— Я, — с неохотой сознался Семён и спрыгнул с повозки. — Нечаянно получилось. Но я заплачу! Сколько стоил волк, столько и заплачу. Даже сверху того добавлю, за моральный ущерб.

— Это мы чуть погодя обсудим, — пообещал враз повеселевший отец Вуди, осторожно, поэтапно слезая с повозки: сначала одной ногой на колесо, потом другой на землю. — За трапезой и обсудим. Оборотневый волк дорого стоит… очень дорого… Ха, спина-то больше не болит! — обрадовался монах, замерев на полпути, с ногой на колесе, и в этой неудобной позе ощупал свою поясницу. — Ишь ты, почти год маялся, а тут раз — и прошло. Эхма! — Отец Вуди снял ногу с колеса, попрыгал на месте, присел пару раз, потом согнулся и разогнулся. — Совсем не болит! С чего бы это вдруг? — Монах с подозрением уставился на Семёна, словно это именно он взял и вылечил его поясницу. Тайком. Не спрося разрешения.

— С испугу вылечилось, — пояснил Семён, с удовольствием разваливаясь в душистой траве, — само. Такое бывает! Особенно с нервными болячками. Я здесь ни при чём.

— Это хорошо, — одобрил отец Вуди, присаживаясь рядом. — Хорошо, что ты ни при чём. А то я уж подумал ненароком, что ты — проверяющий из Братства. Они, проверяющие, люди святые, возле них все болезни сами собой проходят… А я тебе тут такого наговорил, такого!.. Хоть в застенок сажай. У нас в Братстве в застенок за ересь попасть — плёвое дело!

— Это за какую же такую ересь? — лениво спросил Семён, глядя на полную луну — при более пристальном рассмотрении ночное светило выглядело странно: на нём не было привычных глазу тёмных пятен. Вообще не было. То есть на здешней луне не имелось ни гор, ни расщелин: она была гладенькой как яичко.

Неправильная была луна. Подозрительная.

— За разговоры насчёт шпионов и секретов, — пояснил монах, доставая из повозки сумку с едой. — Секреты снадобий Братство оберегает серьёзно, может и наказать за разглашение рецептов. А что мне, чёрт возьми, остаётся делать? — раздражённо сказал он, бросив сумку на траву. — Деньги-то нужны! На опыты там всякие, на просвещение, так сказать, — отец Вуди облизнул губы. — Эх, винца бы сейчас… О чём это я? А, об опытах… Опыты — дело важное, можно сказать — архиважное! Но дорогостоящее.

Завернёшь, бывало, в какой-нибудь попутный кабак, поговоришь там с умными людьми о смысле жизни… или об урожае огурцов… о том, о сём с народом потолкуешь — глядь, уже и просветлился, опыта понабрался… Ох ты, — сильно огорчился монах, порывшись в сумке и чего-то там не обнаружив, — флягу вчера в кабаке забыл! Вот горе-то! Чересчур, однако, я там опыта набрался. Как же это, а?

— Нет проблем, — Семён сел и с прискуливанием потянулся. — Как, отче, насчёт холодного шампанского и печёных фазанов? Ящик шампанского и три фазана. И салаты в придачу.

— Шутишь, да? — горько сказал монах, но посмотрел на Семёна с надеждой. — Если шутка, то глупая. Я обижусь.

— Никаких шуток! — категорически заявил Семён. — Разве ж с выпивкой шутят?!

— Ни в коем случае, — часто закивал монах, — ни-ни! — И в ожидании уставился на Семёна: очень ему было интересно, откуда тот возьмёт обещанное. Не из кармана же!

Отец Вуди выглядел настолько заинтересованным и предвкушающим, что Семён не утерпел и решил подать своё угощение как-нибудь поэффектней. Так подать, чтобы потом все лекари неведомого Братства охали и ахали, слушая рассказ разъездного монаха. И не верили ни одному его слову.

— Именем лунных демонов! — во всю глотку проорал Семён, подняв лицо к звёздам и строго глядя на жёлтый кругляш в ночном небе. — Шампанского мне! И побольше! Фазанов и салатов на закуску обязательно! Короче, жрать давай, — Семён громко прищёлкнул пальцами и украдкой глянул на монаха: тот сидел, открыв рот. Чуда ждал.

В воздухе что-то громко загудело, словно мощный трансформатор включился: в траве, неподалёку от Семёна, возникли запотевшие бутыли с шампанским, рядом — три фазана, горкой; мисочки-салатницы обступили фазанью горку полукругом.

На траве лежал баронский ужин в полном комплекте.

— Кушать подано, — снисходительно сказал Семён, косясь на монаха и ожидая его бурной реакции. Реакция последовала незамедлительно, но вовсе не та, на которую рассчитывал Семён.

— Чур меня! — в ужасе завопил отец Вуди, вскакивая на ноги, — лунный колдун! Ой мне, — монах покачнулся и хлопнулся в обморок. На спину. Плашмя. Как и стоял.

— Умеешь ты, Семён, сюрпризы делать, — одобрительно сказал Мар. — Вот только не все их правильно понимают. — И затрясся на цепочке в беззвучном хохоте.

Отец Вуди пил холодное шампанское из горлышка, давясь пеной и страшно вытаращив глаза. Изредка он отнимал бутылку от рта, переводил дух, громко отрыгивал и пил дальше; Семён сидел напротив монаха, рассеянно теребя медальон на цепочке и глядя, как святой отец восстанавливает своё душевное равновесие. То есть по быстрому надирается.

Наконец монах отставил пустую бутылку в сторону, вытер с лица пену и уставился на Семёна слегка окосевшим взглядом: душевное равновесие, судя по всему, было восстановлено.

— Колдун, — узнав Семёна, утвердительно сказал монах. — Лунный, — и потянулся за новой бутылкой.

— Стой, — приказал Семён, — ещё успеешь! Шампанского валом, даже на опохмел останется. Давай-ка, отче, сначала разберёмся, что к чему, а уж после пей себе сколько влезет!

— Разбираться? В чём? — вяло удивился монах, так и не донеся руку до бутылки. — Ты — лунный колдун. Я — дурак, который с тобой связался. Всё просто и ясно.

— Почему ты решил, что я — лунный колдун? — спросил Семён, оставив наконец медальон в покое. — Почему именно — лунный? Из-за того, что к лунным демонам обратился, да?

— Ну, — утвердительно кивнул отец Вуди и, ненароком уцепив бутылку за горлышко, подтащил её поближе к себе. — А ещё потому, что они твоё желание немедленно исполнили.

— Это была шутка, — сухо сказал Семён. — Глупая шутка. На самом деле ужин был запакован в одноразовом заклинании и вызван по паролю. Паролем были слова «Жрать давай». Вот и всё. Никаких демонов, никакой мистики. Обычная бытовая магия!

— Я ж и говорю — колдун, — не слушая Семёна, уныло продолжил монах. — А все колдуны, как известно, живут на луне и по ночам спускаются к людям, чтобы смущать их незрелые умы и скупать человеческие души. В обмен на выполнение сокровенных желаний. А из похищенных душ колдуны выращивают лунных чертей, которых после сбрасывают вниз, на землю. Для того, чтобы они сотрясали земную твердь, высушивали реки и били урожай громом. И заодно разводили блох и вшей. И крыс.

— Это всё полный бред, заблуждение и суеверие, — авторитетно заявил Семён, беря фазана и счищая с него декоративные перья. — Лунных колдунов не бывает! Земля трясётся от внутренних тектонических процессов, реки мелеют от жары… Урожай бьёт не гром, а град. Про вшей, блох и крыс вообще говорить не стану. Потому что где крысы, там и всё остальное.

— Бред? — возмутился отец Вуди, раскупоривая бутылку. — Какой же бред, если я сам таких чёртей видел! Как они на землю падают.

— Правда? — Семён даже чистить фазана перестал. — Где?

— В небе, — монах сердито ткнул бутылкой в звёзды. — Ночью их хорошо видно-то! Особенно летом. Бывает, полыхнёт на полнеба, а потом летит… огненный такой, круглый. И след за ним дымный, вроде хвоста. Что скажешь, не чёрт, что ли?

— Метеорит, — равнодушно ответил Семён, продолжая чистить птицу. — Небесный камень. Из космоса прилетает и сгорает в атмосфере. Астрономическое явление, ничего особенного.

— Ну вот на всё у тебя есть объяснение, — расстроился отец Вуди. — Верно говорят, что лунный колдун всё знает, а чего не знает, так о том наврёт. Причём убедительно наврёт! И заморочить простого человека для него — одно сплошное удовольствие… Камень с неба падает, ха! Не бывает такого и точка. — Монах надолго присосался к горлышку.