Литмир - Электронная Библиотека
Содержание  
A
A

Как утверждал Рудольф Пайерлс, член английской группы, работавшей в Лос-Аламосе, детонация плутониевой бомбы оказалась самой трудной проблемой, с которой столкнулись исследователи в Лос-Аламосе{497}. Фукс решал трудную задачу, связанную с расчетом имплозии, и поэтому оказался в центре поисков нового подхода к конструкции бомбы. В феврале 1945 г., когда он навещал свою сестру, жившую в Бостоне, он передал Гарри Голду сообщение о конструкции атомной бомбы{498}.[144] По признанию Фукса, сделанному впоследствии, он «сообщил о высокой скорости спонтанного деления плутония и о заключении, что в плутониевой бомбе для ее детонации должен использоваться метод имплозии, а не более простой пушечный метод, который мог быть применен для урана-235. Он также сообщил, что критическая масса плутония меньше, чем критическая масса урана-235, и что для бомбы его требуется от пяти до пятнадцати килограммов. В тот момент еще было неясно, как добиться равномерного обжатия сердцевины: или с помощью системы линз из высокоэффективной взрывчатки, или посредством многоточечной детонации на поверхности однородной сферы такой взрывчатки»{499}. Это было крайне важное сообщение, и когда Фукс снова встретился с Гарри Голдом, он дополнил его более детальной информацией.

Во время их следующей встречи, состоявшейся в Санта-Фе в июне 1945 г., Фукс передал Голду отчет, который он написал в Лос-Аламосе, так что он мог сверить свои цифры с достоверными данными. В этом отчете Фукс, согласно его признанию, «полностью описал плутониевую бомбу, которая к этому времени была сконструирована и должна была пройти испытания (кодовое название “Тринити”). Он представил набросок конструкции бомбы и ее элементов и привел все важнейшие размеры. Он сообщил, что бомба имеет твердую сердцевину из плутония, и описал инициатор, который, по его словам, содержал полоний активностью в 50 кюри. Были приведены все сведения об отражателе, алюминиевой оболочке и о системе линз высокоэффективной взрывчатки»{500}.

Фукс информировал Голда, что на испытаниях «Тринити», как ожидается, произойдет взрыв, эквивалентный взрыву 10 000 тонн тринитротолуола, и сказал ему, когда и где это испытание будет проведено. В своем сообщении он упомянул, что, если испытания окажутся успешными, существуют планы применения бомбы против Японии{501}.

В докладе, написанном 16 марта 1945 г., Курчатов оценивал разведывательные материалы с точки зрения двух возможностей, «которые до сих пор у нас не рассматривались». Первая заключалась в использовании в бомбе гидрида урана-235 (уран-235 в смеси с водородом) в качестве активного материала вместо металлического урана-235. Курчатов скептически отнесся к этой идее, но воздержался от окончательного вывода до «проведения строгого теоретического анализа вопроса». Много больше он был заинтересован во второй идее — имплозии. «…Несомненно, что метод “взрыва вовнутрь”, — писал он, — представляет большой интерес, принципиально правилен и должен быть подвергнут серьезному теоретическому и опытному анализу»{502}.

Три недели спустя, 7 апреля 1945 г., Курчатов написал другой доклад, который явно был откликом на информацию, полученную от Клауса Фукса в феврале. Доклад же от 16 марта, по-видимому, написан на основе информации, полученной от кого-то еще, возможно, от Дэвида Грингласса, механика, работавшего в лаборатории Джорджа Кистяковского, руководителя отдела взрывчатых веществ в Лос-Аламосе. Грингласс признался позднее, что снабжал Советский Союз информацией о линзах высокоэффективной взрывчатки, предназначенных для имплозии, и в 1951 г. его свидетельство послужило основой для обвинения в шпионаже Юлиуса и Этель Розенбергов{503}.[145] Из Курчатовского доклада от 7 апреля ясно, что информация, полученная от Фукса, была более важной, чем материалы, рассмотренные им тремя неделями раньше. Она имела «большую ценность», писал Курчатов. Данные о спонтанном делении были «исключительно важными». Данные о сечении деления урана-235 и плутония-239 быстрыми нейтронами различных энергий имели огромное значение, так как они давали возможность достаточно реально определить критические размеры атомной бомбы. Советские физики пришли к тем же выводам об эффективности взрыва, что и американские, писал Курчатов, и сформулировали тот же закон, по которому эффективность бомбы пропорциональна кубу превышения массы бомбы над критической{504}.

Большая часть материалов, рассмотренных Курчатовым в этом докладе, относится к имплозии. Хотя советские физики только недавно услышали о методе имплозии, им уже тогда стали ясными «все его преимущества перед методом встречного выстрела». Разведка добыла очень ценную информацию о распространении волны детонации во взрывчатке и о процессе сжатия активного материала. В ней же указывалось, как может быть достигнута симметрия имплозии и как можно избежать неравномерного действия взрывчатки соответствующим распределением детонаторов и чередованием слоев различных сортов обычной взрывчатки. «Я бы считал необходимым, — писал Курчатов в конце этого раздела своего доклада, — показать соответствующий текст (от стр. 6 до конца, за исключением стр. 22) проф. Ю.Б. Харитону»{505}.

Доклады Курчатова подтверждают важность сведений, почерпнутых из шпионской информации Фукса.[146] Они также свидетельствуют о том, что Советский Союз имел и другие источники информации о «проекте Манхэттен». Анатолий Яцков, который (под именем Анатолия Яковлева) был офицером НКГБ в Нью-Йорке, курирующим Гарри Голда, говорит, что по крайней мере половина его агентов не была раскрыта ФБР{506}. Ясно, например, что кто-то еще передавал в СССР информацию о работе Сиборга и Сегре в Беркли. Но имеющиеся сведения свидетельствуют о том, что Фукс был заведомо самым важным информатором по «проекту Манхэттен»[147].

V

Продвижение Красной армии в Центральную Европу создало ощутимые преимущества для реализации атомного проекта. В конце марта 1945 г. чехословацкое правительство в изгнании, возглавляемое Эдуардом Бенешем, возвращаясь в Прагу[148], переехало из Лондона в Москву. Во время его пребывания в Москве было подписано секретное соглашение, давшее Советскому Союзу право добычи в Чехословакии урановой руды и транспортировки ее в Советский Союз{507}.[149] Урановые шахты в Яхимове (Иоахимштале) вблизи границы с Саксонией в начале столетия были главным мировым источником урана. Перед Второй мировой войной эти шахты давали около 20 тонн окиси урана в год. Во время войны там велись некоторые работы, но затем шахты были закрыты{508}.[150] Советская разведка узнала, что Англия хотела бы добывать уран в Чехословакии[151]. Это, без сомнения, усилило интерес Советского Союза к соглашению с чехословацким правительством.

вернуться

144

Первые сведения о методе имплозии сообщил советской разведке в конце 1944 г. Теодор Холл, молодой физик, работавший тогда в Лос-Аламосе (См.: А. Кабанников. Почему Тед Холл подарил Москве ядерную бомбу // Комс. правда. 1997. 20 сент.). — Прим. ред.

вернуться

145

В моем анализе не содержится никакого предположения о скользком вопросе, оба ли супруга Розенберг были шпионами или только один из них. Двое бывших сотрудников КГБ утверждали, что Розенберги работали на Советский Союз, но не по атомной бомбе. См.: Геворкян Н. Разведчики бывшими не бывают// Моск. новости. 1993. № 1. С. 4. Другая американская пара, Моррис и Леонтина Коэны, оказалась глубоко вовлечена в атомный шпионаж, согласно источникам из КГБ. См. статьи В. Чукова в «Арми» за 1991 г. (N? 18–20). Коэны исчезли в 1950 г. после ареста Клауса Фукса. Они вновь появились в Англии, где в 1961 г. были осуждены за шпионаж. В Англии они жили под именами Элен и Питера Крогеров.

вернуться

146

См. примечание на с. 149.

вернуться

147

Согласно Яцкову, еще один ученый из Лос-Аламоса передавал секретную информацию в Советский Союз. Этот человек, упоминавшийся под кодовым именем Персей, не был установлен. Однако из докладов Курчатова видно, что, какую бы информацию ни передавал Персей, она не была столь ценной, как информация от Фукса.

вернуться

148

Прага была освобождена от гитлеровцев лишь в мае 1945 г. — Прим.

вернуться

149

В 1947 г. Лебль возглавлял чехословацкую торговую делегацию, которая пыталась, хотя безуспешно, заставить Советский Союз платить за чехословацкий уран по мировым ценам. Последняя информация, полученная из чешских архивов, свидетельствует, что это соглашение было подписано не во время визита Бенеша в Москву, а только в ноябре 1945 г., когда после Хиросимы советский проект начал развиваться более широким фронтом.

вернуться

150

Цифры по довоенной продукции не всегда совпадают. См.: Minerals Yearbook, 1946. Washington, DC: US Bureau on Mines. P. 1228. В этом источнике даются более низкие цифры довоенного производства.

вернуться

151

Это было отмечено в письме Меркулова к Берии от 28 февраля 1945 г. (см.: У истоков… С. 122).

43
{"b":"242505","o":1}