Литмир - Электронная Библиотека
Содержание  
A
A

— Фюрер говорил, конечно, об Австрии, — отозвался Рихард. — Но кто на очереди второй — я не знаю.

…Уже почти месяц, как Австрия была присоединена к рейху. Первая жертва на пути осуществления планов, которые фюрер провозгласил еще 13 лет назад, в своей книге "Майн кампф". Тогда главарь немецких фашистов писал, что "Австрия должна снова вернуться к великой германской отчизне". Еще в 1934 году гитлеровские агенты попытались осуществить в этой стране фашистский переворот. Они захватили в Вене радиостанцию и на весь мир объявили по радио об образовании национал-социалистского правительства страны. Наемники Гиммлера проникли в здание федеральной канцелярии и застрелили австрийского канцлера в его кабинете. Но тогда, в 34-м, попытка переворота сорвалась. Теперь Гитлер решил действовать в открытую: всей мощью германской армии. 11 марта 1938 года он отдал приказ о вступлении войск в пределы этой страны. Уже через два дня в Вене был принят закон, по которому Австрия присоединялась к рейху — аншлюс! Кругом по всей стране повис флаг со свастикой. В газетах публиковались снимки: фюрер с самодовольной улыбкой на лице совершал многозначительную поездку от Браунау — городка, где он родился, — до поверженной Вены…

Рихард превосходно понимал, какая страна теперь подлежала гитлеровскому захвату, но предпочел скрыть это и спросил Отта:

— Так кто же теперь на очереди?

— Скажу тебе по секрету: Чехословакия. Фюрер уже отдал приказ армии начать подготовку к новой операции. — Посол удовлетворенно рассмеялся: — Но все это — только начало. Австрия — отличный стратегический плацдарм для захвата Чехословакии, а Чехословакия — для наступления на Юго-Восточную Европу, на Балканы и… — Он сделал многозначительную паузу, потом снова заговорил, еще более воодушевленно: — Ты знаешь, я поражен, буквально поражен тем, что увидел теперь в Германии. Это совсем другая страна, чем два года назад. Вся нация готова к войне. Не говорю об армии. А в армии сейчас полтора миллиона солдат и офицеров — почти вдвое больше, чем было у кайзера накануне мировой войны. Сто дивизий — и это не считая отрядов штурмовиков и СС!

Рихард воочию представил эти банды коричнево- и чернорубашечников, вспомнил костер на площади Оперы… Тогда горели книги, а теперь?..

А генерал продолжал:

— Но эти сто дивизий — не вильгельмовские, с винтовками без патронов. У вермахта на вооружении уже три тысячи танков, три тысячи семьсот боевых самолетов! И ты думаешь, вся эта мощь нужна нам только для того, чтобы прибрать к рукам какую-то Чехословакию? — Он понизил голос: — В армии большие перемены. От руководства отстранены все, кто проявляет нерешительность или не поддерживает курс на большую войну. Генерал-фельдмаршалу фон Бломбергу предложено уйти в отставку. На его место назначен генерал Кейтель.

— Какой это Кейтель? — удивился Зорге. — Я знал одного коммерсанта…

— Что ты! Потомственный прусский солдат, отпрыск старой юнкерской династии, в мировую войну он был начальником штаба корпуса во Фландрии! Фюрер приближает к себе только кадровых военных!

"Фландрия… У меня о ней память на всю жизнь… Какими мы были сопливыми юнцами-патриотами и как ловко завлекали нас на бойню эти кейтели…". - мелькнуло в сознании Зорге.

— Герману Герингу фюрер присвоил звание генерал-фельдмаршала, продолжал Отт. — Военное министерство упразднено, и руководство всеми вооруженными силами взял на себя наш вождь. Теперь он верховный главнокомандующий. Он сказал: "На мою долю выпало основать Великую Германскую империю!" Теперь ты понимаешь, что это значит?

Рихард понимал: "Да, это значит, что мир стоит на пороге новой войны. Это значит, что фашисты открыто приступают к жестокому переделу Европы".

Ответил он, однако неопределенно:

— Да, трудное дело — политика. Как сказал один француз: "Политика самое великое из всех знаний".

— Хоть и француз, а правильно подметил, — согласился посол. — Ну а теперь нам с тобой предстоит куда больше забот и работы, чем когда я был скромным военным атташе.

— Ничего, — ободрил посла Зорге, — тот же самый француз сказал и другое: "Высокие посты быстро учат высокие умы".

В голосе Рихарда не было и тени насмешки. Да он был просто в превосходном настроении. Прошелся по кабинету, напевая:

— "Дойчланд, Дойчланд юбер аллес!.." — и заговорил: — Да, Германия превыше всего! Все народы должны жить под знаком нашей свастики. Согласись: не будь на земле немцев, история всех других народов вообще не имела бы смысла. Другие народы — просто навоз для сдабривания почвы, на которой должна процветать наша раса.

Рихард не раз перечитывал "Майн кампф" Адольфа Гитлера и поэтому умело определял военно-политическую стратегию будущей экспансии фашизма. Вот что писал сам фюрер: "Мы, национал-социалисты, сознательно подводим черту под внешней политикой Германии довоенного времени. Мы начинаем там, где Германия кончила шестьсот лет назад. Мы кладем предел вечному движению германцев на юг и на запад Европы и обращаем взор к землякам на востоке. Мы прекращаем наконец колониальную и торговую политику довоенного времени и переходим к политике будущего — к политике территориального завоевания.

Но когда мы в настоящее время говорим о новых землях в Европе, то можем в первую очередь иметь в виду лишь Россию и подвластные ей окраинные государства. Сама судьба как бы указывает этот путь…".

Токко и кемпэйтай взяли след

Полковник Номура включил вентилятор. Его лицо покрывала испарина. Кончики пальцев нервно бегали по краю обитого зеленым сукном стола. Шеф второго отдела токийской военной контрразведки переживал один из тех приступов бессильной ярости, против которых не было никаких лекарств, кроме единственного целителя — времени.

Последние недели ему явно не везло. Прежде всего эта дурацкая история со сгущенным молоком. Провалился старый опытный японский агент, который работал в Европе еще с конца Первой мировой войны. Погибла отличная резидентура, и все из-за непредсказуемой оплошности.

Вместе с женой и сыном агент регулярно из Брюсселя в Париж возил секретную информацию об английском военно-морском флоте. Каждый раз полицейские на границе осматривали его багаж и — пропускали. И надо же, один из сотрудников таможни, опытный контрразведчик, осматривая вещи, оставил отпечатки своих пальцев на банке со сгущенным молоком. Когда агент появился на границе во второй раз, контрразведчик обратил внимание на то, что путешественник вез опять банку. Он задержал все семейство и исследовал эту банку. Она имела двойное дно: агент вез важнейшие сведения. А Номура-то послал за ними в Париж своего специального курьера. Пришлось вернуться ни с чем.

История с банкой — лишь одно звено в цепи неудач. Англичане поймали и еще одного опытного японского агента — известную оперную певицу, которая, совершив турне по Америке, не успела уследить за капризами европейской моды. На границе какому-то сверхбдительному офицеру бросилась в глаза ее накрахмаленная нижняя юбка, каких уже не носили в Европе. Певицу задержали. Юбку обработали химическими реактивами — она оказалась сплошь покрытой тайнописью.

А сколько энергии и фантазии потратил Номура, готовя эти разведоперации! Начальство восхищалось его гением. Сам Мицуро Тояма одобрительно хлопал его по плечу: "У вас блестящее будущее, полковник!"

Номура подставил лицо под струю воздуха, которую гнал вентилятор, но не почувствовал облегчения. Его отсутствующий взгляд остановился на маленьком листе бумаги, белевшем на зеленом сукне стола. На листке — всего две цифры. Они-то и не давали ему сейчас покоя.

Служба перехвата сообщала о появлении в Токио анонимного радиопередатчика. Хотя он и работал на любительском диапазоне, но для контрразведки было ясно, что это не любитель. Радист регулярно слал короткие шифрованные телеграммы, содержание которых оставалось загадкой. Сотрудники шифровального отдела безуспешно бились в поисках ключа. Все напрасно.

66
{"b":"242123","o":1}