Говорлива смолоду — нет слов!

Но всегда мне нравились мужчины

Редкостной породы молчунов.

(Ирина Волобуева. Цветные ветры)

...Никогда не обругают в споре,

Хоть имеют мнение и взгляд,

И в любом нелепом разговоре

Ничего в ответ не возразят.

Эта уходящая порода —

Джентльмены до мозгов костей.

Как среди галдящего народа

Мне от них дождаться вдруг вестей?!

Трепачи на пляжах и бульварах...

Болтуны гребут себе чины.

Только мне они совсем не пара.

Где ж вы, дорогие молчуны?

Видно, очень веские причины

Держат их по кельям и углам.

Жаль, что молчаливые мужчины

Избегают говорливых дам.

Туманные латышские коты

моих речей почти не понимали.

Пушась своими царскими хвостами,

спешили прочь, — но можно ли винить:

у них в глазах всегда стояла грёза.

(Татьяна Глушкова. Выход к морю)

...Томясь в столичной праздной суете,

устав от ежедневных упражнений

со словом, я решила отдохнуть

и побродить по прибалтийским дюнам.

Вначале одиночество в меня

вселяло равновесие и мудрость,

но по прошествии немногих дней

я с удивленьем стала ощущать

необходимость в дружеском общенье,

а так как люди часто избегали

тоскующего взгляда моего,

то я почла себе за честь вступить

в беседы с местными котами, коих много

бродило в те часы на побережье.

Туманные латышские коты

моих речей почти не понимали.

Пушась своими царскими хвостами,

спешили прочь, — но можно ли винить:

у них в глазах всегда стояла грёза,

как у героев Гамсуна и Грина.

Когда с поклоном к старшему из них

я подошла, чтоб выяснить причину,

которая их явно заставляет

упорно не искать со мной контакта,

он сделал мне ответный реверанс

и произнёс: «Мы так привыкли слышать

стихи, что здесь слагали Северянин,

Самойлов, Райнис, Бальмонт, Межелайтис...

Вы ж нам читаете, простите, прозу».

Влюбился до бровей,

Лишь ум,

Что чуть повыше,

Чуть-чуть ещё свободен

От неё.

(Игорь Грудев. Маятник)

Все говорят:

Любовь!..

Да что в ней толку?!

Я

Светлый ум для музы

Берегу.

Влюбляюсь только по уши,

Поскольку

Извилин в них

Чуть меньше,

Чем в мозгу.

Опять меня влюбиться угораздило

На рубеже грядущих холодов.

(Анэс Зарифьян. Притяжение)

...Прослушал я вчера прогноз по радио

И вижу — совершенно не готов.

Авантюризм — таскаться на свидание

В преддверье гололёда и пурги!

Проверил как-то гардероб недавно я:

Нужны дублёнка, шапка, сапоги...

Запомните в амурном ослеплении:

Морозы — не пустой для сердца звук.

Подхватишь грипп, а то и воспаление...

Я ж врач и даже кандидат наук!

Шепчу своей любимой очень ласково:

«Зима пройдёт, не стоит горевать!

8-го марта в марлевой повязке я

С микстурой буду под часами ждать!»

Под осенним солнцем

мы стоим у древа,

за руки схватившись,

как Адам и Ева.

(Геннадий Калашников. Ладонь)

...Взгляда друг от друга

отвести не смея.

Если что случится —

всё свалю на змея.

В голове мелькают

райские виденья...

Не прожить на свете

без грехопаденья!

Мы легко одеты.

Ты совсем озябла.

Как дела у Бога

с урожаем яблок?..

Нет! Слава — не цветы, не снимки,

А честь, когда признал народ,

Когда сдаёшь в ремонт ботинки,

А мастер денег не берёт.

(Игорь Кобзев. Красное с золотым)

В почёте на Руси таланты.

Я ем цыплёнка табака,

А вкруг стоят официанты,

Дрожа от робости слегка.

Ни слова о деньгах, ни звука,

И каждый хочет угодить.

Директор жмёт с поклоном руку

И просит чаще заходить.

Мол, это будет лучший отзыв,

Мол, ощутим избыток сил,

Коль слух пройдёт, что Игорь Кобзев

Откушать здесь благоволил.

Я бросил вредную привычку

Платить за газ и телефон,

И контролёры в электричках

Меня обходят за вагон.

И так везде: в театре, в бане,

В такси, в химчистке, в Лужниках...

Откуда эта тяга к знанью

В обычных русских мужиках?

Пусть двадцать лет страдал в ученье,

Теперь — и снимки, и цветы.

Живу на гособеспеченье,

Не снисходя до суеты.

И только голос за спиною

По сердцу полоснёт, как нож:

«Пустяк! Прокормим всей страною.

Блаженный... Что с него возьмёшь!»

Денис Давыдов

Кружит ворон,

вьётся дым,

конь, смеясь, гремит копытом.

Хорошо быть неубитым

и как утро молодым.

Хорошо, когда в груди

сердце барда и гусара.

До краёв налита чара,

остальное — впереди.

(Диомид Костюрин. Любовь немилосердная)

Я вчера смотрел кино

«Эскадрон гусар летучих».

Конь смеялся, плыли тучи

и рекой лилось вино.

Я во все глаза глядел,

как Давыдов на экране

на одном почти дыханье

воевал, любил и пел.

Я слова запоминал

и, придерживаясь правил,

их немного переставил,

заглянув в оригинал,

а потом перебелил

и, ничем себя не выдав,

их назвал «Денис Давыдов»,

расписался и закрыл.

Хорошо, что у меня

есть диплом Литинститута.