У нужного входа уже толпилась небольшая группка в пять человек. Парни и девчонки чуть моложе самой Милены. Они с любопытством покосились на оборотня, но разговор завязывать не стали, за что она была им искренне благодарна.

Перед приоткрытой дверцей оборотень ненадолго замялась, но сделав глубокий вздох, поборола непонятно откуда выползшее волнение и решительно шагнула вперёд.

Фонарик оказался не нужен, по крайней мере, на первых порах. То тут, то там светили ровным жёлтым светом лампочки. Эта часть тоннелей, похоже, была «жилой». Милена осмотрелась и пожала плечами, судя по всему, тут частенько приходилось менять трубы и проводку. Она нерешительно замедлилась, пытаясь вспомнить карту, но соотнести картинку с реальными переходами почему- то не получалось. Милена встряхнулась и, пригнув голову, прислушалась к окружающим запахам. В человеческой форме получалось, конечно, не так хорошо, но, разумеется, лучше, чем вышло бы у человека. Именно сейчас ей ведь и не нужны были тонкости, хватило просто общего направления, в котором часто двигались большие группы людей.

Дальше передвигалась фактически на запах. Сначала её даже охватил азарт, — слишком уж это напоминало охоту. Но постепенно становилось скучно. Она уже успела спустить достаточно глубоко. В итоге ей всё же пришлось зажечь фонарик, но оборотень подкрутила его таким образом, чтобы тот создавал мягкий, рассеянный свет, а не яркий луч. Её по — кошачьи восприимчивым глазам хватало и такого. К тому же будучи практически лишенной, зрения, она обостряла собственные нюх и слух, а они в подземельях могли сказать намного больше, нежели глаза. Понадобилось совсем мало времени, чтобы новизна ощущений пропала. Да и преследовать неизвестно когда и кем оставленный след было глупо. Что делать дальше она не знала. Возвращаться не хотелось, так старательно готовится, тащиться сюда и ради чего?

Мысль пришла неожиданно, но своевременно.

Довольно усмехнувшись, Милена стала стаскивать одежду и аккуратно запихивать её в рюкзак. Проблема возникла с обовью. Всё же та была крупной и жёсткой. Да и пачкать верхнюю одежду о грязную подошвы не хотелось. Решение впрочем, нашлось быстро. Поверх легла куртка, с которой грязь можно было просто стереть мокрой тряпкой. С трудом сведя края рюкзака и быстро затянув его молнией, Милена принялась пристраивать фонарик таким образом, чтобы его можно было оставить включённым, но руки не занимать. Когда же и с этим было покончено, оборотень привычно устроилась на корточках. Вообще эта поза оказалась наиболее удобной, и на землю садиться не приходилось, и опускаться на все четыре лапы было легко.

Сосредотачиваться и настраиваться на процесс, больше не приходилось. Она только села, и подалась вперёд, как тут же обжигающая волна не позволившая вздохнуть прокатилась от макушки до кончиков пальцев и на пол опёрлись уже не человеческие руки, а мохнатые лапы. Милена довольно зажмурившись, встряхнулась, на мгновение, поставив всю шерсть дыбом, и принялась одевать рюкзак. Извернуться, чтобы просунуть в лямки обе передние лапы, получилось не сразу. Она недовольно фырчала, порыкивала, и, справившись, легла на землю, тяжело вздохнув.

Лежать на влажной земле оказалось совершенно неприятно. Милена подорвалась с места и, принюхиваясь, сначала к воздуху, а затем и к земле, свернула в узкое ответвление главного коридора.

Идея была проста. Следуя самой нахоженной тропой, она встречала пересекающие её запахи людей, которые либо лишь начинали путь там же где и она, а затем сворачивали в другую сторону, либо вовсе приходили из боковых тоннелей, и тут же уходили прочь уже другим путём. И никогда эти следы не несли запахи более чем трёх людей. Часто вовсе одиночек. Вот проследить, куда же двигались эти экстрималы, было интересно.

Она пересекла множество перекрёстков и уже некоторое время двигалась только по одному, хоть и старому, но часто используемому маршруту. И запах у этого следа был странный. Гарь, свечной воск, мел, кровь (куриная?), и сладковатый душок гниения. Неприятный человек его оставил, но он давно не пользовался этим путём, так что встретить его на конце следа, можно было не бояться. А вот узнать о нём побольше, — хотелось. Она, подчиняясь инстинктам, шла плавно, но быстро, то и дело поднимая голову, чтобы оценить окружающую обстановку. Острые уши только изредка поворачивались в стороны неясных шорохов, в большинстве своём это были крысы, но приближаться к ней не рисковали, и Милена не обращала на них внимания.

Цель была уже близка, когда запах гари и тлена усилился. Оборотень прижала уши к черепу и дальше предпочла красться. Прочие составляющие запаха отсутствовали, так что это точно не хозяин следа, но что‑то ведь его распространяло?

Постепенно вонь усиливалась и Милене даже пришлось потереть чувствительный нос лапой и пару раз чихнуть. Но конечно это не помогло уменьшить концентрацию запаха. Она чувствовала, что почти у цели, когда шерсть вдоль хребта стала дыбом, а спина начала выгибаться, словно у дворовой кошки. До неё наконец‑то дошло, что распространяло эту вонь.

Впереди было некое заклинание, судя по интенсивности, наложенное на сами стены тоннеля. И оборотню решительно не хотелось проверять на себе его действие, учитывая какое амбре оно издавало.

Трусливо поджав хвост и избегая резких движений, а то чёрт его знает, на что среагирует эта гадость, она сначала попятилась назад, а потом и вовсе припустила бегом в обратном направлении.

А она‑то думала, что среди людей нет магов! И так нелепо наткнуться на такого «не существующего». Милена шальными глазами всмотрелась в темноту у себя за хвостом. Быстро поджав дорогой сердцу орган, она свернула в ближайший, достаточно широкий проход. Запах эльфийской маги ей определённо нравился больше. По крайней мере она не вызывала такого страха как эта. Слава Богу, что самого мага тут не оказалось. И ещё, пожалуй, стоило помолиться на то, чтобы он не узнал о её посещении. До конца пути она не дошла, но кто знает, что этот чернокнижник может? Права была инквизиция, вся магия от лукавого.

Она даже на всякий случай хотела перекреститься, но лапой это делать было несолидно, и она ограничилась матерным шипением в усы.

К следующему следу принюхивалась уже осторожнее. От него пахло алкоголем, деревом и почему‑то рыбой. Встретить такое сочетание глубоко под землёй было как‑то странно, но идти по нему всё равно не хотелось. Ещё несколько не отличались ничем выдающимся, но оборотень не сдавалась, упрямо выискивая новых кандидатов. Когда из‑за спины повело холодом, Милена только дёрнула ушами, но когда шерсть начала приподниматься, а из ноздрей вырвалось облачко пара, она догадалась, что это не может быть нормальный сквозняк. Фонарик светил так тускло, что бледно зелёное сияние из‑за спины легко его перекрывало.

Милена немного повернула голову назад и только краем глаза уловив светящуюся мертвенным светом фигуру, что было сил рванула вперёд. Уже на бегу она поняла, что помимо прочего фигура даже не казалась плотной, а лица у него не было и вовсе.

День получался даже интереснее чем ей хотелось. Можно сказать намного интереснее, чем было необходимо.

Оборотень, выжимая максимум, нёсся, петляя по коридорам и всё равно чувствовала неприятных холодок бегущий по позвоночнику. Ей потребовалось много времени, чтобы понять, что он не имеет ничего общего с мёртвым холодом, шедшим от фигуры, а является обычным страхом.

Она остановилась, и настороженно озираясь, уселась на землю — отдышаться. Как и ожидалось, за спиной никого не оказалось, да и преследовала ли её призрачная фигура? Милена сказать затруднялась, но о собственном побеге ничуточки не жалела.

Ради успокоения собственных нервов, она занялась самым тривиальным делом каким могла. Начала вылизываться. Во — первых, укладывала всё ещё неприятно приподнятую шерсть, во вторых, успокаивала нервы, ну, и в третьих, вычищалась от паутины и жучков, которые могли попасть туда в таком запущенном месте как это. Поддерживать гигиену, таким образом лишь в первые недели казалось ей странным, на деле же шершавый язык и острые зубы прекрасно справлялись со своей задачей и не утяжеляли, и не заставляли шерсть неприятно липнуть к телу как вода. Да и собственный запах действовал на неё умиротворяющее.