Поэтому Пит упорствовала. Будь она проклята, если отступится от своего и не добьется беседы с самим Клодом Ивером. Необходимо, чтобы Ивер дал ей шанс. Это было бы первым шагом в исправлении столь многих старых несправедливостей. Хотя, конечно, Пит не собиралась говорить ему, кто она. Ее фамилии будет достаточно, чтобы скрыть родство с Джозефом Зееманом.

В начале этой недели она наконец одержала небольшую победу. Холодная и высокомерная мисс Харрисон, изнуренная настойчивостью Пит, появилась ближе к концу дня и провела ее в кабинет помощника менеджера в отделе дизайна. Он был поражен ее работами и сразу же повел по коридору к боссу.

— Мисс Д’Анджели, ваши работы многообещающие, — сказал менеджер по дизайну. — У вас оригинальный вкус и свежее видение. Приходите в пятницу утром. Мистер Ивер должен накануне прилететь из Парижа. Возможно, у него найдется время, чтобы просмотреть вашу папку.

И вот она сидела в ожидании. Было уже далеко за полдень, но Клод Ивер не появлялся. Вероятно, он еще не вернулся из Парижа. Может, ей проявить дерзость и поинтересоваться, не зря ли ее пригласили?

Пит переворачивала листы в своей папке, размышляя, что может она сделать для улучшения рисунков, когда голос окликнул ее:

— Мисс Д’Анджели…

Она подняла глаза и увидела стройного красивого молодого человека, стоящего в дверях, ведущих во внутренние кабинеты. Он идеально произнес ее имя, придав ему особое континентальное звучание.

— Не пройдете ли со мной? — Голос был мужественный и усиливался заметным французским акцентом.

Она надеялась, что, может быть, он отведет ее к Клоду Иверу, но когда он повел ее по покрытому густым ковром коридору, то остановился, пропуская ее в комнату, украшенную скорее как гостиная, чем офис. Прежде чем войти, Пит заметила в конце коридора внушительные двойные двери с медной табличкой, на которой было выгравировано «Клод Ивер». Значит, ей опять не повезло, подумала Пит. Этот молодой человек — еще одно звено в «Линии Мажино», состоящей из помощников, клерков, менеджеров, чьей задачей было ограждать Клода Ивера от нежелательных и назойливых посетителей. Что ж, если ей суждено пройти и этот рубеж, она пройдет. Между тем он не казался ей трудным. Молодому человеку было двадцать пять — двадцать шесть лет, на ее взгляд. Загорелый и очень привлекательный, одет в темно-серый блейзер прекрасного покроя, который подчеркивал его хорошо сложенную фигуру и манеру двигаться — с природной грацией, она даже подумала, каков он в танце.

— Присаживайтесь, мисс Д’Анджели. — Он указал ей на кресло с подушечкой для головы, в стиле королевы Анны, перед камином, на котором стояло множество летних цветов, а сам сел напротив нее.

— Благодарю, месье…

— Почему бы вам не называть меня просто Марсель. Я пытаюсь привыкнуть к американскому отсутствию церемоний. Для нас это немного трудно.

Он улыбнулся, и она улыбнулась ему в ответ. У него были ровные, как жемчуг в ожерелье, зубы.

— О’кей, Марсель. А вы можете называть меня Пьетра. — Ее настоящее имя почему-то казалось старше.

— Пьетра, — повторил он. Опять безупречное континентальное произношение. — В итальянском, думаю, это значит камень.

— Да. Так звали мою бабушку. — Если упоминание о чем-то личном могло оказаться ошибкой, то было уже поздно, подумала Пит.

— Не могу сказать, подходило ли оно вашей бабушке, — заметил он с искрой в глазах, — но мне вы, безусловно, не кажетесь холодным серым камнем.

Ей пришло на ум возразить, что ее имя следует ассоциировать с драгоценными камнями, но поощрять дальнейший флирт — значило отвлечься от профессиональной цели.

В комнату вошла женщина с подносом, и, пока она наливала им обоим кофе в чашки из английского фарфора, Марсель попросил Пит позволить ему просмотреть ее папку. Он подождал, пока женщина уйдет, и продолжил переворачивать листы. Потягивая восхитительный кофе, Пит разглядывала его поверх края чашки. Она заметила, как несколько раз его брови поднимались, что показалось ей проявлением одобрения.

Наконец он закрыл папку и отложил в сторону.

— Сколько вам лет, Пьетра?

— Двадцать два, — без заминки ответила она. Пит неделями тренировалась в произношении этой лжи, чтобы сказать, не моргнув глазом. И в самом деле, что такое два лишних года?

Он сидел, подперев подбородок идеально ухоженными руками.

— Я буду откровенен с вами, Пьетра, потому что вы, несомненно, талантливы… так же как и настойчивы. Для нас работают несколько самых искусных мастеров ювелирного дела в мире — здесь в Нью-Йорке, Париже, Милане, — люди с многолетним опытом и талантом. Вы очень молоды.

— Вы тоже, — заметила она с улыбкой, чтобы не показаться грубой или дерзкой.

Он улыбнулся ей в ответ.

— Но сейчас мы говорим о вас. При том положении, которое занимает наша фирма, умение дать правильную оценку и огромные траты являются частью наших ювелирных замыслов — приобретение и отбор камней и драгоценных металлов, переговоры с торговцами, конкуренция с дилерами. Мы не считаем, что наши дизайнеры должны работать в тепличных условиях. Вы должны знать все стадии бизнеса, а это может потребовать от вас значительных усилий и оказаться несколько больше, чем… как вы это называете в Америке? — …авантюра. Думаю, вам будет трудно. Как я уже сказал, вы очень молоды.

Молодая, да к тому же женщина, подумала Пит, но она прикусила язык, чтобы не высказаться вслух. Она была уверена, что, по его мнению, женщина не может быть такой же выносливой, как мужчина.

— Поэтому на обозримое будущее я не думаю, что вы нам подойдете… если вы не захотите заниматься чем-то рутинным — клерк, продавщица. Это было бы постыдной тратой вашего таланта. Я вам советую обратиться в небольшую фирму — самым лучшим для вас будет один из домов по продаже массовых изделий.

Пит помедлила, прежде чем заговорить. Она не была уверена, дает ли ей совет этот молодой человек по имени Марсель, как знак расположения или проявляет свою власть, сообщая, что ее здесь не хотят, или она здесь не нужна. Пит по-прежнему считала, что окончательное решение должно остаться только за Ивером.

— Если вы считаете меня талантливой, почему не дать мне шанс. Позвольте мне показать свои работы…

— Вам нужен опыт, Пьетра, и я советую приобрести его. Тогда, возможно, через семь-восемь лет вы сможете…

— Семь лет? У меня нет столько времени!

— Нет, конечно, у вас нет. Я понимаю. Вы красивая молодая женщина. Через семь лет у вас будут другие занятия. Брак, дети…

— Нет, Марсель. Вы ничего не поняли. — Она осторожно поставила хрупкую чашку, опасаясь, что, находясь в таком напряжении, может разбить ее. — Мою любовь к этому делу нельзя так просто отбросить в сторону. Это моя жизнь. Я начну с любой работы, которую вы предложите, потому что я знаю, что быстро продвинусь. Но мне нужно начать. И мне нужно работать здесь.

— Нужно?

— Это просто… ну, что-то личное, — ответила она, пытаясь избавиться от напряженности, с которой она только что говорила. — Пожалуйста, Марсель. Если вы считаете меня перспективной, не выставляйте меня пока за дверь. Разрешите мне показать мои работы месье Иверу. Пусть он решит.

— Пусть он? — Марсель остановился, пораженный.

О, Боже, подумала Пит, вот теперь я все испортила.

Мелкие сошки на своем пути наверх не любят, когда их авторитету наносят удар снизу, а она только что попросила этого клерка через его голову обратиться сразу к самому боссу.

Но через минуту он расслабился. Он даже слегка улыбнулся ей приятной улыбкой.

— Дайте мне подумать об этом, — сказал он. — Оставьте вашу папку мне. Есть ли телефон, по которому я могу найти вас, Пьетра?

— О, благодарю вас, Марсель, большое вам спасибо. — Она нацарапала свой телефон на бумаге, которую он ей дал, пододвинула ее к нему и поднялась, чтобы уйти.

У двери она обернулась и одарила его улыбкой, которая ослепляла, как сто каратов.

— И, Марсель… я не камень. Поэтому зовите меня Пит.