— Ну а как его «Мерседес»?

— Он неделю простоял в загоне. Думаете, у него один такой? Как бы не так, набрал за годы пятьдесят дорогих марок и держит на парковке.

Лангтон кивнул.

— Ладно. Давайте мы с ним побеседуем. Можете его привести.

Им показали, где находится комната для допросов, и угостили кофе. Минут через десять до них донеслись гулкие шаги по коридору и сиплый громкий крик: «Какого хера?! Что я должен делать?! Куда вы дели эту суку?! Небось сразу выпустили из камеры, а я тут целый день торчу! Я хочу видеть своего адвоката, и вы не имеете права!»

Дверь открылась, и двое полицейских ввели в комнату Макдоуэлла. Даже после всего услышанного о нем Лангтон и Льюис обменялись удивленными взглядами. Внешность у задержанного и впрямь была колоритной, можно даже сказать, незабываемой. Он остановился перед ними, злобно сверкнув глазами, — высокий, массивный, не ниже шести футов трех дюймов, со спутанными, длинными, до плеч, светлыми волосами, успевшими заметно поредеть. Его ноги вываливались на ходу из ботинок без шнурков и язычка. Синий костюм с пиджаком в обтяжку и мешковатыми брюками казался сшитым в пятидесятые годы, а грязная, запятнанная рубашка распахнулась на шее. Плечи у него были широкие и покатые, словно у Роберта Митчема.

Увидев Лангтона и Льюиса, сидевших по другую сторону стола, Макдоуэлл немного растерялся.

— А вы кто такие?

Лангтон встал.

— Я главный инспектор Джеймс Лангтон из полиции Метрополитен, а это — сержант Льюис.

Когда Лангтон протянул ему руку, Макдоуэлл как будто сжал ее железными тисками своей громадной клешни. Лангтон поглядел на его ладонь с узлами вен, красной содранной кожей и мозолями.

— Мне бы хотелось с вами поговорить.

Макдоуэлл закрыл глаза.

— Вот блядь, ну не убивал я его, не убивал!

— Кого?

— Копа, которого я повалил на пол и обработал.

— Мы ведем совсем другое дело. Пожалуйста, садитесь.

— Не сяду, пока не узнаю, что вам от меня надо. — Макдоуэлл стоял, широко расставив ноги.

— Я расследую серию убийств, мистер Макдоуэлл. И желал бы задать вам несколько вопросов.

— Никаких гребаных вопросов. Мне нужен адвокат.

Лангтон вздохнул.

— Хорошо, мы это устроим.

Макдоуэлл сел и попросил сигарету. Лангтон порылся в кармане и достал пачку, предложив ему зажженную сигарету. Дежурный сержант отправился звонить адвокату, отмеченному в их списках, а когда вернулся, им пришлось еще долго сидеть и ждать приезда защитника. Макдоуэлл лениво покуривал.

— И вы меня ни в чем не обвиняете?

— Нам нужно задать вам ряд вопросов, чтобы вывести за рамки уголовного дела и исключить из числа подозреваемых.

— Который теперь час?

Льюис посмотрел на часы:

— Половина шестого.

— Из-за этого я лишусь своей чертовой работы. — Макдоуэлл тряхнул головой. — Они заперли меня здесь на шестнадцать часов. А я свои права знаю! — Он с шумом выдохнул воздух, дым заструился из его ноздрей, пока он разглядывал то Лангтона, то Льюиса. — Вот дерьмо, это что, так серьезно?

Анна вернулась в отделение, напечатала свой отчет о поездке в Брайтон и отдала его Баролли, поинтересовавшись:

— Дэниэлс уже был под наблюдением во время этого убийства?

— Нет, наблюдение установили позднее.

— Так что он мог свободно уехать в Брайтон, хоть на полдня?

— Но откуда он узнал, что она там?

Анна пожала плечами.

— Может быть, выспросил у вашего кубинского приятеля с Олд-Хэмптон-стрит. Или, вероятно, после допроса она догадалась, кто он такой, и позвонила ему либо где-то встретилась. Они вполне могли договориться.

— Я проверю. — Баролли зевнул и протер глаза.

Анна вновь села за стол и посмотрела на докладные записки, принесенные в ее отсутствие. Она спросила Джин:

— Мне сегодня надо работать допоздна?

— Да, ведь ни шефа, ни Льюиса пока нет на месте.

— Ладно. — Она поднялась. — Пойду-ка я в буфет и перекушу.

— Будь лапочкой и забери по дороге мои файлы.

Анна взяла приготовленные для Джин файлы, но перед тем как поставить их в архивный отсек, пробежала глазами отчет с информацией о Макдоуэлле. Она остановилась у кабинета и принялась читать медленнее, строку за строкой. Дошла до описания машины Макдоуэлла — кремового «Мерседеса-Бенц». И, немного поколебавшись, положила этот файл на полку. Открыла другой ящик и перебрала досье, пока не отыскала в одном из них подробно изложенную историю автомобильной аварии Алана Дэниэлса. И обнаружила в ней одно наименование, которое давно не давало ей покоя. Место, куда Алан Дэниэлс отправил свой «Мерседес», чтобы его разобрали на части, называлось «Аварийной компанией с ограниченной ответственностью».

— А я думала, что ты отправилась поесть.

Анна возвратилась к столу и взяла записную книжку.

— Джин, скажи мне, шофер, с которым я сегодня ездила, сейчас тут, внизу?

— Да.

— Как его зовут?

— Я не помню, вылетело из головы. Патрульный сержант…

Мойра поспешила ей на выручку:

— Патрульный сержант Гордон Уайт.

— Спасибо. Сделай мне одолжение и погляди, может быть, он рядом?

— Он был в буфете минуту назад, — сообщила Джин.

Она и Мойра проследили, как Трэвис выбежала из ситуационной, и обменялись робкими улыбками.

Патрульный сержант Гордон Уайт только что расправился с бифштексом и пирогом с почками. Он заметил, что Анна двинулась к нему с другого конца буфета.

— Гордон, вы не могли бы мне помочь?

— Разумеется, — откликнулся он.

Анна положила ему на стол фотографию машины, точь-в-точь похожей на прежний «Мерседес» Алана Дэниэлса.

Уайт одобрительно кивнул.

— «Мерседес» с откидным верхом, «280 SZ». У него еще такой симпатичный мотор.

— Если кто-то врезался в гараж или массивный ящик и не разбил машину на части, а просто врезался, — откровенно спросила Анна, — как по-вашему, сколько будет стоить ее починка?

— Это зависит от многого. «Мерседесы» — машины тяжелые, с мощными бамперами, — торжественно и важно пояснил он. — Их дорого чинить. Если там всего лишь царапины и поломки, то, возможно, стоит поискать запасные части и отделаться парой тысяч баксов, но с этой никакой ремонт не поможет. Это же модель 1971 года, и она на любителя, хоть их и немного. Уж больно работа специфическая. — Он улыбнулся. — Но можно обратиться и ко мне.

— Есть одна компания — «Аварийная, с ограниченной ответственностью». Двор для разборки или утилизации машин.

— Да, в Уатфорде.

— Вы бы не могли отвезти меня туда? Мне очень нужно.

— Прямо сейчас? Я на дежурстве.

— Нет, я не это имела в виду… Понимаете, тут личное дело. А нельзя ли нам завтра съездить, с утра, перед работой? Я хочу, чтобы вы были рядом, когда я начну с ними договариваться.

— Завтра я буду здесь без трех минут девять. И мог бы с вами встретиться, допустим, в десять утра. Подъехать в Уатфорд.

— Огромное спасибо, — поблагодарила его Анна. — Я подойду к десяти.

Адвокат Макдоуэлла, молодая женщина, лет двадцати, явилась в отделение в строгом элегантном сером костюме и белой блузке. Они прождали ее добрых сорок пять минут после звонка дежурного сержанта. Макдоуэлл за это время сильно вспотел. Когда он пил воду, то так дрожал, что с трудом удерживал чашку своими огромными ручищами. Он согласился сотрудничать с сыщиками и отвечать на их вопросы, но больше всего хотел что-нибудь выпить. Первым делом ему показали фотографию Лилиан Даффи, он сразу узнал ее и сам, добровольно назвал по имени. Не отрицал, что какое-то время, впрочем совсем недолго, жил в доме на Шаллкотт-стрит. Лангтон спросил, был ли он знаком с сыном Лилиан, Энтони Даффи.

— Да, я его знал. — Со лба Макдоуэлла стекали капли пота. — Гаденыш, маленький пидор, вот кто такой ее сынок.

— Расскажите мне о нем, — негромко попросил Лангтон.

— Это дело давнее, — вздохнул Макдоуэлл. — Одна из моих девушек, настоящая милашка, бросила меня и сбежала. Я услыхал, что она перебралась в ночлежку Лилиан, и потащился туда. Мне пояснили, что Лилиан на улице. И я наконец отыскал ее с каким-то клиентом. Они валялись прямо на дороге, и платье у нее задралось до пояса. Я оттащил его от бабы. Он полез в драку, надавал мне пинков, и я его хорошенько отколошматил. Одной рукой уложил, как миленького. А она брыкалась и визжала. Я вцепился ей в горло и стал допытываться, где моя девушка. Не успела она и рта раскрыть, как на меня налетел ее гребаный сопляк и чуть было башку не оторвал. Не думаю, что она его узнала. Плевать ей было на сынка. А затем шум, свист, тачки с копами. Я оставил ее на земле и смылся. Никогда не хотел с ними связываться, вот почему и открыл свой клуб. А ее вроде бы забрали в отделение, грязную, избитую и не в своем уме. Это уж точно — если она там орала, что я ее трахнул, значит, у нее совсем крышу снесло. Ведь она даже не помнила, как я ее схватил, да и меня толком не разглядела. Вырубилась по пьянке или от страха, и все тут.