Большинство рассказов Твэна этого периода отличается беззаботным оптимизмом, грубоватой веселостью.
Свойственный им искрящийся юмор, оттеняющий человеческие слабости, глупость и неловкость, проникнут любовью к людям, верой в человека.
Истоки жизнеутверждающего начала твэновского юмора становятся понятными, если учесть особенности развития американского капитализма в относительно ранний период.
В своей работе «Заработная плата, цена и прибыль» Маркс писал: «В колониальных странах закон предложения и спроса благоприятствует рабочему. Отсюда сравнительно высокий уровень заработной платы в Соединенных Штатах. Капитал может здесь напрягать все свои усилия, но он не может воспрепятствовать тому, что рынок труда постоянно пустеет вследствие постоянного превращения наемных рабочих в независимых, ведущих самостоятельное хозяйство крестьян».
Колонизация окраин, подчеркивал Ленин, задерживает «развитие капитализма вглубь в старой, издавна заселенной, территории… Разрешение свойственных капитализму и порождаемых им противоречий временно отсрочивается вследствие того, что капитализм легко может развиваться вширь»[3].
Движение на Запад, мощная колонизация послужили созданию на огромных пространствах фермерской демократии, а также были источником самых широких иллюзий. Твэн впитал в себя демократические представления фермеров, смелых и безденежных искателей минералов, мелких предпринимателей. Он разделял с ними их иллюзии — о неизбежно грядущей сытой, богатой жизни, о безоблачном демократическом будущем Америки — страны равных возможностей для всех, страны, у которой свой путь, отличный от пути старой Европы.
Уже в 1862 году, в разгар гражданской войны, был принят закон о наделах, за который вели долгую борьбу американские мелкобуржуазные реформисты. Этот закон позволил предоставить безвозмездно часть государственных земель местным жителям и пришлым людям.
Длительный период относительной свободы, чувство безграничных просторов никем не занятых земель в сказочно богатой стране, борьба человека с природой создали своеобразные прямолинейные характеры. Примитивная честность и грубоватость нравов были характерны для жителей Запада.
Все, что есть обаятельного в «Простаках», «Закаленных» и ранних рассказах Твэна, а типы простаков у него проходят через все творчество, до конца своей деятельности Твэн не расставался с этими образами, — все это связано с «западным» мироощущением. Недаром в европеизированных штатах Востока Твэна воспринимали как явление экзотическое. И Твэн часто сознательно эпатировал этот ханжески добродетельный Восток. Мерзостей и на Западе было достаточно, но там по крайней ме|ре вещи называли своими именами.
Нельзя переоценить связь мировоззрения Твэна с особенностями развития Америки. Относительная свобода пространств в Америке, где, по выражению Ленина, осуществлялась замечательно широкая колонизация, поставленная на демократически-капиталистические рельсы, долгое время служила источником иллюзорных надежд на счастье людей в условиях капитализма. Впоследствии эти иллюзии начали эксплоатировать сознательно, создавая лживую «американскую романтику», литературу «красной крови».
Однажды старая веселая негритянка с трагической простотой рассказала Твэну историю своей жизни. Вся ее семья — муж и семеро детей — была распродана разным хозяевам. Из всей семьи она нашла только одного сына. Твэн записал рассказ негритянки, и он был напечатан в журнале «Атлантик». Рассказ был заслуженно оценен очень высоко.
Факсимиле первой страницы пьесы М. Твэна о Томе Сойере.
Узнав о том, что книга «Позолоченный век» инсценирована одним актером, Твэн решил сам принять участие в составлении пьесы по мотивам книги. Героем стал Селлерс. Получилась пьеса о милом, неисправимом мечтателе. Сатирические стороны «Позолоченного века» в инсценировке выпали.
Твэн не впервые пробовал свои силы в драматургии. Еще раньше он задумал написать пьесу о детстве на Миссисипи, о деревенских непоседливых мальчуганах, о девственной природе, о простых, бесхитростных людях Миссури. В последнее время Твэна все сильнее тянуло к воспоминаниям детства. В мыслях, в своем творчестве, он как бы снова проходил свой жизненный путь, но в обратном направлении — от путешествия на «Квэйкер-Сити» к Неваде, от Невады к Миссисипи. Издатель, друзья, критики не раз говорили, что успех книг Твэна зиждется на использовании богатейшего малоизвестного материала о жизни Запада, накопленного им за годы молодости. Тем больше было оснований возвращаться мыслью к прошлому.
В летние месяцы 1874 года Твэн окончательно решил написать книгу о приключениях миссурийского сорванца Тома Сойера. Тема о шалуне и его сердитой тетке была не новой. Еще до гражданской войны Шилабер на страницах газет рассказывал о баловнике Айке. Твэна, однако, привлекала не столько возможность увлекательно описать приключения детей, сколько перспектива отдаться воспоминаниям о солнечных днях на Миссисипи, о жизни в мирном маленьком городишке, о всем, что было так далеко от Америки «позолоченного века», от современной индустриальной Америки с ее миллионерами и безработными, грюндерством и тайной шахтерской организацией для борьбы с голодом — «Молли Мэгуайрс».
Гнет необходимости, вечная неуверенность вместо безграничной свободы, заботы, равнодушие, духовная расщепленность создавали людей несчастных, лишенных подлинной самостоятельности. Твэн же хотел видеть жизнь такой, какой он любил ее, — свободной и радостной.
Мягкий по природе, увлекательно веселый, не умеющий долго сердиться, долго помнить горе, Твэн мог бы излучать океаны солнечного юмора. Но окружающий мир не давал примеров благородного героизма, о котором мечтал Уитмэн, и счастливой удовлетворенности, к которой тянуло Твэна.
Твэн обратился к годам до гражданской войны, к самому, пожалуй, счастливому времени своей жизни — детству и юности. Это была своеобразная романтизация прошлого, — только в прошлом писатель находил вдохновляющие положительные образы, современность их уже не давала. И.не случайно героями своей повести Твэн сделал детей. В этом проявилось чувство реалиста, понимающего, что и в прошлом немного было достойно поэтизации. Только дети, непосредственные, прямые, которых не коснулась еще жестокая проза жизни, тяжелые заботы и нужда, могли стать героями книги, утверждающей радость жизни, в которой автор заразительно и добродушно смеется. Правда, детский мир до какой-то степени ограничивал писателя, лишал его возможности показать человека во всей его духовной глубине. Этот вопрос и встал перед Твэном в его следующей повести.
Желание жить прошлым, просто мечтать о былом даже пересилило стремление работать. Стало трудно придумывать романтические эпизоды из жизни Тома и его приятелей. Твэн временно оставил работу над новой книгой. Он бродил по лесам со своим приятелем Твичелем и рассказывал о Миссисипи, о том, каким уважением пользовались лоцманы на реке, как он — Твэн — водил пароходы из Каира в Новый Орлеан. От Хоуэлса пришло приглашение написать что-либо для очередного номера «Атлантика». Твэн решил отказаться — ему теперь вовсе не до литературы, ему не пишется. Однажды во время прогулки Твичель заметил — почему бы Твэну не написать для журнала о том, что теперь больше всего его занимает, — о Миссисипи, о работе лоцманов. Твэн загорелся мгновенно, его бросило в дрожь от нетерпения. Тотчас же он написал Хоуэлсу, что принимает предложение журнала.
Твэн решил ничего не выдумывать. Он напишет не роман, а очерки. Для них, по совету Хоуэлса, он соберет даже мельчайшие обрывки анекдотов и воспоминаний о работе на Миссисипи. Он правдиво опишет былое для интересующихся прошлым страны читателей «Атлантика». В журналисте проснулся поэт, поэт «границы», тоскующий об ушедшей радостной жизни.
Твэн написал о родном Ганнибале, сонном и безлюдном в жаркий летний день, но мгновенно меняющемся с появлением парохода; о том, что нет на свете ничего привлекательнее пароходов, об ученичестве лоцмана Клеменса на судах великой Миссисипи. Рассказал о встрече с Биксби, о постепенном овладении трудным и прекрасным искусством вождения пароходов днем и ночью, в любую погоду, в кромешной тьме и при обманчивом лунном свете. Твэн поведал и о своей стычке с Брауном и пароходной катастрофе, во время которой погиб Генри.
