Рихард шагал почти в самой голове колонны, рядом с Оттом. Где-то в хвосте колонны, среди промышленников и инженеров, шел и Клаузен, глава недавно открытой фирмы "Макс Клаузен и К°" по выпуску фотопечатных изделий — начинающий преуспевать коммерсант.

Шествие завершилось у фешенебельного ресторана "Токио кайкан" традиционного места правительственных приемов. Здесь торжества были продолжены: начался обмен речами. Выступил Дирксен. Он говорил, что германо-японский союз — это "сердечное сближение арийцев с самураями". Министр Арита разглагольствовал о "красной опасности", давая понять, что их соглашение направлено против Советского Союза.

Разумеется, ни тот, ни другой и словом не обмолвились о секретных статьях подписанного в Берлине пакта. Но для кого секретных?..

Выдались напряженные месяцы. Уже на первом заседании нового кабинета премьер Хирота, как стало известно Рихарду, заявил, что Япония намерена приступить к переговорам с гитлеровской Германией. Зорге насторожился: цель этих переговоров? Но в посольстве он ни у кого не мог выведать, начались переговоры или нет. Естественно, первым приоткрыл завесу все тот же Отт:

— Мне поручено узнать, как далеко намерен Хирота идти в укреплении связей с рейхом. Для этого надо использовать мои и ваши связи.

— Не лучше ли действовать по дипломатическим каналам? — спросил Рихард.

— Ни в коем случае! Это задание строго конфиденциально, о нем не знает даже посол. Я получил его не из МИДа, а от Генерального штаба.

Зорге насторожился: дело нешуточное, если Берлин действует даже в обход Дирксена.

Вскоре от военного атташе он получил подтверждение: в Берлине еще с осени ведутся в обстановке строжайшей секретности переговоры между Риббентропом и японским послом Осимой.

— Дирксен узнал о переговорах и официально предупредил меня, что в это дело я могу посвятить только тебя, — передал Рихарду атташе.

А при следующей их встрече сказал:

— Я только что вернулся из японского Генштаба, нужно было кое-что проверить и уточнить. Могу с полной уверенностью сказать: фюрер ведет переговоры в Берлине о заключении двустороннего военного и политического соглашения с нами. А из Берлина мне сообщили, что скоро к нам пожалует высокий гость.

— Заваривается каша? — небрежно проговорил Зорге.

…Действительно, через несколько дней в Токио пожаловал уполномоченный фон Риббентропа советник Хаак. Впрочем, Отт по-приятельски уведомил Рихарда, что этот советник на самом деле секретный сотрудник из ведомства адмирала Канариса.

При встрече Хаак обменивался пустыми любезностями, не выспрашивал, но сам ни о чем серьезном не говорил. Зорге посоветовал атташе тоже не обогащать приезжего сведениями. Пусть сначала сам сообщит, зачем пожаловал.

Хаак наконец это понял и сказал, что цель его приезда — установить, "до какого предела" готово идти правительство Хироты в будущем военно-политическом союзе с Германией.

Зорге без промедления радировал в Центр:

"Немецко-японские переговоры о заключении пакта ведутся в Берлине. Вскоре ожидается информация о переговорах. Р а м з а й".

Рихарду уже стало известно: агрессивный блок, который сколачивался под видом германо-японского союза, будет замаскирован под "антикоминтерновский пакт".

И Ходзуми Одзаки, и Бранко Вукелич — каждый по своей линии — добывали все новую информацию. Вукелич сообщал, что в посольствах западных стран тоже получены сведения о секретных переговорах, которые вызывают у англичан, французов и американцев явную тревогу. Американский посол Грю даже обратился к Хироте за разъяснениями. Японский премьер заверил посла, что эти переговоры имеют значение только в отношении к Советской России.

Через некоторое время информация о переговорах пошла по официальной дипломатической почте. Теперь Зорге был уже в курсе всех перипетий. Через Ойгена Отта проходили документы, присылавшиеся из Берлина, и материалы, которые поступали из Генштаба японской армии. Каждый новый документ атташе старался обсудить со своим негласным советником. Через секретаря принца Коноэ в курсе событий был и Одзаки. Важные сведения добывал Ётоку Мияги, писавший в то время портреты многих генералов Генштаба.

В результате советский разведчик смог узнать не только основное содержание военного соглашения, приложенного к договору о пакте, но и все его важные подробности. Зорге удалось передать в Центр тексты документов, раскрывающие позиции Германии и Японии. И едва представители Гитлера покинули Токио, как полный текст всего этого сверхсекретного соглашения уже лег на стол в кабинете в тихом московском переулке.

Особенно трудно в те дни было Максу Клаузену. Он выходил в эфир ночами и на рассвете, в разгар дня или по вечерам, каждый раз меняя места передачи, чтобы пеленгаторы полковника Номуры не засекли рацию. Он передавал донесения из разных квартир: из своей, от Бранко, от Мияги. Он обеспечивал стабильную радиосвязь с Центром в любую погоду, в любое время суток. Сконструированный им передатчик легко умещался в небольшом чемодане, который в руках "делового человека", каким слыл глава фирмы "Клаузен и К°", не вызывал ровно никаких подозрений. И все же Макс счел это недостаточным. Он проявил максимум изобретательности для того, чтобы и Анна имела возможность при необходимости переносить передатчик с квартиры на квартиру. Уложив части аппарата в корзинку, она преспокойно шла по городу. Ни одному полицейскому не могло прийти в голову, что под пучками зелени или пакетиками с рисом лежала в разобранном виде радиостанция…

Первое время Макс прятал аппаратуру у себя в спальне. В стене было отверстие: тут проходила печная труба. Клаузен привязывал отдельные блоки передатчика к веревке и спускал все вниз. Тайник вполне надежный. Единственное неудобство состояло в том, что уходило какое-то время, чтобы поднять аппаратуру наружу.

Как-то раз, убирая квартиру, Анна заметила, что одна из стен под окном на втором этаже — полая. Острым ножом Макс вырезал две планки и ахнул: перед ним открылась вместительная ниша, сделанная будто для них. Лучшего места для хранения аппаратуры и не придумать. В нишу можно было легко поместить не один, а целых два передатчика. Конечно, не таких, который оставил ему в наследство Бернхард.

Тот "гроб" занимал столько места, что Макса прямо-таки в дрожь бросало при одном воспоминании о нем. Мало того, что он был громоздок, он отличался ненадежностью. Максу пришлось потратить много усилий, чтобы избавиться от бесполезной груды металла. Ведь его нельзя было взять и просто так выкинуть на ближайшую свалку. Каждая деталь, попади она на глаза полицейскому, а то и специалисту, могла стать уликой.

Посоветовавшись с Рихардом, Макс решил утопить аппарат где-нибудь за городом. Он разобрал передатчик. Части сложил в два увесистых чемодана. В первое же воскресенье они вместе с Бранко сели в машину и отправились в пригород Токио. Все шло хорошо. По дороге их никто не остановил. Они благополучно добрались до небольшого отеля с рестораном, стоявшего на берегу залива. При отеле имелась лодочная станция. Друзья решили взять лодку, погрузить в нее чемоданы и в открытом море выбросить опасный груз.

Бранко подогнал машину к входу в отель. Макс быстро договорился с хозяином насчет лодки. Оставалось погрузить в нее чемоданы. Бранко открыл багажник, и в тот же миг около него оказался бой отеля, поднял чемоданы и крякнул:

— Что это у вас такое тяжелое?

Макс тут же нашелся:

— Мы захватили с собой пива. У вас в ресторане его, кажется, не держат.

— Вы ошибаетесь, господа, у нас всегда отличное пиво.

— Теперь будем знать, — сказал Макс и щедро расплатился с носильщиком.

Они отплыли подальше от берега и с облегчением вытряхнули в воду содержимое чемоданов.

Хотя Макс и обладал теперь компактным и совершенным передатчиком, который можно создать только кустарным способом, работа на нем была сопряжена со многими опасностями. Начать хотя бы с того, что, как только Макс нажимал на ключ, в доме падало напряжение, снижался накал в лампах, и они мигали. Приходилось закрывать окна шторами. И это при нестерпимой духоте, когда во всех соседних домах окна распахнуты настежь и люди рады малейшему дуновению ветерка.