В связи с вышеобрисованным процессом можно констатировать усиление военной мощи Юго-Запада. Сегодня это военное усиление отдельных провинций осуществляется не столько вопреки воле центрального правительства, сколько даже при его согласии и помощи. Правда, в этом кроется известный опасный момент для Чан Кайши, однако в настоящее время перевес на стороне выгод, связанных с продолжением борьбы против Японии. Старые военные соперники проявили себя особенно искусными в борьбе и представляют значительную помощь центральному правительству. В этом отношении следует особо указать на армию провинции Гуанси. Она приняла выдающееся участие в боях за Шанхай, а позднее так же в обороне Центрального Китая. Увеличение численности гуансийской армии, несмотря на известные сомнения в надежности ее командующего Юй Ханьмо, тоже расценивается как усиление центрального правительства, ибо она во все возрастающих размерах обретает способность защитить Южный Китай от высадки японцев. Опасность такой высадки и связанного с ней прекращения ввоза материалов из-за границы представляется центральному правительству намного большей, нежели ненадежность высшего командования этой провинциальной армии.

С другой стороны, центральное правительство способствует новому единению Юго-Запада с центральными областями путем денежных субсидий, материальных поставок, усиленного привлечения руководящих провинциальных деятелей к решению важных политических вопросов. И ряд этих "провинциальных милитаристов" в ходе войны с Японией переросли размеры мелких провинциальных генералов. И здесь выделяются оба руководителя бывшей "гуансийской клики" Бао Чжунши и Ли Цзужэнь, которым Чан Кайши с успехом доверил большие участки фронта. Губернатор провинции Гуандун в противоположность многим своим предшественникам, хорошо зарабатывавшим на сепаратизме, слывет безусловным сторонником центрального правительства.

В этом бегло рассматриваемом, бегло очерченном, охватывающем почти все области провинциальной жизни изменившемся положении Юго-Запада в общих рамках сопротивляющегося Китая содержится в значительной мере ответ на так часто задаваемый вопрос о том, как долго просуществуют сплоченность и единство китайских провинций, еще остающихся под контролем центрального правительства. Можно, пожалуй, считать, что не все противоречия, раздиравшие ранее по преимуществу формально объединенный под контролем нанкинского правительства Китай, исчезли. И Юго-Запад еще будет преследовать некоторые собственные цели и намерения, которые нельзя полностью согласовать с политикой центрального правительства. Поэтому было бы рискованно уже сегодня объявлять новый откол или самостоятельное конституирование южной провинции полностью невозможным.

Однако следует подчеркнуть, что именно Юго-Запад Китая, поддерживая связь с центральным правительством, твердо сохраняя курс на оказание сопротивления Японии, добился быстрейшего и значительнейшего прогресса в своем развитии и может продвинуться еще дальше. Под эгидой центрального правительства он смог провести и осуществить желания и планы, каких отдельная провинция никогда не смогла бы выполнить обособленно от центрального правительства или наперекор ему, а уж под японским владычеством и подавно. Кроме того, отделение от центрального правительства и ограничение узкими провинциальными рамками очень скоро привело бы к резкому оживлению старых противоречий между юго-западными провинциями. Корреспонденту кажется, что самое серьезное испытание выковываемого в борьбе практического единства Юго-Запада с остальным Китаем наступит только после окончания борьбы с Японией. Центральное правительство, придавленное во многих отношениях грузом той политики, которую оно проводило до конфликта, окажется тогда перед лицом двух больших группировок, и ему придется иметь дело с их руководящими деятелями, новыми путями экономического развития и политическими течениями. Это, с одной стороны, Северо-Запад Китая, находящийся под влиянием коммунистов, а с другой антикоммунистический, приобретающий все большее значение Юго-Запад.

Нам часто задают вопрос: остался ли в живых к началу XXI века кто-либо из тех людей, кто работал с Зорге в Японии или курировал деятельность группы "Рамзай" в Москве?

В поисках ответа на этот вопрос ушло немало времени. И наконец мы нашли такого человека. Его зовут Борис Игнатьевич Гудзь, 1902 года рождения. Ему мы посвящаем заключительный очерк. Он — человек из того великого времени. Последний из тех "могикан"…

Судьба репрессированного резидента

Живет в Москве, неподалеку от Лужников, на улице Усачева, казалось бы, ничем не приметный человек. Аккуратно подстрижен, с тонкой полоской усов над верхней губой. Невысокого роста, с палочкой. Но заметна офицерская выправка. Ни тени сутулости, сохранилась статность. А человеку-то этому… 98 лет. Почти ровесник века. Родился в Уфе 18 августа 1902 года.

— Лев по гороскопу, — улыбнулся я.

— Не возражаю, — ответил на эту шутку любящий и понимающий юмор Борис Игнатьевич Гудзь.

Но жизнь его отнюдь не была веселым сюжетом.

— А почему все-таки вы решили написать обо мне очерк, корреспонденцию, репортаж, статью или, не знаю, что там выйдет? — прищурил глаза (он только работает в очках) Борис Игнатьевич. — Ведь в системе, где я имел честь состоять, есть немало настоящих героев с Золотой Звездой на груди, а я…

— А вы нам скажите, многих ли вы знаете людей, которым бы исполнилось почти сто лет и они начали бы службу в ВЧК, в системе контрразведки, а затем разведки, в погранслужбе сразу после образования Чрезвычайной комиссии. И это восемьдесят лет тому назад? — не отступались мы.

— Немногих. Возможно, есть еще один-два. Но я их не знаю, — признал Борис Игнатьевич и начал рассказ о своей длинной и сложной жизни, полной самыми драматическими событиями.

Отец мой, Игнатий Корнилиевич участвовал в революционной деятельности еще со студенческих лет в Херсоне. Царская охранка его выследила, арестовала. Затем отца судили, держали под особым наблюдением. Он был вынужден вместе с семьей (моя мать Антонина Эдуардовна Гинце — из обрусевших немок — работала на фирме "Зингер") переезжать из города в город, где мог только с согласия губернатора (был земским служащим) получать работу.

Так Гудзь-отец, член РСДРП с 1908 года, и курсировал с места на место — в Симбирске и Перми, Ярославле и Харькове, Самаре и Архангельске, Уфе и Николаеве, Твери и Пензе… Тринадцать городов он сменил за 22 года с 1895 по 1917-й…

…Февральская революция 1917 года застала семью Гудзей в Туле. И там Гудзь-младший вместе с группой студентов поучаствовал в аресте местного начальника жандармского управления генерала фон Вольского. Не имея представления о необходимости иметь при себе ордер на арест, четырнадцатилетний Борис ломким юношеским голосом произнес тогда фразу: "Именем революции вы арестованы!" Фразу, которая в будущем так часто прозвучит в его жизни и профессиональной работе. Он навсегда связал себя с революцией.

В семнадцать лет Борис Гудзь — на Западном фронте, в восемнадцать учится в школе военных мотористов (водителей автотранспорта), в двадцать лет приглашен на работу в органах безопасности самим Артузовым Артуром Христиановичем — членом коллегии, начальником контрразведывательного отдела ОГПУ.

Рекомендации молодому чекисту дали А.Х. Артузов (Фраучи), А.Д. Цюрупа и контрразведчик С.И. Хайбулин.

— Артузов знал нашу семью с начала девятисотых годов, был другом отца. Собираясь по вечерам, они вместе пели: у Игнатия был баритон, у Артура тенор. А.Д. Цюрупа — ближайший друг отца со студенческих лет в Херсоне ныне Херсонский государственный аграрный университет имени А.Д. Цюрупы. Вместе они участвовали в революционной деятельности, вместе были арестованы, сидели в одной тюрьме, их койки стояли рядом в общежитии…

Борис Игнатьевич показывает мне завизированную копию документа на старой серой бумаге. Документ от 28 марта 1923 года. Это письмо зампреда СНК Цюрупы зампреду ГПУ И.С. Уншлихту: "…Позвольте рекомендовать Гудзя Б.И. Знаю лично как честного, преданного и старательного работника…". Виза Уншлихта.