Шлепок ладонью по моему заду заставляет меня вздрогнуть и подскочить. Он протягивает руку и берет меня за волосы и осторожно потянув их на себя, произносит:

 — Ты хочешь этого.

 Я? Правда хочу? Я не уверена в этом.

 Головка его члена вновь устраивается у моего «черного входа» и он бормочет:

 — У тебя есть последняя возможность отказаться. Ты так уверена, что я не сделаю тебе больно? Ты правда настолько глупа, чтобы остаться?

 Черт!

 Это проклятая проверка! И, кажется, я ее не прохожу. Твою мать!

 Я не готова к этому. Не туда. В другой раз, возможно, но не сейчас.

 Слезинка выскальзывает из уголка моего глаза, и я неубедительно говорю, прерывисто дыша:

 — Я доверяю тебе.

 Какого хрена я это сказала, не знаю. Но эти слова уже не вернуть обратно. Слишком поздно теперь поворачивать назад. Я чувствую, как его тело напрягается, и он шепотом говорит:

 — Ты сделала неправильный выбор.

 Самый кончик его входит в меня, и я тихо взвизгиваю. Это немного больно, но мой анус настолько скользкий от его слюны, что возможно мне больно просто от неожиданности. У меня перехватывает дыхание и еще одна слезинка скатывается по щеке. Он вздыхает позади меня и, зажав мои руки, сцепленные за спиной своей рукой, он наклоняется вперед и это движение проталкивает его член еще чуть глубже в меня. Это приносит острую боль, и я закрываю глаза, нахмурив брови от боли.

 — Если ты не хочешь, чтобы тебе было больно, — шепчет он, — то немного наклонись и расслабься. Давай.

 Закончив свою фразу, он медленно проталкивается внутрь, и я выполняю то, что мне сказали – я прогибаюсь и двигаюсь ему навстречу. Шарики его пирсинга проскальзывают в меня без проблем. Мой желудок сводит от острых ощущений. Я никогда не чувствовала себя настолько заполненной прежде. Это не больно, просто немного саднит. Он останавливается на секунду, тяжело дыша. Свободной рукой он гладит меня по волосам и нежно говорит:

 — Хорошая девочка.

 Не проходит и минуты, прежде чем он отпускает мои руки и берет за плечи. Он шепчет:

 — Держись, малышка.

 Вот тут-то все и начинается.

 Он входит в меня настолько глубоко, насколько может, немного выходит, затем опять проталкивается внутрь. Белые пятна появляются перед глазами.

 Он двигается во мне в равномерном ритме и все, что мне остается делать, так это держаться за стол пока меня трахают. Я в замешательстве от захлестнувших меня ощущений. Это так потрясающе. Хотя, все, что касается Твитча дарит потрясающие ощущения.

 Край стола касается моего клитора с каждым толчком, и непонятно от чего, но я чувствую, как мое тело напрягается, а дыхание учащается. Я сжимаюсь вокруг него, и он стонет:

 — Черт, Ангел. Сделает это. Кончай.

 Неспособная больше сдерживаться, я кончаю.

 Мое тело сжимается в судорогах, и я чувствую, будто я падаю. Падаю с высокой горы. В океан чистого наслаждения.

 Я пульсирую с каждым толчком и прикусываю язык, чтобы не закричать.

 Так же быстро как это приходит, так же быстро и испаряется. Я становлюсь вялой и обида на человека, который меня трахает, снова возрождается во мне. Как ему это удается? Он так легко манипулирует мной.

 Глаза жжет, я зажмуриваюсь, смущенная тем, как сильно его хочу. Тихо плачу на столе и во мне закипает гнев.

 Внезапно он замирает. Из него вырывается протяжный стон, и теплая жидкость заполняет меня. Я закусываю губу, чтоб не разрыдаться.

 Спустя какое-то время, он осторожно выходит из меня и вручает мне стопку бумажных салфеток. Не спрашивая, я прикладываю салфетки к тому месту, откуда вероятнее всего будет капать, иду в его уборную комнату и запираю за собой дверь.

 Привожу себя в порядок и, наконец закончив, опускаю крышку унитаза и сижу на ней какое-то время. Хлюпая носом, я промокаю глаза и задаюсь вопросом, почему этот мужчина вытворяет со мной подобные вещи. Моя жизнь была прекрасной до встречи с ним. Теперь же она превратилась в хаос. И что самое ужасное – я позволяю всему этому происходить. Мой мозг подсказывает мне словечко, которое я хороню глубоко в себе.

 И хоть я не хочу, чтобы это было правдой, в глубине души понимаю, что по каким-то извращенным причинам, я хочу Твитча, несмотря на то, что он безвозвратно испорчен.

 Я приехала сегодня сюда, чтобы прояснить кое-что.

 Иногда, когда ты приглядываешься к человеку, надеясь найти вышеупомянутую ясность, личность этого человека становиться такой туманной, такой искаженной и все, что у тебя остается – это непонятные мысли и куча вопросов.

 Вот так и случилось, когда я попыталась понять Твитча.

 Этот мужчина непредсказуем. Я в курсе, что он испорчен. Я знаю, какой он сложный. Но я не могу не спрашивать себя, что произойдет с ним, если я вдруг его оставлю. Но это просто мысли.

 Очень глупые мысли.

 Я не могу бросить его. Я не хочу бросать его. Он нуждается во мне.

 Ты нуждаешься в нем.

 Я нужна ему больше. И я никогда его не оставлю.

 Кивнув своей внутренней зажигательной речи, я выхожу из уборной комнаты и замечаю Твитча, который сидит за своим столом. Он что-то печатает, как ни в чем не бывало. Я открываю рот, чтобы заговорить, когда он заявляет:

 — Как я уже сказал, я занят. В следующий раз предупреди о своем визите.

 Я стою в абсолютной тишине. Мое сердце трескается по швам. Меня выставляют вон?

 Чем дольше я там стою, тем больше разрастается мой гнев. Как только я уговариваю себя развернуться, уйти, и никогда больше не возвращаться, я неожиданно для самой себя выкрикиваю:

 — Боже, ну ты и мудак!

 — Боже, ну ты и мудак!

 Я резко поднимаю голову, брови нахмурены. Она замолкает на секунду, тяжело дыша, а потом продолжает:

 — И я ненавижу себя за то, что люблю тебя.

 Что она сейчас сказала?

 Ее губы дрожат, она задыхается.

 — Потому что я не могу отказаться от тебя.

 Одинокая слезинка скатывается вниз по ее щеке.

 Постой-ка. Ну-как еще раз. Что она сейчас сказала?

 Лекси любит меня? С каких это пор?

 Медленно встаю, иду к ней, всматриваясь в ее заплаканное лицо. Когда мы оказываемся почти нос-к-носу, я поднимаю руку, чтобы прикоснуться к ее щеке. Но она отстраняется.

 И это бьет меня в самое сердце.

 Его рука нежно прикасается к моей щеке.

 — Не надо, малышка. Не смотри так на меня. Я не сделаю тебе больно. Только не так.

 Я не знаю почему, но верю ему.

 — Я убью любого, кто попытается, — шепотом добавляет он.

 — Знаю, — тут же отвечаю я.

 Что я не добавляю, так это: «И это очень сильно пугает меня».

 Взгляд Твитча впивается в мой. Понимая, что произойдет далее, я поднимаю лицо, пока он опускает свое, и захватывает мои губы в требовательном поцелуе.

 И этот поцелуй говорит о намного большем, чем могли бы сказать слова. Я ненавижу себя за то, что люблю этого мужчину.

 Целуя Лекси со всей пылкостью и страстью, на какую я только способен, я практически чувствую, как ее любовь скользит сквозь меня. Я чувствую себя опьяненным. Опьяненным любовью.

 Прислоняю свою лоб к ее и шепчу:

 — Ты должна пообещать мне, что никогда не оставишь меня. Я..я...ты просто должна.

 — А ты должен пообещать, что постараешься полюбить меня в ответ, — отвечает она. — То, как ты относишься ко мне.....это... так не обращаются с человеком, которого любят, Твитч.

 Я люблю тебя с тех пор, как тебе было 6 лет.

 Поцеловав ее еще раз, не раздумывая отвечаю:

 — Если ты пообещаешь никогда не оставлять меня, я полюблю тебя. И буду заботиться о тебе. Я буду обращаться с тобой, как с королевой.

 Моей королевой.

 Я где-то слышал, что король преклоняется только перед своей королевой.

 И я буду преклоняться перед Лекси.