IV
К лету 1949 г. «изделие» было готово к испытанию, которое должно было произойти в степях Казахстана[248]. Был построен небольшой городок на р. Иртыш, примерно в 140 км к северо-западу от Семипалатинска. Этот городок стал известен как Семипалатинске, а позднее как город Курчатов. Бомба должна была быть испытана примерно в 70 км к югу от этого места. В километре от поселка располагались лаборатории, в которых ученые могли бы приготовить свои инструменты и аппаратуру для измерения результатов взрыва. Большая часть этого оборудования была разработана и изготовлена в Институте химической физики; М.А. Садовский играл ключевую роль в этом деле{1110}. Вечером, после дневной работы, люди, трудившиеся в испытательных лабораториях, отправлялись на реку — купаться и рыбачить{1111}.
«Каждый день ранним утром выезжали на газиках в рабочие домики вблизи полигона, — писал один из принимавших участие в испытаниях. — На всем протяжении пути — ни домов, ни деревца. Кругом каменисто-песчаная степь, покрытая ковылем и полынью. Даже птицы здесь довольно редки. Небольшая стайка черных скворцов, да иногда ястреб в небе. Уже утром начинал чувствоваться зной. В середине дня и позже над дорогами стояло марево и миражи неведомых гор и озер. Дорога подходила к полигону, расположенному в долине между невысокими холмами»{1112}. Подготовка полигона, выделенного для испытаний, началась двумя годами ранее. Была воздвигнута башня высотой в 30 м, а рядом с ней — мастерская, в которой должна была проходить окончательная сборка бомбы{1113}.
Курчатов и его коллеги не только хотели знать, взорвется ли бомба, им нужно было еще сделать замеры результатов взрыва, определить, какой разрушительной силой она обладала. Соединенные Штаты опубликовали лишь малую часть информации об эффективности ядерного оружия, и советская разведка несколько раз запрашивала Клауса Фукса о данных, относящихся к американским взрывам[249]. Теперь, когда советские ученые получили свою собственную бомбу, они могли самостоятельно изучить эти эффекты. Были построены одноэтажные деревянные дома и четырехэтажные кирпичные здания вблизи башни, а также мосты, туннели, водокачки и другие сооружения. Железнодорожные поезда и вагоны, танки и артиллерийские орудия размещались на прилегающей площади. Приборы поместили в блиндажи около башни и на больших расстояниях от нее — на поверхности. Это были детекторы, измеряющие давление, вызванное ударной волной, ионизационные камеры для определения интенсивности радиации, фотоумножители для ее регистрации и высокоскоростные кинокамеры. В открытых загонах и в закрытых помещениях поблизости от башни разместили животных, чтобы можно было исследовать первые последствия ядерного излучения{1114}.
А.И. Бурназян, заместитель министра здравоохранения и руководитель службы радиационной защиты, был ответственным за изучение влияния радиации на живые организмы и за измерение уровня радиоактивности после испытания[250]. Он подготовил два танка, которые были оборудованы дозиметрической аппаратурой и должны были направиться к эпицентру взрыва немедленно после его осуществления. Бурназян хотел убрать танковые башни и добавить свинцовые щиты, чтобы обеспечить команду лучшей защитой, но военные были против этого, так как искажался бы силуэт танков. Курчатов отверг протест военных, сказав, что атомные испытания — это не выставка собак и что танки — не пудели, которых надо оценивать по их внешнему виду и позам{1115}.[251]
Курчатов прибыл на полигон в мае. Он должен был взять на себя руководство испытаниями, в которые были вовлечены тысячи людей, решавших те или иные задачи. Все подчинялись ему, включая и армейские подразделения, которыми командовал генерал В.А. Болятка. Первухин отвечал за подготовку полигона{1116}. В конце июля он прибыл на полигон, чтобы проверить выполненные работы{1117}. Башня была готова к началу августа. Мастерская, расположенная у ее основания, имела подъемный кран. По всей длине зала были проложены рельсы. На одном из его торцов соорудили въезд для грузовиков, доставлявших компоненты бомбы. На другом были двери, через которые тележка с «изделием» подавалась на платформу, поднимаемую на башню. Вдоль зала располагались помещения, в которых велась работа с отдельными элементами бомбы. Имелась еще галерея, с которой можно было видеть весь зал{1118}.
Первухин вернулся в Москву, чтобы доложить о готовности полигона{1119}. Следуя советской практике испытания любого типа вооружений, была создана комиссия, наблюдавшая за испытаниями.
Председателем этой комиссии назначался Берия; он вместе с Завенягиным прибыл на полигон во второй половине августа. Берия проинспектировал работы, выполненные в испытательном зале, посетил командные и наблюдательные посты и с командного поста по линии правительственной связи доложил Сталину о готовности. На следующий день Курчатов объявил, что испытание будет произведено 29 августа в 6 часов утра{1120}.
Приезд Берии явился напоминанием о том, что по результатам будет оценено не только качество работ, выполненных Курчатовым и его сотрудниками, но и решена их собственная судьба. Первухин позднее писал: «Мы все понимали, что в случае неудачи нам пришлось бы держать серьезный ответ перед народом»{1121}. Емельянов, который тоже присутствовал на испытаниях, выразился об этом еще более прозрачно, когда сказал Хайнцу Барвиху, что если испытание не удастся, то они будут расстреляны{1122}. Харитон, который лучше других знал о труде, вложенном в изготовление бомбы, был уверен, что она «сработает»{1123}. Курчатов приложил все усилия для того, чтобы испытание прошло хорошо. Под его руководством перед приездом Берии были проведены две репетиции, чтобы убедиться в том, что каждый знает, где ему надлежит находиться, и чтобы проверить, все ли приборы и коммуникационные линии находятся в рабочем состоянии. Он разработал также детальный план работ на завершающую неделю, и сейчас это дало нужный эффект. Берия каждый день приезжал на полигон, появляясь на нем неожиданно, чтобы проследить за последними приготовлениями. Большую часть времени он проводил в зале, в котором проходила окончательная сборка бомбы{1124}.
За окончательной сборкой следили Берия, Курчатов, Завенягин, Харитон и Зернов; Ванников остался в Москве, очевидно из-за болезни. Генерал КГБ Осетров наблюдал за залом с галереи. Щелкин был ответственным за размещение запалов. Нижняя часть уранового отражателя под наблюдением Духова была спущена в нужное место с помощью крана. После этого Духов уложил первую плутониевую полусферу в отражатель. Харитон взял от Давиденко инициатор и установил его в выемку в центре плутония. Затем вторая плутониевая полусфера была помещена сверху, а вслед за ней верхняя половина уранового отражателя. Когда Алферов закончил установку линз, тележку, на которой была собрана бомба (точнее, взрывной заряд без бомбовой оболочки), выкатили в ночь, на открытый воздух, и установили на платформу лифта. Уже было 2 часа утра, наступило 29 августа. Таким образом, все это происходило через 9 лет после того, как Курчатов, Харитон, Флеров и Петржак направили в Академию наук свой план исследования ядерной цепной реакции{1125}.
