашему светлому обществу идеологии. Но просто сказать мало, надо твердо и последовательно очищать наши ряды от такого рода личностей.

Глава Правительства прокашлялся, перелистнул несколько страниц.

— Знаменательных успехов мы добились за отчетный период в экономической сфере. Основным показателем здесь следует считать уничтожение нами такого социального зла, как безработица. Испокон веку безработица была бичом любой экономической формации, а уровень ее — показателем неблагополучия существующего государственного устройства. Мы с этим покончили: обеспечена стопроцентная занятость всего трудоспособного населения. Гармонично и планово развиваются все области нашей экономики. Стали и чугуна выплавляется на пятнадцать процентов больше, чем в тот же период года, предшествовавшего отчетному. Правда, мы свернули жилищное строительство, но только потому, что по оценкам наших экспертов общий жилой фонд города и страны, включая незадействованные пока площади, пригодные для жилья, значительно превышает подушную потребность населения и на целый порядок превышает нормы, существовавшие в довоенный период. Далеко вперед шагнуло наше здравоохранение. Уровень заболеваемости среди населения с коэффициентом Берка и Линдера практически равняется нулю, при том что количество людей, имеющих медицинское образование, в пересчете на душу населения неуклонно растет. Но все ли сделано нами в этом направлении? Скажем принципиально к откровенно — не совсем. В отдельных местах, на отдельных участках вяло, неэффективно, зачастую формально велась борьба с такими пороками, как табакокурение, алкоголизм, наркомания, проституция. Усилиями всего народа эта борьба обретает силу, размах. Мы близки к тому, чтобы навсегда покончить с этими пороками, разъедавшими человечество в течение многих веков.

Благодаря мудрому внутреннему курсу нашего правительства коренные изменения произошли в области культуры, которая, и мы вправе с гордостью констатировать это, стала подлинно народной. Было время, художники, писатели, поэты творили в одиночку, закрываясь в четырех стенах от сограждан. Ясно, что это было проявлением крайнего индивидуализма, чуждого нашему сознанию. Будь у меня время, я бы рассказывал вам обо всех этих Роденах, Ван Гогах, Шагалах, Сидурах, Пастернаках, всю жизнь добивавшихся признания и славы, ушедших из жизни такими же нагими, какими они в нее вошли. Оторвавшись от своего народа, поставив себя вне его, они получили то, что искали — забвение. Мы ясно сказали подобного рода творцам, в кавычках, конечно — нам с ними не по пути. Сказали открыто, определенно, прямо в глаза. И что же? Одного глотка вольного воздуха, ворвавшегося в их затхлое жилье, оказалось довольно, чтобы они расстались с жизнью или замолчали вовсе, понимая, что не пробиться индивидуалистам там, где имеет место культурное движение масс. Теперь наши трудящиеся, имеющие достаточно времени для творческой активности, способны в полной мере проявить себя, в деле творчества перед ними открылась захватывающая дух перспектива. Только теперь эти процессы в области духовной культуры стали подлинно народными: они происходят внутри народа, для народа, руками народа. Ныне каждый может стать кем захочет и будет с благодарностью принят обществом. Каждый может реализовать себя в любой области. Торжество демократических революционных преобразований в наши дни достигло своего апогея. Мы с вами — свидетели и участники, созидатели и реформаторы новой эпохи, эпохи абсолютного равенства… Пусть пока мы не способны удовлетворить все потребности, но мы добились главного — завоевали и отстояли политические, экономические и социальные свободы!..

Глаза Правительства замолчал, придвинул к себе стакан с водой, начал пить маленькими глотками, не прекращая жевательных движений.

— О чем он говорил? — спросил Фауста его сосед слева.

— До конца не понял, — ответил Фауст, — но кажется о том, как нам хорошо живется.

— Да, несладко ему приходится: попробуй придумать столько слов, а потом все проговорить… Я так, бывает, целый день молчу, — присовокупил сосед.

Глава Правительства поставил стакан, поднял правую руку вверх, вперед ладонью, стал ею помахивать. Члены Правительства, солдаты войск охраны и кое-кто из толпы на площади, до того аплодировавшие сдержанно, принялись хлопать усерднее.

— Что он сейчас-то делает? — опять обратился к Фаусту его сосед.

— Черт его разберет… Может, к молчанию призывает?

— Дак молчат же все…

— Отстань, не знаю…

— Прошу вас, сограждане, задавайте вопросы, — проговорил Глава с видом облегчения, избавляясь от пачки бумаг с речью, — не стесняйтесь…

— Жратву когда начнут давать? И одежду? Ведь обещали! — прозвучал в наступившей тишине голос, который без сомнения принадлежал Герму.

Фауст физически ощутил, как напряглись вокруг него люди.

— Вопросы, пожалуйста, на листочках, — выскочил вперед оратор, открывавший митинг, — распорядитель. — Записывайте на листочки и опускайте в ящики. Только в письменном виде. На реплики с места отвечать не положено…

— Жратву когда будете давать? И одежду? — снова закричал Герм. — Туча идет, холодно стало.

— Вот тут поступил вопрос, — заговорил Глава, разворачивая поданную распорядителем бумажку — «Наш горячо любимый и всеми уважаемый Глава Правительства, огромное вам спасибо за искреннюю заботу о нас!». Вот такая записка. Но это не вопрос. Это надо понимать как пожелание всему правительству мне лично работать еще лучше на благо своего народа. Спасибо и вам, неведомый товарищ, за правильную оценку…

Договорить он не успел: ему в висок ударил обломок железобетона. Едва Глава Правительства сделал шаг назад, как в лоб ему врезался другой камень. Фаусту не приходилось гадать, чьей рукой пущены снаряды. А над площадью повисла тишина, в которой отчетливо было слышно звяканье орденов, медалей, подвесок и значков на груди Главы, бьющегося в судорогах за пуленепробиваемым ограждением на площадке Члены правительства посползали с кресел и тоже стали невидимы. Солдаты охраны растерянно обводили толпу взглядами, держа автоматы наготове. Площадь безмолвствовала.

— Теперь ничего не дадут точно, — разочарованно произнес кто-то, повернулся уходить, но тотчас получил в спину две пули.

— А-а-а, — прорезал тишину растерянности и оцепенения визг какой-то женщины, впереди Фауста произошло движение, и на свободное пространство около столбиков разрядников вывалился Герм.