Огромным усилием воли он собрал мысли в кулак и как можно более ровным голосом проговорил:

— Разумеется, милорд, если вы так думаете, то вы правы. Нет никакой необходимости допрашивать господина... Надира... сейчас и здесь.

— Я тоже совершенно согласна, — тряхнула головой леди Леонсия, и ее прическа немного растрепалась. Как видно, достойной даме тоже требовалась встряска после показаний Вильяма Кеттла.

— В таком случае Высокий суд приступает к допросу сэра Роберта Фиц-Керна, главного обвиняемого по данному делу. Сэр Роберт Фиц-Керн, высокий суд предлагает вам дать показания. Госпожа защитница, задайте вопрос.

— Сэр Роберт Фиц-Керн, прошу вас назвать свое полное родовое имя и сообщить, где и когда вы родились, — в голосе леди графини появился металл. Главный подсудимый по делу вызывал в ней очень странное чувство. Приятным его трудно было назвать.

Светловолосый атаман прославленных на весь мир героев разжал губы с видимым усилием. Но ответил.

— Имя мое — Роберт Крейн. Из замка Крейнстоун, что в Шеффилде... был.

— Был?.. — Леонсия осеклась.

— Да. Его больше нет. Разрушен.

— И... кто же его разрушил?

— Я.

В первый раз за все время у леди защитницы Леонсии не нашлось слов. Ее губы не складывались в вопрос. Потом все-таки сложились:

— А... ваши родители?

— Мой отец, сэр Ричард Крейн, был противником короля Джона, когда тот еще был принцем... и воевал против него в первые годы царствования. Он был казнен пятнадцать лет назад по приговору королевского суда. Мать умерла в монастыре... четыре года спустя.

— Сколько же лет вам?

— Двадцать семь.

— То есть, в год смерти вашего отца вам было двенадцать?

— Примерно.

— И... где же вы были тогда?

— Служил пажом у герцога Ланкастерского. Герцог не выступал открыто против короля Джона, но и не поддерживал его. Он держал у себя сыновей многих окрестных баронов, как своих вассалов, так и из более дальних замков. У него было около тридцати пажей.

— Насколько известно высокому суду, — вмешался со своего места граф Арден, — король Джон не расправлялся со своими бывшими противниками, если они отказывались от дальнейшей борьбы и приносили ему присягу. Ему пришлось бы казнить сотни людей, если бы от мстил каждому барону, кто приводил сотню латников в помощь его врагам... среди которых я не помню имени сэра Ричарда Крейна из Крейнстоуна.

— Милорд прав. Обычно баронов не казнили. Но моего отца обвинили в убийстве лорда Невила, главного королевского судьи Шеффилда.

— Кто обвинил?

— Сэр Питер Римстоун. Помощник главного судьи Шеффилда.

— Высокому суду ясно. Сэр помощник главного судьи конфисковал замок в пользу короны?

— Совершенно верно, милорд.

— Так что вы были официально лишены наследства?

— Да.

— Что же случилось с вами? — тревожно спросила леди защитница.

— Мою мать заточили в женский монастырь. Она, тем не менее, смогда сохранить часть имущества, свои драгоценности... Этот было немного, но несколько лет я мог прожить в услужении у герцога. Пока она была жива. Конечно, мое положение было ниже других пажей, чьи отцы служили его светлости, но меня все же не прогнали. Я старался как можно скорее стать воином и покинуть герцогский двор.

— Зачем? Не лучше ли было, наоборот, продолжать служить, стать придворным Ланкастера и его вассалом? Он нашел бы землю и замок, чтобы наградить вас.

— Но мой долг был — отомстить! — воскликнул Роберт Фиц-Керн. — Я сын благородного отца. Его оклеветали и лишили жизни. Мою мать заточили в монастырь. Мой дом и мою землю отняли у меня. Разве не первый долг сына — мстить за смерть своего отца? Разве недостойный рыцарь, совершивший такую подлость, не заслуживал возмездия?

Красивое и мужественное лицо Роберта горело негодованием.

Все молча сидели вокруг.

Леонсия посмотрела на Роланда и сжала губы.

— И что же — вы отомстили, сэр? — спросила она.

— О да! — гордо ответил Роберт. — Моей бедной матушки уже не было в живых, и я был свободен. Когда мне исполнилось восемнадцать лет, я победил в турнире оруженосцев и, согласно традиции, герцогу пришлось посвятить меня в рыцари. Я вернулся в Шеффилд и стал собирать бывших друзей отца. Среди них были опытные воины. Нам удалось собрать необходимую сумму и набрать наемных солдат.

— С которыми вы расплатились добычей, взятой в Крейнстоуне?

— Совершенно верно, миледи.

— Значит, вы взяли замок?

— Конечно. Крейнстоун — не крепость, это был просто каменный донжон с низкой стеной и рвом, старый рыцарский замок... Взять его было нетрудно. Я убил Римстоуна в поединке. Семьи у него не было.

Я выполнил свой долг и отомстил, как подобает рыцарю.

— А потом? Вы же не могли жить в своем замке, не так ли?

— Да, не мог. Поэтому я приказал его уничтожить. Мои люди сожгли все, что могло гореть, и позволили окрестным жителям взять из стен столько строительного камня, сколько они сумеют увезти. Множество бедняков благословляли меня за это, поверьте! Никто больше за займет замок Крейнстоун.

— Уж это точно... — еле слышно прошептал Торин Мак-Аллистер.

Роланд Арден слушал и молчал. Сидевшая рядом с ним Хайди с тревогой посматривала на друга. Лорд-судья тоже бросал взгляды в его сторону.

— А после свершения вашей мести, что с вами произошло? — спросила леди графиня.

— Ничего особенного, — пожал Роберт плечами. — Долг был выполнен, я волен был выбрать путь, какой мне угодно. Я направился на юг, и в Шервудском лесу встретил леди Марианну.

Главный подсудимый по делу обратил свое лицо к рыжеволосой даме. В глазах его сияла любовь.

— Леди Марианна и ее друзья приняли меня. Они поведали мне о Керне, покровителе зеленого леса. Я от всего сердца принял служение. Нет выше чести, чем стать Робин Гудом, рыцарем — защитником обездоленных и врагом злых лордов, бесчестных судей и жадных баронов, что отнимают у крестьян землю и плоды их труда... По мере сил, мы защищаем народ. Так было и в столкновении с бандой Фиц-Борна, которая держала в страхе всех крестьян Саймнела, пока ваши рыцари с ней не расправились.

Маленький Джон с гордостью смотрел на своего воспитанника. Вилл тоже сел прямо и поднял голову повыше. В темно-карих глазах Надира из туарегов светилось высокое достоинство.

И только губы леди Марианны дрогнули в горькой усмешке...

Лорд-судья нарушил всеобщее молчание:

— Дамы и господа, высокий суд закончил слушание предварительных показаний. Объявляется перерыв до завтрашнего утра. Через час после завтрака, по удару колокола, заседание возобновится. Высокий суд просит господина обвинителя подготовиться к выступлению. Завтра нам предстоит решить, виновны ли господа подсудимые, и если да, то в чем именно. Высокий суд благодарит всех присутствующих и желает им спокойной ночи.

Он встал и поклонился. Все остальные тоже поднялись со своих мест. Граф, как всегда, подал руку жене и торжественно удалился, после чего один за другим зал покинули дамы, рыцари, невольные гости Ардена и молодежь. Ужинать им предстояло каждому на своем месте, что, впрочем, не означало, что кормить будут хуже. Мастер Ладри и мистрис Барбара подавали в казарму почти те же блюда, что и в покои графини, с оглядкой разве что на могучий аппетит молодых, сильных мужчин. А учитывая, что сегодня солдатский ужин украсит собой леди Марианна Фиц-Уолтер, урожденная графиня Хантингтон, можно было смело ожидать неслыханного дотоле пира...

Перед сном Леонсия зашла навестить дочку. В ее спальне она застала Роланда, который был этим едва не убит насмерть и, залитый краской по самые уши, вскочил и сел мимо табурета под тихое хихиканье леди Хайд, доносившееся с шелковых подушек. Графиня проигнорировала вопиющее нарушение приличий.

— Как ты, доченька? — участливо спросила она.

— Со мной все хорошо, мама. Ничего же не случилось, — успокоила ее совершенно довольная дочь. — Конечно, истории были страшные. Но ведь все это произошло так давно, правда? И они все живы и здоровы. Даже на девушек в лесу нападают, герои несчастные... — она покосилась в сторону смущенного юноши и сообщила: — Роланд думает обвинить их в нерыцарским поведении. Он говорит, что даже у рабов должна быть честь, а если у человека есть честь, он не станет разбойником. А как вы думаете, матушка?