— Конечно. Я помогу. Что это?

— После я расскажу всё подробнее. Не сегодня. Внизу меня ждёт машина, и я не хотела бы задерживаться. Не грустите, дорогие мои, у всего есть начало и конец. Всем всего доброго.

Геле, подмигнула мне, когда проходила мимо, а Тристану протянула ладонь для пожатия, и сказала с какой‑то особой теплотой в голосе:

— Рада была тебя ещё раз увидеть.

Она ушла, а мы долгое время молчали в раздумьях, пока Вельтон спросил, — будем ли мы видеться после, или забудем всё то время, что здесь провели? Он вспомнил и Киру, предыдущего Сыщика, и других бывших работников агентства, которые после ухода теряли свои воспоминания об этом месте.

— Мы, значит, и друг друга забудем? — добавила Пуля с горечью, переглядываясь со всеми нами, а Зарина продолжила:

— Гретт и Трису это не грозит… Нил тоже с ними. Вопрос касается только нас троих.

— Нет. — Тристан возразил. — Мы вместе.

— А что нас объединяет, кроме работы?

— Дружба. Разве этого мало?

— Против магии не попрёшь…

— Сделаем всё, что в наших силах, — заметил Вельтон. — Как думаете, сколько нам осталось?

— Как только эта бабушка не унесёт из здания свою находку. Потом нам нет смысла здесь собираться, — больше никто из посетителей не придёт, и никому мы помогать не сможем.

Нил предложил:

— После такого наверняка власти снесут Здание, как планировалось, может, возьмём себе что‑нибудь на память об этом месте? Раз вещи выносить можно.

— Кто поможет мне перевезти домой стол? — быстро спросил Архивариус, и всем стало не так грустно.

Но идею восприняли как хорошую, и мы даже развеяли свой настрой попытками пошутить над тем, кто и что отсюда унесёт. Нилу стали предлагать снять одну из дверей с петель, Пуле унести печатную машинку, Зарине — диван, мне — альбом из каморки, Вельтону — часы — ратушу, а Трису, не долго думая, сосватали вечно блуждающее по этажам кресло.

Утром мы разошлись по — разному, — Тристан должен был идти на работу, но пошёл вместе с Нилом и Зариной, Пуля и Вельтон, быстро о чем‑то заговорив, в свою сторону, а я, опять брошенная на произвол судьбы, подумывала было отправиться к Геле без договорённости, чтобы поговорить с ней и выяснить всё — всё, вплоть до мелочей. Но не стала. Если что‑то мы и должны знать, то все вместе. И одинаково всех она должна посвятить в подробности.

Делать было нечего. Я возвратилась домой. Убралась на кухне, в ванной и прихожей, навела порядок и в своей комнате, на чуть — чуть заглянув в комнату Триса. Я ничего не собиралась здесь трогать, но мне так хотелось в эти минуты побыть с ним самим, что я от тоски просто ушла на его территорию.

Он не сдал кассету обратно, она лежала на видеомагнитофоне. Книгу, которую я видела уже давно, — "Время в песочных часах" он тоже не читал — на ней скопился слой пыли. Тубусы, я заглянула внутрь, были сплошь забиты чертежами, наверное, он взял много работы на дом. Ничего интересного. Потом, поддавшись внезапной мысли, я даже поискала в комнате свой возможный подарок, но ничего не нашла, и отправилась готовить ужин.

Тристан вернулся поздно, к четырём. Я дожидалась его с остывшей едой и горячим чаем, и Трис посетовал на то, что я до сих пор не сплю.

— Чего я никак не мог ожидать, так это того, что твоя леди Гелена окажется причастной к нашему Зданию.

— Да, удивительное рядом.

— И она никогда не заговаривала, даже близко?..

— Нет, как и я… а то, что она частенько называла сама себя ведьмой, я воспринимала как шутку, не более.

— Я не верю в существование ведьм и колдуний.

— А свойства Здания, выходит, тебе представляются обычными?

— Да. И это парадокс — согласился со мной Трис. — Одни вещи мне кажутся нереальными, а другие воспринимаются как обычное дело. Я верю и не верю в волшебство.

— Так не бывает.

— Бывает.

И Трис взглянул меня такими глазами, что внутри ёкнуло. Он поджал и расслабил губы, словно хотел сказать что‑то ещё, но взялся за чашку чая и молча, быстро допил до дна.

— Спать?

— Спать.

В агентство я не пошла, и Тристан был удивлён этим. В эту ночь был мой выходной, и я настаивала на том, что хочу провести его дома. Даже то, что это могла быть последняя ночь, когда мы вместе со всеми, даже возможный приход Геле не смогли перевесить моего желания не ходить сегодня в Здание. Стоя в прихожей, провожая Триса, я уверяла его, что нет ничего страшного в том, что меня сегодня не будет.

После его ухода я какое‑то время снова валялась на своём разложенном кресле в темноте, но заснуть так и не смогла. Ушла на кухню, сварить ещё свежего кофе, потом принесла несколько свечей, расставила их на столе и на полу, зажгла фитили, погасила электрический свет и забралась в нишу, на подоконник, с большой чашкой ароматного напитка и пряниками. Мне было хорошо, не смотря на то, что грустно. Я вспомнила свою давнюю — давнюю мечту побыть с Тристаном вместе хоть одну ночь не на работе. Прогулять её по городу, или просидеть вот так до зари дома, пусть даже не при свечах, не в такой романтической атмосфере, — но просидеть и проболтать много часов подряд о жизни. У меня были сомнения, что Трис разделил бы это желание, но это моя мечта, и грезить о подобном я могла сколько угодно.

После закрытия агентства как мы будем жить? Будем снова спать по ночам? Я‑то ладно, а привыкнет ли к этому Трис, если уже столько лет это его образ жизни? Я ещё о многом думала. Часть свечек успела прогореть и погаснуть, я зажгла новые, подумав, что так изведу весь стратегический запас на случай отключения электричества. Но как только я задула последнюю спичку, на всю квартиру раздался звонок телефона. Он прошиб меня словно током, — я мгновенно поняла, что в такое время, среди ночи, мог звонить только Тристан, и, значит, что‑то случилось. Или, не дай бог, что с родителями, и, значит, тоже несчастье. Я кинулась в тёмную прихожую, сорвала на третьем звонке трубку и еле выговорила:

— Да?

— Гретт?

— Трис? Трис, что стряслось?!

— Ничего.

— Откуда ты звонишь? Случилась беда?

— Нет, Гретт, всё хорошо. Я из Здания.

— Не ври, там нет телефона. Что произошло, почему ты звонишь среди ночи?

— Сейчас разгар рабочего дня, между прочим, и ты сама ещё недавно видела, сколько телефонов стояло на лестнице недавно…

Тон его голоса ослабил мой испуг, но я разозлилась:

— Ты меня так напугал своим звонком! У меня сердце упало — или родители, или ты, но в четыре утра просто так никто не позвонит! Правда, всё хорошо?

— Прости. Всё хорошо.

— Так зачем ты звонишь?

— Захотелось поговорить.

Я едва не ответила: "Мало тебе разговоров в нормальное время…", но выдохнула:

— И нашёл телефон?

— Да, он тут на ступеньках этажом ниже стоит. У него нет провода и разбит диск с цифрами. Гретт, скажи, что это действительно ты, а не моё воображение, с которым я разговариваю по разбитому аппарату.

— И не мечтай. Ты меня напугал, так что сиди там, в темноте, и думай, что ты чокнулся.

Я тоже села в темноте на потёртый стул, услышав натянутую усмешку Триса.

— В агентстве не обиделись, что я не пришла?

— Нет.

— А Геле приходила?

— Тоже нет.

— А как ты набрал номер, если диск разбит?

— Никак. Я просто захотел поговорить.

— Если честно, — я набралась храбрости для признания, — я тоже сидела сейчас на кухне и думала о том, что было бы здорово с тобой поболтать…

— Рад слышать. А о чём?

— Ни о чём конкретном. За жизнь.

— За жизнь…

Я слышала эти паузы на другом конце провода и, доверительно понизив голос, произнесла:

— Говори. Всё, о чём хочешь сказать. Ты ведь мне обещал.

— Да, ты права. Ты как всегда чувствуешь, в чём причина моих поступков. Наши откровения будут похожи, Гретт. Я тоже должен тебе сначала признаться, что выдал наш секрет Нилу не так давно. Хоть мы с ним долгие годы не общались и никогда не считались закадычными друзьями, так сложилось, что если бы он не узнал правды, я бы потерял его уважение. А мне этого не хотелось.