— Он любит вас? — Туников пристально смотрел на Эльзу.

— Он очень предан мне.

— Но все-таки будьте осторожны с ним, он мало похож на ненавистника фашизма.

— Гардекопф намного сложнее, чем думают другие… — Эльза задумалась, а через минуту продолжила: — Так как быть с моей информацией?

— Поскольку материал ценный, надо, не откладывая, отправлять в Центр.

Миллер открыла сейф, вынула оттуда конверт и протянула Туникову. Михаил Николаевич вскрыл конверт. Там находились четыре листа бумаги. Он спросил:

— Информация зашифрована?

— Да. Шифр мой. Пусть радист так и передаст в Центр.

— Хорошо, Лиза.

— Сюда вы можете приходить, не вызывая подозрения. В случае необходимости, где я смогу найти вас?

— Позвоните по телефону 2–67. Спросите мадам Жаннет. Я буду знать, что меня вызываете вы. Лиза, я хотел спросить: вам известно что-то о ваших родных? Вашу мать в эвакуацию на Урал отправлял я. Она держалась хорошо, уезжала с верой, что скоро вернется. Сын у вас — чудесный мальчишка. Позже я звонил на Урал своим коллегам, ребята приняли их хорошо, нашли неплохую квартиру, часто навещали. Потом меня вызвали в Москву и направили сюда. Больше ничего я не знаю…

— Спасибо, Михаил Николаевич. Я долго ничего не знала о них. Только недавно мне стало известно кое-что. Мать умерла, Степа в детдоме. Его поручили воспитательнице, та заботится о мальчике, как о родном сыне. Что еще?.. Муж попал в плен. Я узнала об этом совершенно случайно, удалось освободить его. Партизанил, сейчас, наверное, сражается в Красной Армии…

Эльза опять замолчала. Туников заметил выражение душевной боли на ее красивом лице, у губ залегли горькие складочки.

— Был свидетелем моей гибели, — после паузы сказала Миллер.

Тупиков вздрогнул:

— Он считает, что вас нет в живых?

— Да.

— Это невозможно! Ему до сих пор не сообщили, что вы живы и здоровы?

— Постарайтесь меня понять. Я слишком много горя принесла ему. Когда я уходила за границу, мужу передали, что я утонула. Находясь в плену, он увидел меня в немецкой форме — считал предателем, потом узнал, что я — советская разведчица, и, наконец, у него на глазах я погибла. Вы представляете, что стоило для Ивана каждое новое сообщение? Я не могу, не имею права терзать его, ведь я люблю его… Будем живы — встретимся, когда закончится война. Если я погибну — Иван это уже перенес…

Тупиков молчал. Он не переставал удивляться силе и мужеству этой хрупкой женщины, волей судьбы попавшей в самое логово врага.

— Простите, Лиза…

Он неотрывно смотрел на нее. Хотелось сказать ей что-то хорошее, теплое, она казалась ему сейчас какой-то по-детски беззащитной. Но Туников только произнес:

— О провале не думайте. У вас все должно быть хорошо, Лиза…

Миллер покачала головой:

— Ни один разведчик не застрахован от провала. Я не боюсь смерти. Но я ненавижу их всех, всех! И если бы не дело, которому я служу, не святая обязанность перед Родиной, я не стала бы сдерживать себя, выхватила бы пистолет и стреляла бы, стреляла, стреляла…..

— Лиза, вы, наверное, очень устали?

— Да нет, Михаил Николаевич, — махнула она рукой, — есть у меня еще силы бороться. А разоткровенничалась я потому, что давно ни перед кем не открывала душу. Я так рада, что встретила вас, — мягко улыбнулась Эльза.

Туников поднялся.

— Мне пора идти, Лиза. Через несколько дней я свяжусь с вами. До свидания.

— Вас отвезти?

— Не надо.

— Тогда вас проводит Гардекопф. Сейчас все службы ищут английского разведчика. Могут быть неприятности.

— Не беспокойтесь, документы у меня в порядке.

Эльза проводила Туникова до двери и вернулась на свое место. Спустя несколько минут в дверь постучали.

— Войдите, — сказала Эльза.

Это был ее кузен Густав Нейс.

— Фрау оберст-лейтенант, мне надо поговорить с вами, — вид у Нейса был хмурый, уставший. Не ожидая приглашения, он сел в кресло. — Я пришел за советом. Мои дела очень плохи. Ганидека нигде нет, — чеканил он каждое слово.

— Не отчаивайся, — попыталась успокоить его Эльза. — Может, еще поймают. Он не мог далеко уйти.

Нейс сокрушенно покачал головой:

— Сомневаюсь. Джон Хатт — разведчик высокой квалификации, у него приличный стаж работы в разведке…

И неожиданно он умоляюще сказал:

— Как выйти мне из этого положения?

Миллер задумалась, а Густав продолжал:

— Мне не с кем посоветоваться здесь, Эльза. Тебе одной я могу довериться.

— Даже не знаю, что посоветовать тебе, Густав. То, что ты упустил Ганидека, само по себе ни о чем не говорит, это могло случиться с каждым.

— У меня нет ни единого шанса оправдаться.

— Агенты, сопровождавшие Ганидека, переданы тебе местным СД? — подумав, спросила Эльза. — Вот и сообщи своему начальству, что парижское отделение СД выделило тебе в помощь неквалифицированных агентов, в результате чего операция по поимке английского шпиона Джона Хатта провалена.

— Но с меня спросят за то, что я доверил им слежку.

— Объяснишь, что, по данным абвера, Ганидек работал не один и ты намерен был выявить его связи.

— На кого из абвера мне ссылаться? — пожал плечами Нейс.

— На оберст-лейтенанта Миллер.

— Тебя ожидают неприятности, Эльза.

— Пусть это тебя не волнует. У меня здесь другие обязанности.

— Эльза, мне очень не хочется впутывать тебя в это дело. Другого выхода нет?

— Твоему начальству нужен виновный в провале операции. Так найди его. Если ты правильно и вовремя составишь донесение по этому поводу, то и без упоминания обо мне выйдешь из создавшегося положения. Агент, шедший сзади, потерял на несколько минут первого агента, в результате чего Хатт ушел, а первый номер погиб.

— Эльза, у тебя светлая голова! Закажи мне Берлин. Я очень волнуюсь.

Эльза сняла трубку, заказала номер, названный Густавом, и собралась уходить. Удивленный Нейс спросил:

— Ты покидаешь меня?

— Я подожду, пока ты переговоришь со своим начальством, в приемной.

— Оставайся здесь, я доверяю тебе.

— Не надо, Густав. Ты уже наломал дров, и сейчас тебе надо избегать ошибок. Когда переговоришь с Берлином, позовешь меня.

— Хорошо, — с благодарностью посмотрел на Эльзу Нейс.

Миллер ожидала в приемной, когда появился Ваден.

— Почему вы не в своем кабинете? Гардекопф сказал, что вы уединились с кузеном.

— Густав звонит из моего кабинета в Берлин.

— Было бы неплохо, если бы кто-то из нас присутствовал при его разговоре.

— Мне это совершенно ни к чему. А если вам так хочется присутствовать при разговоре Нейса с Берлином, зайдите в кабинет.

— Но ведь мы с вами договаривались…

Эльза резко перебила Вадена:

— Я помню, о чем мы говорили с вами. У Густава нет ни малейшего шанса свалить бегство Ганидека на кого-нибудь другого. Я не желаю слушать, как он будет оправдываться перед начальством. Вы, Курт, лучше расскажите, какие успехи у поисковых групп?

— В двух местах, во время проверки документов, мои люди наткнулись на террористов. Завязалась перестрелка, несколько солдат ранено. Убито семь французов. А так все спокойно. — Он вздохнул. — Ганидека и его соообщника нигде нет.

— Как вели себя мои подчиненные? — поинтересовалась Миллер.

— Отличные парни, я завидую вам, фрау оберст-лейтенант.

Ваден неожиданно замялся и сказал:

— Эльза, я хотел поговорить с вами. Майор Нейталь был очень дружен с Ганидеком.

— Я знала, что вы заведете речь об этом, но ведь вы тоже не пренебрегали услугами капитана.

В глазах Вадена мелькнул испуг.

— Но я не дружил и не кутил с ним.

— Ну хорошо. И что дальше?

— А не мог Ганидек завербовать Нейталя?

— Не знаю, но почему вы задаете этот вопрос мне? — пожала плечами Миллер.

— Нейталь был несколько дней вашим подчиненным.

— И в течение нескольких лет вашим другом, — отрезала Эльза.

— Последнее время мы с ним не дружили. И потом, я ведь сам посоветовал вам убрать его отсюда.