«Золотая» группа решила, что с учетом широкой известности их подозреваемого команда Лангтона должна просить согласия у руководства, переходя к каждой новой стадии расследования. Лангтон побагровел от гнева и обиды, и его чуть не хватил удар, когда ему не дали разрешения на арест Алана Дэниэлса. Начальство считало, что «совпадения в высшей степени знаменательны», но до сих пор ни одна улика еще не найдена и, значит, причастность Дэниэлса к преступлениям не подтверждена. А его пребывание поблизости от мест совершения убийств в равной мере не служит доказательством вины, как, впрочем, и знакомство со всеми английскими жертвами. Начальница пуще огня боялась критики со стороны СМИ: вдруг выяснится, что они ошиблись и Дэниэлс ни в чем не виноват? Выражение «косвенные доказательства» падало со стуком более тяжелым, чем у крикетного шара.

Они снова пригласили эксперта Майкла Паркса. Он осмотрел таблицу с диаграммами и одобрительно кивнул:

— Как я и ожидал: убийца не намерен останавливаться, а его жертвы делаются все моложе. После Мелиссы с ее откушенным языком, преступления, скорее всего, станут жестокими и садистскими. Для него они — произведения искусства, и он их тщательно планирует. Нет, я уверен, он ни за что не остановится.

Однако Паркс не смог предсказать, каким будет очередное убийство, и крайне раздосадовал этим Лангтона, который долго бушевал после его ухода. Он метался по кабинету и, словно одержимый, хлопал дверью, когда команда сообщала ему полученную из Штатов информацию. Ему казалось, что поступающие сведения слишком скупы, и он требовал присылать их как можно больше. Теперь Лангтону не давало покоя мучительное предчувствие: если Алан Дэниэлс вернется в Штаты для съемок в новом фильме, то навсегда скроется от них. И даже его популярность не поможет английским сыщикам его найти.

— Это вам не гребаная Англия. Он будет переезжать из штата в штат, заметая следы.

Постоянные упоминания об отсутствии доказательств с каждым днем все тяжелее действовали на команду.

— Дайте мне возможность обыскать его квартиру, и я добуду вам доказательства, — бормотал Баролли.

Им удалось продвинуться в четверг, когда где-то после половины пятого дня они получили разрешение на обыск.

Лангтон давно ждал этого момента. Он попросил присутствовать при обыске специалистов из отдела экспертиз, хотя никто не рассчитывал отыскать какую-либо судебно-медицинскую улику — ведь Дэниэлс никогда не убивал жертв в своей квартире.

На брифинге Лангтон пояснил: им нужно искать что-нибудь, способное связать между собой все преступления. Искать настойчиво и усердно.

Он распорядился, чтобы участвующие в обыске прибыли к дому Дэниэлса в ярких и заметных патрульных машинах. Баролли и Лангтон выехали в первой, а Трэвис и Льюис последовали за ними. Льюис беспрестанно звонил по мобильному телефону своей беременной жене, у которой подходил к концу девятый месяц, и ребенок со дня на день мог появиться на свет. Они собрались рядом с домом на Куиннз Гейт и узнали от двух круглосуточно дежуривших полицейских, что Дэниэлс был дома и наблюдал за их приездом. Один из этих постовых даже обратил внимание, что он стоял у эркера и глядел на них в окно. Четверо детективов плюс еще два эксперта поднялись по ступеням к парадной двери и позвонили. Им не пришлось воспользоваться селектором: дверь тут же с шумом распахнулась.

Когда Лангтон и сыщики вошли в холл, навстречу им двинулся Дэниэлс с сердитым и настороженным выражением лица.

— По-моему, вы превзошли самих себя и специально постарались, чтобы вас увидели во всем квартале. И какой грохот! Как будто вы стучали кузнечным молотом и пытались взломать дверь.

Лангтон протянул ему копию ордера на обыск. Дэниэлс внимательно прочел документ, а потом впустил их в квартиру.

— Что же, проходите, — бесстрастно проговорил он. — Но советую вам действовать осторожнее. Если вы причините мне какой-то ущерб, я подам на вас в суд. У меня очень редкие и ценные вещи, так что, повторяю, будьте как можно аккуратнее.

Дэниэлс показал тем, кто у него еще не был, куда надо идти, и процессия полицейских направилась в квартиру.

Когда он переступал порог, то сразу отрывисто спросил:

— С чего вы хотите начать?

— Где вам будет удобнее, — с холодной любезностью откликнулся Лангтон.

— Мне нигде не удобно, — саркастически парировал Дэниэлс. — Но, я полагаю, вы можете сперва обыскать спальню. — Он кивнул в сторону окон со стеклами-витражами. — А я пока продолжу работу в гостиной.

Он повернулся на каблуках и скрылся за дверью гостиной.

— Ну у него и дворец. — Баролли осмотрелся вокруг с благоговейным страхом, а Льюис тем временем в упор разглядывал старые картины и бросил через плечо:

— В этой его гостиной можно поместить всю мою квартиру.

Лангтон взволновался и решил поскорее обойти соседние комнаты. Он вышел в коридор, и остальные двинулись за ним по пятам. Путь привел их в маленькую, хорошо оборудованную кухню. Они увидели в сверкающих белых шкафах дорогую посуду, вилки, ложки, ножи и прочую утварь. Из-за карнизов шкафы освещались струившимися полосами света.

— Проверьте все это! — резким тоном приказал Лангтон Анне, и она принялась за работу.

Льюис открыл другую дверь и заглянул туда.

— Черт побери, вы только взгляните на его ванную, тут глубокая мраморная ванна, как во дворце.

Баролли и Льюис присоединились к нему и осмотрели дорогую, со вкусом обставленную ванную. На деревянных панелях стояли элегантные вазы с мылом, одеколонами и духами, а около них рядами выстроились свечи в широких серебряных подсвечниках.

Льюис оставил их в ванной и остановился у двери с цветными витражами. Когда он исчез за ней, Лангтон услышал его вздох: «Лучше идите сюда и полюбуйтесь».

Лангтон и Баролли поспешили к нему. Комната и впрямь оказалась роскошной — с огромным пианино, двумя бархатными диванами и стеклянным кофейным столиком, на котором громоздилась груда книг по искусству. Но сильнее всего их поразил потолок с витражами, заливавший разноцветной радугой большую квадратную комнату, обшитую белыми панелями.

— На кухне ничего нет. Похоже, что ею не пользуются, во всяком случае, прислуга, — доложила пришедшая к ним Анна. Трое мужчин промолчали, продолжая боязливо осматривать раритеты. — Холодильник забит свежими фруктами и овощами, и, боже мой, до чего же там красиво! — восторженно добавила она.

— Поднимитесь наверх и начните обыск, — пробурчал Лангтон.

Анна осторожно взобралась по узкой винтовой лестнице на верхний этаж, где находились две спальни — хозяйская с ванной и для гостей. Спальня Дэниэлса не уступала своими размерами нижним комнатам. Четырехспальную кровать из тяжелого дуба украшали бледно-зеленые покрывала. Стены также были выкрашены в бледно-зеленый цвет, и вдоль них тянулись ряды высоких — до потолка — гардеробов. Внутри одного из них она увидела вмонтированный туалетный столик с зеркалом, и на нем стояли духи и баночки с кремами. Комната показалась ей безупречно чистой, в ней пахло легкими духами.

Анна проверила висевшие костюмы, обшарила их карманы, обшлага брюк и оглядела стойки со сделанной на заказ обувью. Во все туфли поместили прочные деревянные распорки, чтобы в совершенстве сохранить их форму. Поношенными выглядели лишь бархатные тапочки с монограммами. Она обнаружила целых три пары — бледно-зеленые, по-королевски голубые и черные. Трудно было поверить, что эти элегантные костюмы и обувь принадлежали Энтони Даффи, сыну потасканной проститутки Лилиан.

Она перебрала и ощупала множество кашемировых свитеров и шелковых рубашек. На ночном столике у кровати лежали книги — в основном исторические, и все в твердых переплетах. Анна приподняла шелковое зеленое покрывало и увидела, что его оборотная сторона соткана из темно-зеленого кашемира. Да, Энтони Даффи знал, как надо жить. Однако ей бросилось в глаза отсутствие безделушек и памятных подарков.

В шкафу она осмотрела чистые и выглаженные простыни. В общем, в спальне она ничего не нашла. А эксперты обследовали ковер, на котором не оказалось ни пятен крови, ни вообще каких-либо пятен.