– И кто там? – шёпотом спросила я. Почему-то не хотелось разрушать таинственность момента.

– Миранда, – лаская каждую буковку имени, произнес Кай. Нежно, как будто касаясь пальчиком любимого цветка. Его тоскливый взгляд неотрывно наблюдал за её окном…

Я даже позавидовала. По-доброму, по-ведьминскому…

– Ты что, серьёзно? Ты вздыхаешь по ней? По этой… хм… кикиморе? – атаковали мы вопросами Кая.

– Она прекрасна, – сказал так, как будто "земля – круглая".

Мы переглянулись с подругой и полностью сошлись в одном: он сумасшедший. Такую стерву, как Миранда, считать прекрасной…

– И давно это у тебя? – поинтересовалась я, присаживаясь рядом на корточки.

– С первого взгляда, – прошептал мечтательно некромант и я поняла, что весна по полной отрывается на гормонах студентов…

Надо срочно прятаться!

– Дея… – дёрнула меня за рукав подруга. – А где Бакстер?

Та-а-ак, а правда, где мой храбрый рыцарь?

А его и след простыл. Воспользовался моментом, крылатый, и, как всегда, улетел в поисках приключений. Скорее всего – романтических, а как же иначе?

– Ладно, Кай, стереги покой своей любимой мегеры, то есть Миранды, а мы пошли… – поднялась я, прощаясь, и взяла под руку подругу.

– Странный он, – прошептала мне Силька.

– Да ладно, он просто некромант, они все такие… – я пожала плечами.

– Надо его спасти, – предложила подруга.

– Не-е, надо ему помочь! Пусть выведет из строя эту грымзу…

– Тоже вариант, – согласилась подруга, забираясь в окно.

***

Утро встретило нас проливным дождём, так редким в наших местах.

– Я никуда не пойду… – промямлила я, держась за край одеяла, которое Силька упорно стягивала с меня.

Сама подруга была при полном параде, одетая в ученическое платье, и блистала улыбкой.

– О, Силька, перестань, ты мне портишь паршивый настрой своим солнечным настроением, – ворчала я.

Вот у ведьм так бывает: встанешь с утра и сразу понимаешь – не твой день, надо закопаться, переждать, пересидеть, но ни в коем случае не высовывать нос на улицу.

А вот у Сильки был явно день триумфа: мстя удалась. Сегодня будет ходить и собирать плоды, наблюдая, как от неё будет бегать Фабиан. Вон уже вся приготовилась, нанесла боевой макияж…

Взглянула на себя… Ого… печально…

На щеке отпечатался след от подушки, один зелёный глаз ну никак не хочет смотреть на мир в полную силу и филонит, а про волосы вообще молчу… жертва эксперимента…

Бывают дни – чувствуешь себя красавицей… Выплываешь, словно нимфа, из комнаты, и раздвигаешь всякую челядь своим ведьминским великолепием. А бывает, как у меня сегодня, – хочется к Бакстеру в шкаф и поспать до вечера…

"Кстати, где Бакстер?" – открыла я его логово и поразилась отсутствию жильца.

– Силька! – окликнула я подругу.

– А?! – отозвалась она из-под кровати.

Это она там обычно искала вторую туфлю от выбранной пары. У ведьм свои странности случаются…

– Бакстер пропал, – поведала новость дня.

– Наверное, теперь зависает по ночам на других хатах, – засмеялась она. – Здесь же ему запретили. Теперь есть необходимость искать мышек с пропиской.

Так мы и вышли, смеясь, – одна бешено-всклоченная ведьма и одна идеально ухоженная…

Я завидела его ещё с другого конца коридора и сразу понял: по мою ведьминскую душеньку мчится этот демонский поезд…

Бежать! Нет, а смысл? От него не убежишь… Если только из страны, и то не уверена…

Стоять? Нет, что я вам, статуя, что ли…

Пойду! Вот только ручкой покрепче вцеплюсь в Силькин локоток и пойду, как ни в чем не бывало. Точно-точно.

Вот, леший! Вот почему, когда я нимфа прекрасная, – никогда его не встречаю, а вот когда чудище ужасное – он тут как тут. А! Ну и что?! Пусть любуется на какую есть! Вот.

Может глазками похлопать – подобреет? Хотя нет, вон как пар из ушей валит, – не поможет.

Попробовала последнее – мило улыбнулась.

– Привет, магистр, – вырвалось у меня.

Леший, откуси мой язык! А! Вошла в амплуа!

– То есть, здравствуйте, магистр, – и замерла.

Справа подавилась приветствием Силька, выпучив на меня глаза. Посмотрела на её кудряшки – дыбом не встали. И то хорошо, хотя бы ей ничего не угрожает.

Натянула улыбочку и осмелилась посмотреть на Кристобальта.

Похоже, сам себе напророчил нервный тик, а ещё говорят, что демоны не "каркают"…

– Магистр, что-то случилось? – отважилась спросить я.

– Случилось? Ещё как случилось! Ваш наглый мышь всю ночь провел у Леди!

– О-о-о, – вырвалось одновременно у нас с Силькой.

– Вы это серьёзно? – ошарашено спросила Силька.

Я в мыше и не сомневалась, поэтому столь глупых вопросов не задавала.

– Серьёзней некуда. Сам лично с утра его в окно вышвыривал. Всю ночь бормотали, спать мешали. Я думал, шкатулка внизу открылась, лень выключать было. Спускаюсь – а там они трандычат.

– А Леди что, из волшебных?

– Из самых что ни на есть! И всё выложит как на духу хозяйке, а та – матери. И вот тогда я твоего мыша, Дея, точно отправлю к сородичам. Без права возврата. И ещё мамаша с сестрой к тебе придут… Так что в твоих же интересах, Дея, держать этого оболтуса подальше от Леди!

Фыркнул последний раз и ушёл.

– Они разговаривали? – посмотрела в глаза-блюдца Сильки.

– Всю ночь? – у меня, наверное, такие же. Даже тот вредный глаз, который филонил, открылся от удивления.

– Он заболел, – уверенно сказала подруга, качая головой.

– Точно – заболел! – подтвердила её точку зрения я.

– Слушай, а ведь ни слова про антидот не сказал! Подействовал что ли? – воскликнула Силия.

– Скорее всего, просто ещё опробовать не успел, – хихикнула я.

– Девушки, хватит шушукаться, всё внимание сюда, – преподаватель зельеварения Деворджилла вернула наше внимание к процессу варки зелья недельного сна.

И всё бы хорошо и интересно, вот только мы, как завсегдатаи последних парт, прекрасно видели, как пары зелья окутывают передние парты, навевая сон на ведьмочек и отбивая всякий интерес к учёбе.

На первой парте толстушка Таскания уже выводила рулады, а Деворджилла никак не могла её разбудить, как бы ни теребила ту за плечо, поэтому переключила всю энергию на нас, бодреньких пока ещё ведьмочек.

– Дея, Силия, – выходите к столу и покажите, как правильно добавлять последний ингредиент – маковую росу.

Одновременно сморщились с подругой от предстоящего развлечения. Вот невзлюбила нас – так бы и сказала… Нет, всё на последних аккордах вечно подключает…

Вроде, делала всё как всегда, да и маковую росу осторожно добавляла, но вот с утра ещё чувствовала, что не мой день… не мой…

Надо было всё-таки в шкаф, спать…

А всё дело-то в чём? А в том, что капни ведьма маковую росу себе на запястье, разотри, да подумай о ком-то – вызовет того на беседу.

Вот я и капнула мимо – себе на руку. Быстро вытерла каплю о платье и только ругнулась про себя: "Мать моя ведьма, а!", – и вот она, моя матушка, собственной звёздной персоной. Обвела всех пренебрежительным взглядом, подняла брови, посмотрев на Деворджиллу, и усмехнулась, видя мою раздосадованную мордашку.

Сейчас начнётся…

– Орхидеюшка…

Вот, я же говорила, теперь жить спокойно не дадут ведьмы эти!

– Привет, мам! – она меня обняла так, как всегда делала на людях: подходила ко мне и чуть приподнимала ручки, чтобы её обнимали, а она как бы и не очень-то хочет, но приходится. Как же… ведьма Смерти, первая из их ковена – не может позволить себе нежности на публике.

– Дорогая, что с тобой? Ты нездорова? – схватила она меня под локоток и увела из кабинета.

Всё как всегда. А теперь по плану она должна начать…

– Орхидея, ты решилась?

Вот, говорила же!

– Нет, мама, – как всегда терпеливо ответила я ей.

– Но тебе уже пора! Восемнадцать, тебе уже восемнадцать! Ты теряешь драгоценные годы!

– Мама, мы уже много раз говорили на эту тему…