Этому воззрению, имеющему особенно большое хождение среди представителей крупной промышленности, в финансовых и придворных кругах, противостоит воззрение одной значительно более радикальной группировки; это то самое течение, которое еще до начала войны в Европе выступало за более тесное сотрудничество с Германией. Эта группировка рекомендует решительные действия против Англии, с тем чтобы, используя единственную в своем роде возможность, созданную войной в Европе, сделать неприкосновенной гегемонию Японии в Восточной Азии. В интересах этой политики ее сторонники были бы готовы и к тому, чтобы сделать определенные выводы, касающиеся отношений между Японией и Советской Россией. Множатся голоса, которые советуют вывести "устранение наслоений" в отношениях между обеими странами за рамки перемирия во Внешней Монголии. Это считается шансом полностью сконцентрировать японскую внешнюю политику на решении китайского конфликта, а стало быть, и возможностью окончательно решить связанный с ним "английский вопрос".
"Франкфуртер цайтунг".
"ИМПЕРАТОРСКИЙ ПУТЬ"
(О назначении японской внешней политики)
Т о к и о
(от нашего корреспондента)
Японец любит ошарашивать людей и народы. Зато он питает явную нелюбовь к неожиданностям, которые доставляют ему другие. Ему нужно удивительно много времени, чтобы отреагировать на неожиданные, внезапные повороты. Эта исключительно своеобразная черта стала в Японии политическим фактором. Заключением номонганского перемирия на монгольско-маньчжурской границе, завершившим один из кровопролитнейших "инцидентов" (речь идет о событиях на Халхин-Голе, которые один американский историк назвал впоследствии "крупнейшим сражением Второй мировой войны в дальневосточном секторе"), и в японо-русских отношениях начался, казалось, принципиальный поворот, аналогичный повороту, уже совершенному Германией и Советским Союзом. Казалось, что Японии стало так же ясно, что ее главным противником в Восточной Азии является Англия, а не Советский Союз. Однако дело пока ограничилось, по меньшей мере, локальным перемирием.
До сего дня внутренние споры вызывали у японской внешней политики своего рода "паралич". Внешнеполитический "паралич" является не только следствием сверхчувствительности японцев по отношению к нежелательным неожиданностям. Он имеет так же реальные политические причины. Не нужно забывать, что со времен "маньчжурского инцидента" и создания Маньчжурской империи японская армия возвела необходимость военно-хозяйственной, политической и чисто военной подготовки к войне с Советским Союзом прямо-таки в догму. Хотя неизменной целью японской экспансии на протяжении чуть ли не тысячелетий служит Китай. Японская армия полагала, что в войне с Китаем найдена возможность "генеральной мобилизации" для считавшейся неизбежной борьбы с Советским Союзом. Форсировавшееся на протяжении ряда лет вооружение было сориентировано главным образом на русского противника, а военная и идеологическая сила и роль Квантунской армии превзошли все пропорции. Армия, однако не удовольствовалась только выполнением этой по преимуществу военной задачи. Она использовала свое положение в японском государственном руководстве, чтобы сделать эту войну с Советским Союзом фундаментом идеологического сплочения японского населения. Японская армия стала главным носителем идей "всемирной миссии японского духа", "императорского пути", которым обосновывались все ее великоазиатские экспансионистские цели.
Европейская война с ее драматической перегруппировкой фронтов внезапно спутала так же внешнеполитические планы и подготовительные мероприятия японской армии касательно Советского Союза. Тенденция признать главным врагом японской политики в Китае Англию и поставить себе задачей "успокоение" отношений с Советским Союзом проявляется теперь все яснее, в том числе и в армии. Однако этим кругам, начинающим понимать правильность взятого Германией нового внешнеполитического курса, пока еще приходится проявлять известную сдержанность по отношению к противникам их былой и нынешней внешнеполитической переориентации. Этими противниками являются те же круги крупного хозяйства, военно-морского флота и близких к императорскому двору лиц, которые уже не первый год образуют внутри- и внешнеполитический противовес проводимому армией радикальному политическому направлению в Японии. Было бы, однако ошибкой полагать, что эти круги, господствующие в правительстве Абе, будут и впредь форсировать удивительный для японских условий поворот армии в направлении "политики успокоения" Советского Союза. Правительство Абе заинтересовано исключительно только в "успокоении" на Севере, а не в окончательном, гарантированном договором, принципиально новом оформлении японо-советских отношений. Ибо любой шаг за пределы "политики успокоения" в возможном направлении "договора о дружбе и границах" противоречил бы не только внутреннему настрою придворных кругов и представителей крупного хозяйства; он рассматривается и как препятствие к осуществлению главных внешнеполитических целей — а именно, к использованию сегодняшней европейской войны для мирного взаимопонимания с Англией и Америкой. Правительство Абе-Номуры, которое проводит политику придворных кругов, надеется на возможность, пока идет европейская война, заключить выгодный по преимуществу для Японии компромисс с Англией и Америкой относительно Китая. А, как, кажется, опасается правительство, базирующиеся на "договоре о дружбе" отношения с Советским Союзом могли бы при сегодняшних обстоятельствах отрицательно сказаться на расположенности Англии и Америки к компромиссу.
Тем самым японская политика в отношении Советского Союза, несмотря на все принципиальные перемены во всемирно-политическом положении, остается непроясненной и не отличающейся большим развитием. Более радикальные элементы при всем наличии у них явной готовности еще не обнаруживают достаточного воодушевления по отношению к ней. А противоположный лагерь не хочет создавать осложнений своим якобы большим перспективам на мирное взаимопонимание с западными державами относительно Китая. Однако большие успехи германского оружия явно способствуют падению английского престижа на Востоке. Мысль об изгнании Англии с ее позиций в Китае становится все более привлекательной. Надежда на возможность достигнуть с Англией и Соединенными Штатами единства по китайскому вопросу, которое удовлетворило бы вооруженные силы и население Японии, исчезает на глазах. Поэтому и оппозиция могла бы изыскать возможность выдвинуть свое старое требование о решительных действиях против Англии в Китае, усиленных политикой, которая позволила бы не беспокоиться о тылах на Севере или даже могла бы создать дополнительные гарантии посредством широкого преобразования отношений с Советским Союзом.
"Франкфуртер цайтунг".
Выпускал ли в это время Зорге из круга зрения вопросы японо-американских отношений? Ответ на этот вопрос в его статье.
ПРИЗРАК "ЧЕРНЫХ КОРАБЛЕЙ"
Японско-американская напряженность
Т о к и о
(от нашего корреспондента)
Позиция японцев по отношению к американцам со времени первого соприкосновения обеих стран, стало быть — с 1854 года, характеризуется особой чертой, отличной от обычного отношения японцев к другим народам. В ней содержится элемент, позволяющий японцу после длительного пребывания в Соединенных Штатах "американизироваться". Эта способность не находит параллелей у японцев, длительное время подвергавшихся воздействию немецкой или прочих европейских культур. Своеобразное влияние "американского" находит свое политическое соответствие в политической позиции Японии по отношению к Соединенным Штатам. Неэффективная в отношениях с другими странами "сентиментальность" создает японской внешней политике — начиная с времен переговоров с первым официальным иностранным дипломатом, американским консулом Харрисом, и кончая самым последним временем предпосылки для стоящей выше всяких сомнений дружбы между обеими странами, особая забота о которой стала принципом японской внешней политики. Это часто приводит к дружественным отношениям, которые иногда кажутся мало-мальски восприимчивому наблюдателю лишенными приятности и наводят на предположение, что "черные корабли коммодора Перри", чье появление у берегов Японии в 1853–1854 годах вынудило ее отказаться от своей изолированности, все еще оказывают известное психологическое воздействие.
