— Погода, как по заказу, — пробасил боцман, — лучше и не придумаешь.

Дверь в кубрик распахнулась, и в проеме показался Борис Иванов. Накануне вечером его запланировали на выход с другим звеном, но он попросился в поход с Быковым.

— Хорошо, Иванов. В самый раз. Андреевский здесь?

— Так точно, товарищ командир звена. Он наверху, инструктирует Ведышева.

— А вот это уж совсем ни к чему. У Ведышева есть свой командир.

Быков поднялся, подмигнул боцману:

— Ну, Владимир батькович, забирай-ка своих орлов. Еще раз все проверь. Через полчаса выходим. Кстати, направь сюда Андреевского. Мне тут с командирами надо потолковать.

«Орлы» поднимались неохотно. Видно было, что беседа с Быковым пришлась им по душе.

— Ну вот что, командиры, — Быков обратился к Стрелкову, Иванову и подошедшему Андреевскому. — Поход рассчитан на дневное время суток. Маршрут в соответствии с полученным вами заданием. Думаю, до вечера уложимся, погода благоприятствует. Цель — изучение района плавания. Пройдем вдоль всего побережья, будем зарисовывать очертания берегов, мысов, бухт в разных ракурсах. Занесете в блокноты все сведения о возможных местах стоянки, наличии пирсов, глубинах, направлении входных створов, наличии воды и технического обслуживания. Короче говоря, все, что может вам пригодится во время самостоятельного плавания по району.

Быков показал на карте маршрут похода, проверил готовность молодых командиров, наличие у них блокнотов, ручек, карандашей, биноклей и, убедившись, что все в порядке, скомандовал:

— А теперь всем наверх и на товсь. Начинаем работу. Платонов, — окликнул он командира катера, — запроси у дежурного добро на выход.

Лейтенант Платонов с неожиданной для его могучей фигуры легкостью соскочил на пирс и вскоре уже по крутой тропинке приближался к домику дежурного по части.

А минут через десять взревели моторы, расколов утреннюю тишину, и катер, оторвавшись от пирса, медленно двинулся на выход из бухты. Вдоль бортов поплыли знакомые берега. В блокнотах появились первые записи и рисунки — кроки.

— Обязательно указывайте, с какого расстояния и по какому пеленгу сделана зарисовка, — наставлял по ходу дела Быков, — потому что с разных направлений один и тот же мысок или бухточка выглядят совершенно по-иному.

Петровский залив дышал спокойствием. Еще парил над ним легкий предутренний туман. Но вокруг происходили какие-то мгновенные изменения. Берега и вода принимали различные формы и оттенки. Только что вода залива была темной, глянцевитой, а вот уже прояснилась в ней густая синева, местами по поверхности пошли более светлые полосы глубинных течений, а у бортов в радужной расцветке возникали и вновь спадали веера брызг, чтобы через секунду опять вспыхнуть в лучах солнца.

Впрочем, любоваться этой красотой было некогда. Работа полностью захватила лейтенантов. Особенно хорошо, объемно получались зарисовки разноцветными карандашами у Бориса. Стрелков позавидовал ему, потому что самому Сергею рисование не давалось. Но он очень старался, и Быков, заглянув в его блокнот, подбодрил:

— Ничего, ничего, Стрелков. Конечно, ты не Айвазовский, но остров Средний получился похожим. Вот только заодно запиши характеристику огня и звуковых сигналов маяка.

Андреевский рисовал лениво и небрежно, как бы подчеркивая этим, что ему все это необязательно и пошел он в море так, «за компанию».

Быков строго заметил ему:

— Так не пойдет, Андреевский. Напрасно думаете, что все это вам знакомо. Уверен, это далеко не так. Впредь рисуйте аккуратно, а пройденные участки перерисуйте у Иванова. После похода блокнот сдадите мне на проверку.

— Товарищ командир звена, — начал было Андреевский, но Быков не стал его слушать.

— Говорю это вам для вашей же пользы. И вообще намотайте себе на ус, что небрежность для флотского офицера, а тем более — для командира, в чем бы она ни выражалась, — неприемлема.

В этот момент Платонов по команде Быкова вновь дал «стоп» и командир звена начал очередное объяснение:

— Обратите внимание: бухта Рыбачья. Глубины хорошие. Много пирсов. Сюда заходят рыбаки под заправку. Есть вода, можно получить продукты, заправиться топливом. А заодно и свежей рыбой. Бухта цветущая.

А катер вновь набирал скорость, следуя к очередной бухте, и открывавшиеся взору мыски и острова заставили лейтенантов опять углубиться в блокноты. Изредка заглядывали они и в лоцию, чтобы узнать новые сведения о районе. Лоция давала исчерпывающий материал о побережье, подчеркивая, что его климат удручающе действует на человека. Сергея это поразило, и он вопрошающе указал на эту строчку лоции Быкову. Тот кивнул — понял, дескать, и прокричал:

— Климат здесь, конечно, не ахти, неуютный: и штормы, и ветры и туманы, но нам ли на это жаловаться, ведь мы же сами выбрали свою профессию.

Как ни обширны были сведения лоции, все же Быков каждый раз находил что-то новое, чего не было в книге, и по ходу дела диктовал лейтенантам мелкие, но важные подробности. Все находило в душе Стрелкова живой отклик и питало его романтическую душу. Подумать только, все это было наяву, с ним. Вот они — бухты, острова, одиноко возвышающиеся над поверхностью ска́лы, или, как их здесь называют, Кекуры. Какой простор для воображения!

«Эх! До чего же хорошо! — радовался Сергей. — Жаль, что Катя не видит. Вот бы вернуться с моря, а на берегу она».

На Мгновение представил ее: маленькую, стройную, светловолосую. Она тянула к нему руки: «Здравствуй, милый!»

Волна нежности захлестнула душу.

— Сергей, — услышал он откуда-то издалека голос Бориса. — Ты чего это размечтался? Очнись! Вон, видишь вдалеке мыс — это Конечный, а за ним — Тихий океан.

Стрелков тряхнул головой, отгоняя светлое виденье, и схватился за карандаш:

— Где? А-а. Вижу, Как ты думаешь, какое расстояние до него?

— Мили три-четыре, а то и пять, наверно, — Борис почесал затылок, — ты знаешь, на море трудно точно определить расстояние. Кажется, что близко, а на самом деле еще ой-ой-ей сколько.

— Со временем научитесь, — подошел Быков. — Это все дается опытом, практикой.

Солнце уже припекало. Это особенно чувствовалось, когда катер стопорил ход. Море было ласковым и каким-то томным в струящемся теплом воздухе, восходящем от голубого зеркала залива Петра Великого.

Первый, и можно сказать единственный, «привал» сделали в заливе, рядом с небольшим портом.

— В порт заходить не будем, — сказал Быков. — Это не входит в маршрут перехода. Но вскоре и там побываем обязательно. А сейчас небольшой перекур, пообедаем и в путь.

Обедать решили прямо на верхней палубе. Уж больно хороша была погодка. Перед обедом искупались в заливе, и Сергей продемонстрировал свой классический кроль, заслужив всеобщее одобрение, А Быков сказал:

— Сталь отличный. Не миновать вам, Сергей Иванович, спартакиады флота. Будете защищать честь катерников.

— Да где уж там, спартакиада, — вспомнив первый разговор с Турковым, напустил на себя солидность Сергей. — Служить надо. Спорт подождет.

— Одно другому не мешает, — засмеялся Быков, видимо, сразу сообразив откуда ветер дует.

Сергей смутился, почувствовал, что краснеет: «Опять по-мальчишески получилось…»

Аппетит на свежем воздухе у всех был отменный. Щам и фасоли с мясом, умело приготовленным рыжим боцманом, воздали честь по достоинству.

— А теперь бы и отдохнуть минут шестьсот, — мечтательно протянул боцман Рогов.

— И я бы не отказался, — вздохнул Быков. — Но «адмиральский час» на сегодня придется отменить. Некогда.

Сергей был доволен. Какой там сон, когда в походе открывается столько интересного. Он жаждал скорости, ветра в лицо, новых впечатлений.

В бухту возвратились вечером, возбужденные и радостные. День выдался на славу, будет о чем поразмыслить. «Напишу обо всем Катюше, — улыбался в темноте Сергей. — Небось скажет: «Ах ты, милый мой Станюкович», или еще что-нибудь в этом роде.

На следующее утро Быков пригласил к себе всех троих лейтенантов и устроил настоящий экзамен: проверял знание района плавания.