Вовремя нырнула наша «щука»! Поблизости ухнули бомбы, но серьезных повреждений не причинили. В отсеках погас свет, вышли из строя электрические приводы рулей. Пришлось перейти на ручное управление. Электрики старшие краснофлотцы Гримайло и Савельев быстро устранили повреждения, и свет во всех отсеках вспыхнул снова.

Впоследствии мы узнали, что в этот день противник похвалился по радио о потоплении советской лодки. Впрочем, о нашей гибели фашисты сообщали потом не раз, но мы неизменно «воскресали» и продолжали наносить врагу ощутимые удары.

В 23 часа 45 минут снова всплыли. Солнце наконец зашло, но темнота еще не наступила. Вскоре наблюдатель Толмачев обнаружил транспорт. Он шел в пяти милях от нас. Его охраняли несколько малых кораблей. В надводном положении атаковать было опасно, так как ночь все-таки была очень светлой и нас могли обнаружить. Погрузились и стали сближаться с целью в подводном положении. Раза два поднимали перископ, но в густых сумерках в него ничего не было видно.

В 00.30 опять всплыли. Немедленно поднимаюсь на ходовой мостик. Первое, что увидел в бинокль, — транспорт и три малых корабля. Дистанция до них примерно 15–20 кабельтовых.

Из люка выбрался командир дивизиона капитан 2 ранга Гольдберг — он шел с нами в этом походе, — увидел транспорт и от радости даже ахнул:

— Иван, смотри, они сами идут под торпедный залп!

Вот она, первая настоящая встреча с ненавистным врагом, когда мы должны не обороняться, а атаковать! Прав командир дивизиона: противник находится почти на залповом пеленге и на выгодной для нас дистанции.

В лодке стоят на боевых постах люди, готовые выполнить любой приказ. С такими всякое дело по плечу. Увеличиваю скорость, чтобы подойти ближе к цели. Настало время проверить все расчеты и выпустить торпеды. И быть готовыми ко всему. Если потопим транспорт, сторожевые корабли весь свой удар обрушат на нас. Но на войне все победы достигаются с боем. Нашу лодку, идущую в надводном положении, противник может обнаружить в любое время. Напряженно слежу за целью. Нервы — как струны, каждый мускул — стальной комок.

Выпускаем торпеды...

Темноту озарило пламя. Водяные горы взметнулись ввысь. Транспорт затонул. Водоизмещение его было около семи тысяч тонн. Боевой счет открыт!

Корабли охранения обнаружили лодку и повернули на нее. Надо немедленно уходить на глубину.

— Срочное погружение!

«Старушка» не подвела — и тут же мгновенно исчезла под водой.

И началось... Вражеские сторожевики приближаются к месту погружения лодки, описывают циркуляцию. Бешено стрекочут их винты. А вот послышалось бульканье. Это сброшены глубинные бомбы. Удар! Звенит в ушах. Снова удар. Снова... Враг сбрасывает глубинки сериями. Взрывы сливаются в сплошной гул.

А мы ликуем. То, что нам посчастливилось потопить неприятельский транспорт еще до прихода на позицию, окрыляет нас.

Зарядить аккумуляторную батарею и провентилировать отсеки мы в ту ночь так и не могли. На поверхности моря рыскали вражеские корабли. Нам оставалось притаиться на глубине и ждать, когда они уйдут. Уклоняться от их атак не было никакой возможности из-за низкой плотности батареи.

Так мы пролежали на грунте много часов. Пошли уже вторые сутки нашего пребывания под водой. Воздух в отсеках стал тяжелым, дышалось трудно. Но люди держались стойко.

Вражеские катера и тральщики все ищут нас. На море штиль — это облегчает им поиск. Один из тральщиков буксирует электромагнитный трал. С его помощью и нащупали нас. Катера начали забрасывать лодку бомбами. Взрывы все ближе. Глубина здесь небольшая. Того и гляди накроют. Решаю, несмотря на скудный запас энергии, попытаться уйти от преследования. Отрываемся от грунта, начинаем маневрировать.

Тихо в отсеках. Только акустик Мироненко все время докладывает мне об эволюциях вражеских кораблей.

Атака лодки глубинными бомбами продолжается. Мы то стопорим ход, то петляем. Катера теряют лодку, потом снова нападают на ее след. Бомбы рвутся все ближе.

Как спасти корабль? Выход я вижу один: прорываться через найссар — порккала-уддское минное заграждение. Мало энергии у нас, может и не хватить... Как-нибудь дотянем! Поворачиваю лодку на минное поле. Я не ошибся. Вражеские катера и тральщики, боясь подорваться на собственных минах, не рискнули идти за нами и прекратили преследование.

И опять медленно продвигаемся вперед в водах, густо усеянных вражескими минами. Снова слышим скрежет минрепов о корпус лодки. Снова стопорим то левый, то правый электромоторы... И так длится час, второй, третий...

Наконец плотное минное поле осталось позади. В последний момент чуть не наделала неприятностей антенная мина — взорвалась близко. От сотрясения нарушилась укупорка баков аккумуляторной батареи.

И еще появилась у нас забота. Сначала подозрительный шум услышали торпедисты в первом отсеке, затем акустик Мироненко доложил, что за кормой что-то булькает. Что же это там тащится за нами? Может, сигнальная сеть? На всякий случай погружаемся глубже, чтобы ее поплавки не были видны на поверхности.

Ночью всплыли. Моросил дождь, волна расходилась до шести баллов, видимость слабая, — в общем, подходящая для нас погода.

Поднялся на мостик. Догадка наша оправдалась. К носовой надстройке прицепился обрывок сигнальной сети. Такие сети противник устанавливает на подходах к портам, на фарватерах, в узкостях. Коварная штука. Лодку, конечно, она не удержит, но к сети прикреплены особые буйки, которые автоматически зажигаются и выделяют густой дым. На этот сигнал сразу же спешат дозорные корабли. К тому же сеть, опутавшая лодку, может намотаться на винты и лишить хода.

Надо нам побыстрее освободиться от сети. Поручаю это сделать рулевому Крутковскому, комсомольцу, смелому, находчивому матросу.

Задание опасное. Дело не в сложности самой работы, не в злой волне, которая разгуливает по верхней палубе, а в том, что в любую минуту могут появиться вражеские корабли или самолеты и тогда мы вынуждены будем срочно погрузиться, оставив товарища на поверхности моря.

Крутковский знал это, но без малейших колебаний отправился выполнять задание. Захватив необходимый инструмент, он спокойно спустился с мостика на палубу, будто его ждало самое обычное, будничное дело.

К счастью, никто не помешал работе. Крутковский быстро освободил подводную лодку от сети, и она получила возможность продолжать путь.

В эту ночь нам посчастливилось зарядить аккумуляторную батарею полностью. В два часа ушли под воду и проложили курс на остров Осмуссар. В спокойной обстановке пообедали, и я решил часочка полтора отдохнуть, так как по нашим расчетам до изменения курса оставалось часа три с половиной хода. Лег на диван, а заснуть никак не могу. Какое-то предчувствие покоя не дает. Так и проворочался все полтора часа. Решил встать. Только надел сапоги, слышу сильный скрежет под килем, и лодка стала нос задирать, словно на гору карабкается. Пулей лечу в центральный пост. Командую: «Полный назад!» Поднимаю перископ (глубина уже позволяла), взглянул и обомлел — форштевень лодки высунулся из воды у самого берега. А на острове — это был Осмуссар — все всполошились. Артиллерийская прислуга бежит к орудиям. Вот, думаю, попались, сами премся в лагерь военнопленных, который расположен на острове! Через несколько секунд лодка медленно начала ползти назад, погружаясь все глубже. Когда мы были уже на глубине двадцати метров, вражеские артиллеристы открыли огонь. Поздно!

Вот в какую историю чуть не попали. А все из-за того, что после капитального ремонта не имели возможности уточнить скорость хода корабля на различных режимах.

Через двое суток пришли на отведенную нам позицию. Несколько дней вели разведку района, уточняя данные о движении вражеских конвоев.

Наступили позиционные будни, жизнь втянулась в размеренные рамки вахт. В свободные минуты матросы читают книги из походной библиотеки, играют в шахматы. Шахматами увлекаются все, но самые упорные поединки завязываются между боцманом Рашковецким и старшиной радистов Алексеевым. Вокруг них всегда собираются болельщики, с жаром оценивающие каждый ход. Однажды очередная встреча совсем было закончилась поражением боцмана, чему все откровенно радовались, потому что осилить боцмана удавалось очень редко, но спас его от проигрыша доклад акустика Мироненко: «Шум винтов нескольких кораблей!» Партия была забыта, все разбежались по боевым постам. «Даже немцы подыгрывают нашему боцману!» — шутили матросы.