Смелость фантазии? Да. Но фантазировать смогли бы и другие, а выточить подобных лилипутиков, приближающихся к величине некоторых микроорганизмов, создать не единицы или десятки фигурок, как Сысолятин, Васюренко, Гаджиев, а шестьсот сорок королей и ферзей, офицеров, коней и пешек!

Вспоминаю микроконя Сысолятина, которого он выкинул в брак из-за незначительного пореза где-то между глазом и ушком. Мастер задержал отправку подарка Михаилу Ботвиннику на несколько дней, чтобы выточить другого коня безукоризненной чистоты. Доцковскому же пришлось выточить не одного коня — восемьдесят, не тридцать две фигуры на одну доску — шестьсот сорок на двадцати досках, и на каждой из них фигуры уменьшаются все больше, и каждый размер диктует другой подход, иную тренировку, иные навыки. Какого же колоссального труда и терпения потребовала от Николая Ивановича Доцковского эта композиция! А она только частица труда оренбургского Левши.

Как и у некоторых других наших микроминиатюристов, одна из первых работ Доцковского была навеяна сказом Лескова о легендарной блохе. Николай Иванович подковал натуральную, взяв ее «напрокат» из лаборатории Оренбургского медицинского института. Подковки составляли сотую долю одной точки газетного шрифта. Перед тем как вырезать из металла подковки, надо было в заготовке просверлить отверстия для ухналей (подковных гвоздиков). Если этого предварительно не сделать, подковки, которые практически не имеют веса, и по твердости походят на маргарин, деформировались бы от прикосновения резца или под воздействием электрических зарядов, прыгнули бы в «неизвестность». Тем более пришлось мастеру принять предупредительные меры. Гвоздиками толщиной (здесь вернее было бы сказать — тоньшиной) в три микрона мастер прибивал подковки к ножкам блохи.

Но это уже дань литературе — шутка Доцковского, создавшего позднее немало микроизделий, имеющих не только высокую эстетическую, но и практическую ценность.

Ошибаются те, кто считает создание не видимых простым глазом вещей баловством для взрослого человека. Микроминиатюры не баловство. Они ведут к познанию свойств различных материалов, отражают уровень их обработки, оставляют заметный след в развитии культуры труда и творческого мышления. Они совмещают в себе одновременно и искусство и технику.

Создает Николай Доцковский галерею микроинструментов или бытовых вещиц — от плоскогубцев до электрочайника, нагревающего грамм воды от сухой батарейки, — глянь, а кое-что из его находок в какой-то степени используется им или другими изобретателями и рационализаторами завода для автоматизации производства. Сделал он миниатюрный электромотор, состоящий из тридцати одной детали, исправно работающий при подключении к батарейке карманного фонарика, и задумывается, как создать микромотор для сложной автоматики или медицинской техники.

Впрочем, герои этой книги сделали такой вклад в микромоторизацию, что этому, пожалуй, следует посвятить отдельную главу.

Первенство в конструировании миниатюрных двигателей принадлежит Александру Матвеевичу Сысолятину. Четверть века назад он создал тот махонький действующий электромотор, который был признан на окружной армейской выставке наиболее своеобразным, интересным техническим экспонатом.

Не могу утверждать, что японский инженер Мацуи Мисиема позаимствовал идею миниатюрного электромотора у механика электрооборудования воздушного корабля Александра Матвеевича, заканчивавшего тогда свою военную службу на Сахалине, в близком соседстве с Японией.

Важно другое: Мисиема сделал свой моторчик в пятидесятых годах, через несколько лет после сысолятинского, и оба были действующими, и оба — величиной с наперсток.

Но если о моторе-лилипутике авиационного механика писала только армейская газета, то реклама изделия Мисиемы пересекла Тихий океан. Американцы купили японскую конструкцию, применили ее в космической технике. Космический корабль «Джемини-3» был оснащен микромоторчиками Мацуи Мисиемы. На «Аполлоне-9» аппаратом японского инженера регистрировались частота дыхания, пульс, биение сердца членов американского экипажа. Размеры аппарата — один сантиметр в диаметре, три сантиметра в длину.

Предприимчивые японцы расширили засекреченный промышленный бизнес, поставили во главе фирмы «Сан микро пресижн компани» Мацуи Мисиему.

Интерес к микротехническим изделиям охватывал одну за другой высокоразвитые промышленные страны. В США они начинают занимать все большее место в проектах спутников и космических кораблей. Немецкий инженер Капенк создал действующий электромотор постоянного тока размером с горошину. Вскоре появились еще меньшие двигатели в Англии, Франции, Советском Союзе. Через годы после миниатюрного мотора Александра Матвеевича Сысолятина сделали свои двигатели Николай Иванович Доцковский и отличный часовщик из Жмеринки, ныне заслуженный мастер народного творчества Украины, Михаил Григорьевич Маслюк. Микромоторчик Маслюка объемом в сорок кубических миллиметров был меньше всех сделанных до него у нас и за рубежом и был отмечен Большой серебряной медалью ВДНХ.

С годами все больше ширилось не объявленное никем состязание творцов микротехники. Если в соревновании создателей крохотных шахмат участвовали советские мастера и двигалось это соревнование пытливостью, желанием раскрыть новые горизонты возможностей человека, желанием создать художественные микрошедевры, то созданию микродвигателей способствовал всевозрастающий интерес к ним бурно развивающейся медицины и техники.

Ученые Лейденского университета разработали зонд для определения кислотности желудочного сока — он напоминал таблетку, прикрепленную к концу капроновой нити. Требовался микромоторчик для передачи тока по проводам внутри этой нити. С помощью швейцарских часовщиков, которые изготовили для него рубиновые подшипники, моторчик создал голландский инженер Йозеф д-Эйнс. Размеры были, казалось, на границе реального. Якорь весил 0,0047 грамма и имел пятьдесят витков проволоки, в четыре раза тоньше человеческого волоса. Мощность мотора — 0,00002 лошадиной силы. И все же японцы сумели отодвинуть моторчик д-Эйнса в экс-чемпионы. На промышленной выставке в Москве одна японская фирма демонстрировала миниатюрные ручные часы. Они не нуждались в заводе — стрелки вращались при помощи микромоторчика, получавшего энергию от радиоволн, излучаемых установкой фирмы. Демонстрировался и второй японский моторчик, который вводился вместе с микробатарейкой в кровеносную систему подопытных животных. Этот моторчик поистине был двигателем на грани фантастики — его размер составлял половину макового зернышка.

Несколько лет никто не сумел обойти японских мастеров. Переступить ту фантастическую грань осмелился самый молодой из микроминиатюристов Советского Союза Николай Сергеевич Сядристый. Вспоминая, как жизнь привела его к мысли о создании крохотного моторчика, Николай Сергеевич возвращался к своим школьным годам, к детскому увлечению двигателями.

На мачте, возвышающейся над родным селом, работала ветроэлектростанция Коли Сядристого. Мальчик совершенствовал ее непрерывно. Начал с тихоходных многолопастных двигателей, перешел к двухлопастным диаметром один-полтора метра. Даже при несильном ветре они вращали автомобильные генераторы с теми же скоростями, на каких работали в автомашинах.

Из воспоминаний мастера вырисовывался пытливый, неугомонный мальчик, в первой на селе хате которого благодаря его трудолюбию и изобретательности зажегся электрический свет. Будто вижу, как тот хлопчик в той хате длинными зимними вечерами читает и перечитывает книги по электричеству и механике, а днем, после школы, спешит на машинно-тракторную станцию испытывать все виды генераторов, которые оказывались под рукой — для автомобилей, тракторов, комбайнов, мотоциклов. Он конструирует сложные коллекторы и с их помощью переделывает генераторы переменного тока, якоря которых представляли многополюсные постоянные магниты, в генераторы постоянного тока. Его ветроэлектродвигатели заряжали аккумуляторы, а их энергия питала освещение, моторы, радиоприемники. Сельские механики верили в будущее Сядристого: «Талановитый хлопець, — говорили они. — Богато чого зробэ на своему вику». И не ошиблись односельчане.