— Ты серьезно? — Алек уронил блокнот и уставился на Дженни. — Мне предстоит играть этого парня, Нордена? Сегодня?
— Гениальный выход, правда? — Невероятно довольная собой Дженни только что не пританцовывала. — Вместо виконта, как две капли воды похожего на камердинера Джеймса, у нас будет вот этот парень-дворецкий, копия нашего герцога! Та же самая история о незаконном сыне, те же «роли-близнецы», те же проблемы, те же сюжетные коллизии… Теперь Дэвид вольная пташка — ведь у нас есть ты! Алек, честное слово, это отличный герой, он еще преподнесет нам массу сюрпризов. О, я навыдумываю! Единственная проблема — начинать надо прямо сегодня, но ведь ты не против? Скажи, не против?
Алек чувствовал себя так, словно по нему проехал грузовик.
— Хоть расскажи мне про него! Кто он? Какой он?
— Понятия не имею! Может, жулик… Не знаю. Слушай, отработай сегодня, а завтра я уже буду знать намного больше.
Итак, он остается. В том же сериале, только в новой роли. Идеальный выход! Лучшего он и желать не смел! Жаль, что ничего подобного ему раньше не пришло в голову.
Но зато пришло в голову Дженни. Она это придумала. И тут же воплотила в жизнь.
— Мне, наверное, надо говорить с акцентом… Откуда этот фрукт?
— Не знаю. А как бы тебе хотелось?
— Из Кента, — вмешалась Брэнди, помешивая кисточкой в баночке с гримом. — Пусть он будет из Кента. Мне это название всегда нравилось. К тому же, моего брата зовут Кент.
Дженни это показалось достаточно убедительным. Она написала на обороте листка «Кент» и обвела слово в кружок. Алек уже знал, что к концу недели этот парень — он тут же забыл его имя — будет говорить и двигаться так, что невозможно будет заподозрить, что он происходит из какого-либо другого графства доброй старой Англии.
— О'кей, Алек, — сказала Брэнди. — Теперь посиди-ка спокойненько…
— А как разговаривают уроженцы Кента?
— Он имел весьма приблизительное представление об этом.
Но никто не мог ему помочь.
— Изобрази сегодня что-нибудь, а к завтрашнему дню мы добудем тебе магнитофонные записи, — ответила Дженни.
Дух бесшабашной импровизации, присущий только мыльным сериалам, когда в кратчайший срок порой делается фантастический объем работы, всегда восхищал Алека.
— Да, тут действительно безграничные возможности! — Дженни радостно потирала руки. — А что, если у Амелии случится выкидыш, и дальнейшие попытки забеременеть от мужа ни к чему не приведут? Она могла бы соблазнить его близнеца!
На Амелию это непохоже.
— А Лидгейт умрет? — Алек был бы непрочь изредка выступать в роли герцога, но теперь, когда появился этот паренек…
— Кто знает? Может быть, он и вправду умрет, а ребенок родится таким слабеньким, что Амелия наймет Нортона, чтобы тот изображал отца до тех пор, пока малыш не окрепнет.
Алек взглянул в блокнот:
— По-моему, его зовут Норден. По крайней мере, тут так написано. — Алек протянул Дженни блокнот.
— Ах, да. А тебе какое имя больше нравится? Ведь тебе предстоит долго его играть.
— Мне все равно.
Брэндй ткнула его в лоб гримировальной кисточкой:
— Ты можешь хотя бы на минуту закрыть рот?
Дженни пододвинула свою корзину для бумаг, чтобы сидеть совсем рядом с ним и передавать странички с текстом. Алек скосил глаза, чтобы видеть, как она работает. Дженни натянула ворот свитера на подбородок…
С тех пор как умерла Мэг, он всю жизнь все улаживал. И лишь в последний месяц научился сдаваться: беспомощно разводить руками, говоря: «Сожалею. Искренне сожалею, но — увы — ничем не могу быть полезен». И что же? Другой — другая — все великолепно уладила. Лучше и придумать нельзя.
…Как много ему надо было сказать этой удивительной женщине — женщине, обладающей ВООБРАЖЕНИЕМ…
«СПАЛЬНЯ МОЕЙ ГОСПОЖИ»
Докладная записка
Адресат: Сюзи Причард, редактору «Жизни мыльных опер»
Отправитель: Кэтлин Йейтс, рекламный агент «Спальни моей госпожи»
Я из сил выбилась, Сюзи, но Дженни и Алек наотрез отказались поместить объявление об их бракосочетании в вашей газете. Дженни сказала, что гораздо более достойны внимания новые герои, которые появились в сериале, когда «Спальня моей госпожи» стала часовиком. Алек выразился куда откровеннее и не так вежливо…
Во всяком случае, вот хоть что-то. Они сыграли свадьбу на острове Принца Эдварда, у родителей Алека. Была приглашена почти вся труппа. Мы полностью заняли мотель. Там есть, конечно, несколько прелестных коттеджей для гостей — беленькие, с зелеными крышами (вспомни «Энн из Грин Гейбла!»). Но гости валом валили — вплоть до последней секунды, и кончилось тем, что нам всем пришлось вповалку спать на диванах, и еще человек двадцать пять дрыхли в спальных мешках. Отдельное спальное место могла получить как минимум графиня.
Брайан О'Нил и Рита Харбер О'Нил тоже были приглашены, но не прибыли. Думаю, им не удалось наскрести даже на билет на самолет (но Боже тебя упаси об этом написать!).
Венчались в церкви, в которую Алек ходил еще в детстве. Дженни сопровождал ее отец. (У меня сердце дрогнуло! При случае я бы непременно с ним пококетничала.) Дженни и не подумала купить в дешевом магазине всю эту мишуру из пластиковых кружев и пластмассовых жемчугов. Дженни есть Дженни, она всегда верна себе. Вместо этого она попросила девочек из гардеробной соорудить настоящее подвенечное платье. Оно получилось совершенно в духе эпохи Регентства — с высокой талией, белоснежное, с прелестными рюшами по подолу. Дженни была очаровательна, и выглядела такой счастливой! Девочки, правда, хотели соорудить еще и фату, но Дженни наотрез отказалась. Я пришлю тебе ее фотографии в этом платье — и ты поймешь, что она ни за что не одолжит его какой-нибудь актрисе, даже ели шоу вновь окажется на мели.
Мы все наперебой настаивали, чтобы Алек надел шотландскую национальную клетчатую юбку — у его отца такая есть. (И снова я ощутила сердечный трепет! Все женщины из нашей комнатки решили, что мы и впрямь стареем, если отцы ровесников так потрясающе выглядят.) Но Алек отверг наше предложение.
Не было ни иллюминации, ни фейерверков — просто множество счастливых лиц: ведь эти двое наконец-то обрели друг друга. Единственное, что могло бы показаться экстравагантным, — цветы для алтаря и свадебный букет Дженни (она потом положила его на могилу сестренки Алека) были присланы самолетом из Нью-Йорка утром, в день венчания. Казалось, больше ничто не волнует Дженни в день ее свадьбы — она настаивала, чтобы это непременно были лилии…
КОНЕЦ
