– Когда-то я сумел это сделать – да только нет уже в живых того материала!

Вот так и у меня не стало материала: с тех пор как умер Учитель – мне больше не с кем спорить.

Верша нужна – чтоб поймать рыбу: когда рыба поймана, про вершу забывают. Ловушка нужна – чтоб поймать зайца: когда заяц пойман, про ловушку забывают. Слова нужны – чтоб поймать мысль: когда мысль поймана, про слова забывают. Как бы мне найти человека, забывшего про слова,– и поговорить с ним!

Некто звал Чжуан-цзы к себе на службу. Чжуан-цзы так ответил посланцу:

– Видали вы когда-нибудь жертвенного быка? Наряжают его в расшитые ткани, откармливают сеном и бобами! А потом ведут в храм предков – на заклание. Он и рад бы тогда снова стать простым теленком – да не тут-то было!

[...]

Чжуан-цзы лежал при смерти, и ученики задумали устроить ему пышные похороны.

– К чему это? – сказал Чжуан-цзы. – Гробом моим будет земля, саркофагом – небо; нефритовыми бляхами – солнце и луна, жемчужинами – звезды, и все живое – погребальным шествием; разве не все уже готово для моих похорон?

– Мы боимся, – отвечали ученики,– чтоб вас не расклевали вороны и коршуны.

– На земле, – сказал Чжуан-цзы,– расклюют вороны и коршуны, под землей – сожрут муравьи и медведки. Так стоит ли отнимать у одних – чтоб отдать другим?

Гуншу Бань соорудил для царства Чу снасть для взятия городских стен под названием «облачные лестницы», чтобы напасть на царство Сун. Учитель Мо прослышал об этом и быстро покинул царство Лу. Он шел десять дней и десять ночей. На ногах у него выступили кровавые волдыри, но он шел, не ведая отдыха. В изодранной одежде и сношенной обуви он прибыл в чускую столицу Ин и разыскал там Гуншу Баня.

Гуншу Бань спросил:

– О чем хотел поведать учитель?

Мо-цзы сказал:

– На севере объявился человек, меня оскорбивший. Хочу просить вас пойти и убить его.

Гуншу Бань помрачнел. Мо-цзы сказал далее:

– Я дам вам за это десять мер золота!

– Я блюду закон нравственности и не убиваю людей понапрасну,– ответил Гуншу Бань.

Мо-цзы поднялся и, совершив двойной поклон, сказал Гуншу Баню:

– Дозвольте мне пояснить. Когда я был на севере, до меня дошли слухи, что вы соорудили облачные лестницы, дабы напасть на царство Сун. Но чем провинилось Сун? Ведь в Чу и так избыток земли и не хватает людей. Убивать то, в чем и так недостаток, и домогаться того, что и так в избытке,– можно ли это назвать целесообразным? И потом, царство Сун не совершило никаких злодеяний, однако на него нападают,– можно ли это назвать человеколюбивым? Понимать это и не отговорить от этого правителя,– можно ли это назвать преданностью? Если же ты пытался отговорить его, но переубедить не смог, значит, ты не силен в искусстве спора. Блюсти закон нравственности, отказываться убить одного, но готовить убийство многих,– можно ли это назвать разумным?

Гуншу Бань не знал, что ответить. Мо-цзы сказал:

– Итак, вы отступаетесь от своего намерения?

– Я не в силах,– ответил Гуншу Бань. – Я уже твердо обещал это правителю Чу.

– Ну что ж, тогда отведите меня к правителю Чу,– сказал Мо-цзы.

– Хорошо,– ответил Гуншу Бань. Увидев правителя, учитель Мо сказал:

– Есть один человек, который отказывается от резной колесницы, но жаждет украсть разбитую повозку соседа, отказывается от длиннополой одежды из расшитой парчи, но желает заполучить короткую войлочную накидку соседа, не ест собственного отборного проса и мяса, но хочет украсть и съесть мякину и отруби у соседа. Что это за человек?

Правитель сказал:

– Да ведь это больной жаждою воровства! Тогда учитель Мо сказал:

– Царство Чу растянулось на пять тысяч ли и поперек и вдоль, а Сун – всего только на пятьсот. Это все равно что резная колесница и разбитая повозка. В Чу есть озеро Юньмын, в котором полно носорогов, а возле озера много оленей, в реках Янцзы и Хань много всякой рыбы, черепах, крокодилов, то есть всего, в чем заключено богатство Поднебесной. А в Сун нет даже фазанов, зайцев и лисиц. Это все равно что отборное просо и мясо – и мякина и отруби. В Чу есть леса, где растут высокие сосны, котальпы и другие большие деревья. В Сун же больших деревьев нет. Это все равно что расшитая парча – и грубая войлочная накидка.

Далее Мо-цзы сказал:

– Мне кажется, подготовка вашими слугами нападенья на Сун подобна поступкам того больного жаждою воровства. Я полагаю, если князь пойдет войною на Сун, то это не только не оправдаешь никакими доводами, но и, кроме того, не принесет князю успеха.

Правитель сказал:

– Искусная речь! Однако Гуншу Бань уже соорудил для нас облачные лестницы, и мы непременно захватим Сун.

Затем учитель Мо оборотился к Гуншу Баню, снял свой пояс и разложил его на земле, как словно бы городскую стену, а дощечки для письма послужили ему как бы орудием нападения и обороны. Гуншу Бань применил девять способов приступа, однако Мо-цзы всякий раз отбивал их. Гуншу Бань исчерпал все способы приступа, но города не взял, а у Мо-цзы в запасе еще остались способы обороны.

Гуншу Бань потерпел поражение, но сказал:

– Я знаю, как побороть тебя, но я не скажу.

Мо-цзы ответил:

– И я знаю способ, каким ты хочешь выиграть у меня сражение, и тоже не скажу.

Чуский правитель спросил пояснений.

Мо-цзы сказал:

– Мысль Гуншу Баня не идет далее того, чтобы убить меня, ибо он думает, что, убив меня, отнимет у Сун возможность обороняться. Но мой ученик Цинь Гу-ли и другие триста человек, вооруженные моими орудиями обороны, уже стоят на сунских стенах и ждут врагов из Чу. Так что, если и убьете меня, все равно победы вам не добиться.

– Прекрасно! – сказал правитель.– Повелеваю отменить поход на Сун!

Мо-цзы отправился обратно. Когда он проходил через Сун, полил сильный дождь. Он хотел было укрыться от дождя в крепостных воротах, но стражник не разрешил ему войти. Вот почему говорится: «Толпа не ведает о заслугах тех, кто делает стройным свой дух, но хорошо знает о тех, кто домогается громкой славы».

В царстве Лу один человек искусно ткал матерчатые туфли, а жена его – белый шелк «гао». И захотели они переселиться в царство Юэ. Некто сказал им:

– Вы не минуете разоренья!

Луский житель спросил:

– Как так?

В ответ же было сказано:

– Матерчатые туфли делают, чтобы обувать на ноги, а жители Юэ ходят босыми; белый шелк «гао» идет на головные уборы, а жители Юэ простоволосы. И вы надеетесь не разориться там, где ваши способности никому не нужны?!

Чии Цзы-пи служил у Тянь Чэнь-цзы. Тянь Чэнь-цзы, бежав в царство Ци, отправился затем в Янь, а Чии Цзы-пи следовал за ним, и у него был пропуск для проезда через пограничную заставу. Когда они достигли удела Ван, Цзы-пи сказала

– Неужто господин не слыхал о змеях в пересохшем болоте? Когда болото высохло, змеи собрались уползать. И вот маленькая змейка сказала большой змее: «Если вы пойдете вперед, а я за вами следом, люди подумают, что это всего-навсего ползут змеи, и непременно найдется кто-нибудь, кто убьет вас; не лучше ли вам взять меня к себе на спину – люди непременно решат, что я – царь змей!»

Большая змея положила на себя маленькую и поползла через проезжую дорогу, а люди расступались перед ними, говоря: «Змеиный царь!»

Ныне вы, господин, прекрасны, а я безобразен. Если бы вы были моим приближенным, меня приняли бы за государя, обладающего тысячью боевых колесниц, были б слугой—за властителя десяти тысяч. Не лучше ли вам, господин, притвориться челядинцом?